– Что вы делаете?! – только и смог возмутиться я, осторожно оттолкнув ее от себя.
– Возьмите меня в жены? У меня характер тихий, я вам не помешаю. К тому же, я не боюсь того, что вы страшный. Поймите, я просто хочу жить! – залепетала она, взяла меня за руку и затащила в ближайшую комнату, даже не прикрыв за собой дверь.
– Пожалуйста, не отказывайте мне. Я многое могу, многое умею… – шептала она, умело расправляясь с завязками на моих штанах.
Да уж, такая жена моему брату точно не нужна.
Вот, если Ольга выживет, но не пройдет отбор, я с удовольствием на ней женюсь! А такая, как эта – мне точно и даром не надо.
Именно в тот момент, когда я собирался оттолкнуть девушку и уйти, в комнату вошла Игнис.
Что тут сказать? Я вполне понимаю ее негодование. Возлюбленная моего брата, которой он всегда боялся поломать жизнь, любой ценой готова стоять за честность и порядочность. Принципиальная, целеустремленная, решительная.
– Шад! – воскликнула она, всплеснув руками, а девушка тут же изобразила святую невинность, попыталась оттолкнуть меня и закричала:
– Помогите, пожалуйста! Я шла по коридору, а он накинулся на меня и затащил сюда! – с рыданиями призналась кандидатка.
Всегда поражался умению женщин, разреветься на ровном месте. Ладно бы, если они действительно умели контролировать свои эмоции, а так – только одну: рыдания, пробивающие мужчин на жалость.
Но Игнис – отнюдь не мужчина, и вызвать ее жалость слезами – не получится.
Начальница стражей стены нахмурилась и громко позвала:
– Охрана!
Двое постовых тут же вошли в комнату.
Я всё-таки успел натянуть штаны и скрестил руки на груди.
Конечно, в детстве я был – тем еще засранцем, но троица неразлучников, совершенно не желала замечать, насколько я изменился за последние годы.
– Взять их и по камерам, к девушке направить лекаря для проверки на невинность. Шаддайя, будь благоразумен и не оказывай сопротивления, – сказала Ис, поджав губки и всем своим видом показывая, насколько она недовольна младшим братом своего возлюбленного.
– Угомонись, – проворчал я Игнис, подходя к стражникам. – Я еще ничего такого не сделал, чтобы брать меня под стражу, но и сопротивляться не буду. Давай, беги и докладывай, чтобы хоть как-то привлечь к себе внимание владыки!
Она выдала мне пощечину, резко развернулась на каблуках и ушла. А я, в компании стражников и развратной девицы, проследовал к камерам. Всё равно сейчас совет экстренно соберут и будут решать, что делать с моей горемычной головушкой! Смех, да и только.
Совет, как и всегда, показал себя единым целым, устроив настоящую ярмарку мнений. Конечно, я же у них, как бельмо на глазу: всегда появляюсь там, где не должен, принципиально не терплю лести и лизоблюдства, не раздумываю, а сужу по всей строгости закона, если кто-то из них действительно виноват.
Я вообще считаю, что все эти сборы советников – фарс чистой воды. Кто бы, что ни говорил, а последнее слово, всё равно, остается за владыкой, потому что именно от него, зависит жизнь мира.
Знать бы еще, за какие грехи меня так наказали боги, жаль, что у них не спросишь.
Девица начала рассказывать какие-то небылицы, о том, как я ее попортил, как она несчастна и посыпать голову пеплом, надеясь вымолить себе прощение.
Видите ли, она просто хотела жить, а не проходить отбор. Ну-ну…
– Стороны высказались. Мнение совета я услышал, – сказал братец, хмуря брови. – Решение принято. За нарушение закона о проведении отборов, Шаддайя Эль Даррот должен быть немедленно казнен, согласно предписаниям третьего пункта о случаях, когда кто-то из мужчин посмеет опорочить участницу отбора. Совет готов выслушать твое последнее слово, Шаддайя, – благосклонно кивнул владыка, позволяя мне высказаться.
– Я не признаю своей вины и требую назначить считку памяти для кандидатки, – я скрестил руки на груди и с вызовом посмотрел на брата. С удовольствием предложил бы свою кандидатуру, чтобы маги могли доказать мою невиновность, но ни один из них, не мог воздействовать на кровь правящей семьи.
