Лесные птицы пели, греясь на солнце, пауки плели свои сети. В тех, которые не оборвал шквалистый грозовой ветер, поблескивали капельки воды, в некоторых трепыхались маленькие мушки. За ночь земля насытилась влагой с избытком, поэтому на дороге появились лужи.
Брели молча. Летописец все еще прокручивал в мыслях произошедшее ночью, а Прохор не являлся сторонником праздных разговоров, только по делу и только с теми, кто ему по душе. Фрэд к таким людям не относился, с ним даже помолчать не о чем.
Примерно через два часа путники вышли на тракт, как раз в том месте, где вчера писарь нагнал шута. Оно практически не изменилось за тем исключением, что лошадь пропала.
— Наверняка цыгане сперли! — всердцах выругался писарь. — Теперь из жалования удержат.
— Не переживай, я это улажу, — приободрил его шут.
Фрэд усмехнулся, и в этот самый миг послышалось конское ржание.
— Нашлась! — радостно воскликнул писака, потирая ладони. — А я на цыган грешил. Жозефина, иди сюда!
Спустя несколько секунд появилась кляча, и это событие вновь разочаровало Фрэда. Лошадь оказалось чужой, но имелся и плюс — повозка! Если договориться с хозяином, то можно доехать до столицы, если, конечно, тому по пути. Но договариваться не пришлось, в телеги лежали вповалку дворцовые музыканты, возвращающиеся со свадьбы из Длинных плугов. Одноглазый возница спал. Добредя до путников, кобыла замерла и стала обнюхивать связанного лесника, от которого несло болотиной за милю. Видимо почувствовав, что гнедая встала, погонщик приоткрыл единственный глаз и гаркнул, разбудив своих друзей.
— Какого рожна остановилась, бестия?!
— Рене, — окликнул его темноволосый певец, садясь и хватаясь за голову. — Говори потише, по добру тебя прошу. Голова трещит.
Тут заговорил второй голосарь компании, обращаясь к первому.
— Михась, подвинь свой зад. Я сейчас с телеги свалюсь!
— Дрон, — ответил тот, — иди ты, знаешь куда…
В перепалку вступили и другие участники труппы.
— Мария вообще все место заняла!
На что та ответила.
— А от тебя, Яшка, всю дорогу перегаром несет!
— Да-да, — поддержал ее хозяин звонкого бубна — Сандро.
— От вас самих не розами пахнет! — вступился за друга длинноволосый блондин со странным именем Бал, высунувший голову из-под соломы.
Завязалась толкотня, грозящая перерасти в нешуточное побоище, в результате которой с повозки был сброшен прямо в дорожную грязь ни в чем не повинный возница. Он вылез из жижи, отжал портки, рубаху и, натянув обратно одежду, кинулся в кучу-малу, которая продолжалась пять минут, если верить часам шута.
— Не переубивали бы друг друга! — покачал головой Прохор, но броситься разнимать бузотеров не рискнул. Он, конечно, в драке не промах, но тут не его ума дело. Сами пускай разбираются. Те закончили, когда начала громко верезжать Мария. Кто-то из мужиков, видимо, потерял интерес к драке, и принялся ее щупать за всякое. Она не стала это терпеть и в ответ дала кому-то коленом между ног. Успокоившись, музыканты, наконец, обратили свое внимание на невольных зрителей представления, что они устроили.
— Мое почтение, уважаемые! — махнул рукой Прохор. — Вижу, свадьба удалась на славу.
Артисты одновременно отмахнулись и принялись поправлять растрепавшуюся одежду.
— Не говори ничего, — буркнул Рене, подбирая вожжи. — У тебя, я вижу, тоже все срослось, — и он кивнул на лесника.
— Ага, расскажу — не поверите!
