Итор Кар, младший, что исключает право наследования, эрцгерцог Ассиопии совершил непростительный поступок, после чего был титулован как обречённый. Но, по итогу небольшого сражения, переквалифицировался в изгнанного, потеряв все свои земли и влияние. Решив не мозолить своим противникам глаза, он перебирается на Основной материк и теперь странствует, пытаясь найти своё место в жизни. Однажды погнался за нечистью в Забытый Лес, где и был пойман обнаглевшими кентаврами. Всё просто и, довольно таки, прозаично.
А затем я забылся на удивление спокойным и безмятежным сном.
Мания преследования это не болезнь — это мечта тех, кто никому не нужен.
Наш небольшой отряд пробирался к цели через густую растительность вот уже второй день, до гнездования грифонов осталось не так долго, но всё же достаточно. И если эльфы слегка расслабились, то меня терзали смутные сомнения. Слухи о Забытом Лесе весьма противоречивы, но в каждом из них есть упоминание о свирепой нечисти, которую всегда встречали как на границах, так и чуть уходя вглубь. Тогда почему же им никто на пути так и не попался? Всё это напрягало, да и ещё ощущение чужого взгляда, появившееся около полутора часа назад. Уточнив у ушастых, не чувствую ли чего необычного они, я получил отрицательный ответ, чему немало удивился. Они же должны обладать повышенной интуицией и чувствительностью?
— До гнездования осталось около двух часов, но мы идём без остановок, так что сейчас час на отдых и преодолеваем оставшееся расстояние одним рывком.
Никто, естественно, не возражал, что радовало. Не желал бы лишних споров, да и если что, то справиться с ними мне не удастся. Не смотря на то, что мозг приобрёл умения эльфа — генерала, их ещё следовало запомнить телу, так как разрыва связок и прочих не менее неприятных мелочей не так уж и хотелось. Благо знания, как организовать эти самые тренировки, я имел. Ходил пару раз на курсы боевых искусств и потому прослушал пару внушительных лекций о том, как работать, не перенапрягая тела. Вот никогда бы не подумал, что это пригодится в жизни, и вот нате вам.
Так же быстро перекусив небольшим животным, похожим на нашу белку, что в очередной раз принёс Торис, мы разместились кто где, а я по уже сложившейся привычке чуть поодаль, так как никто из дроу не желал лишний раз со мной общаться. Что это было, неприязнь к моей человеческой внешности, непочтение или же неохота связываться с изгнанным, не суть важно, но они теперь ограничивались парой дежурных фраз, чтобы иметь хоть какую-то имитацию общения. Было, конечно, обидно, но ничего сделать я не мог. Раз уж они сами возвели подобную стену, то разрушить её у меня просто-напросто нет сил и времени.
Время текло со скоростью амёбы, так что уже через десяток минут я прикрыл глаза, чтобы не насиловать подсознание. Даже разговоры с Винки не приносили облегчения, так что мы просто замолчали, поняв бесперспективность этого действия. Попытавшись вздремнуть, так же потерпел неудачу. Сознание оставалось ясным, как стёклышко, и жаждало действий или хотя бы пищи для размышлений. Да что же это такое!? И тут я понял, в чём дело. Ощущения чужого взгляда стало прямо невыносимым. Казалось, что кто-то смотрит на меня в упор, что вызывало непроизвольную дрожь. Говорят, так чувствует себя жертва перед хищником, а это ни есть хорошо. Поднявшись на ноги, осматриваюсь. Листва достаточно крупная и густая, так что ничего заметить нельзя даже моим заметно обострившимся зрением. А неприятные эмоции всё больше накатывали.
— В чём же дело?
— Думаю, стоит драпать, — озвучил мои мысли Винки, не пытаясь скрыть беспокойство. — Не нравится мне это. Кажется, что нас тщательно «пасли» и, возможно даже, изучали. А это наводит на не приятные мысли о разумности преследователя.
— Кентавры?
— Вряд ли, они не стали бы организовывать погоню, не в их интересах.
Как можно тише подбираюсь к отдыхающим тёмным и осторожно трогаю за плечо Ториса. Тот молча открывает глаза и вопросительно смотрит. Сразу видно, опыт.
— Кто-то рядом, не могу разобрать, — как можно тише говорю. — По ощущениям хищник, могу ошибаться. Без резких движений буди остальных. Думаю, пора уходить.
Мужчина кивнул и мгновенно оказался на ногах. Когда он скрылся за деревом, где располагалась наша стоянка, я прищурился и вновь осмотрелся. Ничего не изменилось, это я понял, так как прекрасно запомнил всё окружающее пространство. Этого я достиг с помощью Винки, который подсказал такое заклинание, как «абсолютная память». Она нужна была крылатым человечкам, чтобы ничего не забыть за свою более чем долгую жизнь. Правда для людей она не подходила, но так как фейри являлся, своего рода, частью меня, заклятие подействовало, пусть и частично и в более упрощённой форме.
Ну, так вот. Всё оставалось на своих местах, что немного удивило. Я ясно чувствовал, что незримый наблюдатель никуда не делся, а можно даже сказать, немного приблизился к нам. Но почему же он медлит? В воздухе ясно витало напряжение и угроза, но никто так и не выходил на открытую местность!
— А у меня появились смутные сомнения… — нервно хихикнул фей.
— И?..
— А ты вверх посмотри, зоркий ты наш.
Так как в голосе друга проскальзывали истеричные нотки, я выполнил просьбу и замер, не в силах пошевелиться. В нескольких метрах нал землёй парило существо, которое, скорее всего, и являлось злополучным грифоном. Правда его вид был довольно… потрёпанным, что ли? Он, поняв, что замечен, медленно опустился, при этом не издавая ни единого звука, даже лёгкого ветерка. А ведь размах крыльев у этой животины был в два меня, если не больше! Немного пошатываясь и запутываясь в собственных лапах, он стал медленно подходить.
— А грифоны травоядные? — задал я риторический вопрос, так как размер, острота клюва и когтей явно доказывала обратное.
— Похоже, что ты стал завтраком для птички, — хихикнул фейри, чем снова поднял во мне волну раздражения.
Вот ведь комок ехидства! И таки знает, что при моей смерти наступит его собственная. А зверь тем временем подходил. По идее они должны быть полуразумны, но кто их знает? Поэтому я примирительно поднял руки и постарался улыбнуться. Получилось натянуто, но это, как говорится, что бог послал.
— Мы пришли с миром и ничего тебе не сделаем.
Грифон остановился и чуть склонил голову в бок, будто предлагая продолжать. Сглотнув, кратко рассказываю про наши проблемы и напоследок спрашиваю, можно ли нам приблизиться к гнезду, чтобы пообщаться с остальными. Птичка что-то прикидывает в уме и, клянусь, усмехнувшись, кивает, после чего пригибается и, оттолкнувшись, взлетает, а из раскрытого клюва доносится клокотание, похожее на смех.