– Дополнительной проверки не будет. Вина в данном случае налицо. Приказ о казни применить немедленно, – насупился Риннат.
– Что, боишься, приносить публичные извинения придется? – спросил я, даже не сопротивляясь стражникам, взявшим меня под руки. – Ведь, если бы я действительно был виноват – просто сбежал бы и, не в силах Игнис, пытаться меня остановить.
– В том-то и дело, что бежать тебе некуда, – вздохнул владыка.
Я не успел ему ответить, двери со скрипом отворились и в зал вошла начальница стражей стены.
– Я требую снять обвинения с Шаддайи Эль Даррота и назначить считку для старшего советника, лорда Лан Грегора. Согласно моим данным, советник готовит заговор… – Ис пришлось замолчать, потому что в зале поднялся такой шум, что перекричать их было просто невозможно.
– Тихо! – гаркнул Рин так, что даже в ушах зазвенело. – Продолжайте, Игнис Эльд Старат, – благодушно позволил братец, встал и направился к ней.
Ненавижу эту прибавку. Эльд, Тальд, Расд… Д – значит приемный. Хотя, для нас с Рином, эти двое давно уже стали родными.
– Старший советник строит заговор против владыки. Введите свидетеля, пожалуйста! – приказала Игнис и двое стражей втащили в зал старого аптекаря.
Когда-то давно, этого человека обвиняли в незаконном изготовлении ядов, но потом, он очистил свое имя и заслужил доверие, обеспечивая лекарственными зельями весь город.
– Рассказывайте, Томас, – приказала начальница стражей стены и мужчина схватился за сердце.
Он захрипел и стал на глазах проседать, опускаясь на колени.
Я, Ис и несколько советников тут же кинулись к нему, но было слишком поздно: аптекарь почил с миром, оставив тайну нераскрытой.
Ольга
Пес продолжал рычать и неумолимо приближаться, а я так и не сумела взобраться по скользкому забору.
– А-а-а! – заорала я снова и побежала, надеясь найти место, где смогу от него спрятаться.
Переулок нашелся почти сразу. Только я слишком поздно поняла, что это тот самый переулок, в котором собаки загрызли девочку. Тупиковый…
Я готова была завыть от досады, но сдаваться не собиралась! Схватила, небрежно брошенный у стены, сломанный деревянный ящик и стала им размахивать перед мордой собаки.
– Пошел вон, псина проклятая! – взвыла я раненой белугой. Понятия не имею, почему именно про нее так говорят, но рев получился грозный.
Пес посмотрел на меня, обиженно заскулил, развернулся и пошел прочь.
– И правильно! Нечего со мной связываться! Я в гневе очень страшна! – прокричала я ему вслед и швырнула ящик на место.
Посмотрела на свою руку и поняла, что сломала ноготь.
– Ах ты ж… Р-р-р! – гневно прорычала я, сдержав мат, повернулась, решив попытаться найти куклу и наткнулась взглядом на высокого мужчину стоявшего прямо за мной.
Красивый. Темные волосы собранные в низкий хвост, по хищному заостренные скулы, янтарные глаза, слегка мерцающие в лунном свете…
– Эм… Здравствуйте, – только и смогла пробурчать я.
– И вам доброй ночи, – ответил он бархатистым голосом.
– А я тут… Это… Плюшками балуюсь… То есть… Прогуливаюсь, – сказала я, гордо задрав нос.
– Я заметил, особенно по вашим воплям, разбудившим полгорода, – улыбаясь одними уголками губ, ответил он. – Правду рассказать не хотите? Решили сбежать с отбора?
– Что!? Нет! – смущенно прошептала я. – У меня тут дело есть…
– Послушайте, если бы я не пришел, собак могло стать больше и, уйти от них, вы вряд ли смогли бы. Поверьте, в городе не просто так введен комендантский час. Поэтому, настоятельно рекомендую рассказать всё, как есть, хотя бы в знак благодарности за то, что я спас вам жизнь, – объяснил он, скрестив руки на груди.
– Ну… – понимая, что деваться мне некуда, я быстро рассказала ему всё про теплицу, девочку и игрушку, которую собиралась найти.