— Прыгайте в телегу, — сказал Михась, припадая к бутыли с водой, — а этого на самое дно кидайте. Инструментов-то нет. Вчера гульнули хорошо. На мандолине всего две струны целых осталось. Кхе…
Дрон выхватил бутыль, которая, в свою очередь, перекочевала к Марии, а уж потом и к остальным. Прохор с Фрэдом забросили лесника в телегу, а сами примостились с краю. Возница попытался причмокнуть пересохшими губами, но у него ничего не вышло, потому он стеганул клячу вожжами и прикрикнул.
— Трогай уже, гуляш ходячий!
Натужно заскрипели колеса, грозящие отвалится в любой момент. Писарь тут же заснул, привалился к Прохору и стал похрапывать, не смотря на то, что ему и нос затыкали и толкали в бок. Не помогло.
На гречишном поле колотили подвешенные к чучелам черепки, отгонявшие настырных птиц. Те взлетали, кружили некоторое время в стороне и снова предпринимали попытку опуститься среди колосьев. Небо окончательно очистилось от облаков, и теперь солнце могло свободно карабкаться вверх, не боясь быть сокрытым от людских глаз. В воздухе, вместе с ветром, носился аромат полевых цветов, и жужжали пчелы.
Рене стеганул чуть было не заснувшую кобылу и обратился к шуту.
— Давай, вещай, чего это ты лесника связал.
— Ты не поверишь, — начал Прохор.
Он рассказал все, что случилось этой ночью, в красках. Потрясал руками, наводя ужас. Музыканты покачивали головами и охали. Когда дело дошло до действий на болоте, сам старик заворочался на дне телеги, за что Яков наградил его ощутимым тычком под ребра.
— Цыц, упырь! — рыкнул он.
Когда шут закончил, все согласились с мнением писаря, что деда не нужно было спасать, но рыжий хохмач отстаивал свою точку зрения, мол, все нужно сделать по закону. Убийцу нужно судить.
— А вы как погуляли? — спросил Прохор.
— О! — хором застонали артисты.
— Да ну их! — сказала Мария. — Как всегда, праздник оказался испорченным. Сыграли все, как положено, а потом понеслась кривая… А ведь хотели вечером уехать!
— Зато теперь есть идея для новой песни! — сказал Михась.
— Это точно! — поддакнул Яков. — Такая история приключилась, что…
Его прервал Дрон.
— Не говори ему ничего, потом не интересно будет! Придет в трактир и услышит!
Прохор почесал затылок.
— Какие вы нудные со хмеля, не уж-то я тоже такой?! Спойте что ли.
Артисты переглянулись.
— Так нет инструментов-то, — развел руками Бал.
— Вы меня удивляете! — шут всплеснул руками. — Так давайте, я не прихотливый. Только не страшилки ваши, что-нибудь спокойное, умиротворяющее.
Рене начал тихонько насвистывать, Сандро застучал ладонями по телеге. Яков стал дергать оставшиеся струны своей мандолины. Мария достала из-под соломы серп и стала водить по нему своим смычком, который чудом уцелел, извлекая околомузыкальный звук. Получалось довольно-таки сносно. Михась потер нос, пожал плечами, мол, почему бы и нет, и запел.
Утренний рассвет, солнце поднималось над землей.
Просыпался лес, восхищаясь розовой зарей.
Над озером стоял, клубился белый туман,
в овраге под горою шелестела листва,
луч солнца улыбался и с росою играл.
Особенно прекрасны утром эти места.
Продолжение сна… Дивная пора.
Как божественна природа и проста!
В небе голубом облака плывут, как корабли.
Теплый ветерок мчится над поверхностью земли.
Еще не пробудились петухи в деревнях,
и рыбаков на озере пока не видать,
коровами истоптана трава на полях…
Как здорово, что здесь мне довелось побывать.
Продолжение сна… Дивная пора.
Как божественна природа и проста!
— Ты чего это, ваше шутейшество?! — спросил Дрон, глядя на Прохора. Тот шмыгнул носом и смахнул со щеки набежавшую слезинку.
