Мыслетишина
НЕМО. Что это они делают?
КОНТУШЁВСКИЙ. А что они делают?
НЕМО. Нюхают какой-то белый порошок.
КОНТУШЁВСКИЙ. Может, заболели и лечатся?
ЖОРА. Да уж. Лечатся они… Порошок, скорее всего, называется кокаином. Родители богатые. У молодежи денег хватит на такое развлечение.
НЕМО. И что это такое?
ЛЕНЬКА. Ты когда-нибудь курил гашиш?
НЕМО. Нет. Хасан курил.
КОНТУШЁВСКИЙ. И я тоже.
ЖОРА. Так ты еще и наркоман?
КОНТУШЁВСКИЙ. Нет. Наше посольство как-то ездило к турецкому султану заключать мир. Я был в его составе. Но я мир не заключал, а проходил курс обучения у
турецких палачей. Как сейчас говорят — повышал квалификацию. Вот там мне и дали попробовать гашиша.
ЛЕНЬКА. Кокаин — что-то вроде гашиша, только употребляется по-другому и вставляет сильнее.
НЕМО. А он не мешает размножаться?
ЖОРА. Ты боишься не увидеть вечерний физиологический спектакль?
НЕМО. Конечно. А что тут еще делать?
ЖОРА. Слушать Контушёвского. Он с радостью расскажет об отрезанных руках, вырванных кишках и сексуальных полетах на ядрах.
КОНТУШЁВСКИЙ. Ничего я рассказывать не буду. Некогда. Эй, Немо, приступили!
НЕМО. Спасибо, вижу.
ЖОРА. Все, потерялись. Были б у них языки, уже висели бы, вывалившись, как у блудливых кобелей.
ЛЕНЬКА. Будь к ним снисходительней. Все-таки, давно сидят. Мы-то с тобой — что в прошлой, что в позапрошлой жизни — девственниками не были. Кстати, у тебя даже появился сын… А тебя взорвали, как корову на бойне. И никто не узнает, куда подевались твои кости. И могилы нет. Никогда сын не придет и не поклонится отцу-герою.
ЖОРА. За что кланяться? За то, что сотни жизней унесено благодаря мне? Не надо мне за это ничего. Ну, а сын пусть считает меня героем. Ему там быстро уши продуют и расскажут, каким великим борцом за демократию был его папа.
ЛЕНЬКА. Глядишь, он вырастет, и пойдет по твоим стопам.
ЖОРА. Будет очень жаль. Но, если честно, то я видел сына всего четыре раза. И поэтому не успел его как следует полюбить. С такой работой, какая была у нас, никогда никого не полюбишь. Просто некогда.
ЛЕНЬКА. А для любви нужно время?
ЖОРА. Время необходимо для всего. Если его нет, то не будет ничего. Ни любви — ни ненависти, ни печали — ни радости…
ЛЕНЬКА. Что-то тебя не в ту сторону занесло. Ты еще философский трактат придумай.
НЕМО. Как заведенные!
КОНТУШЁВСКИЙ. Наверное, из-за наркотиков. Интересно, сколько времени они смогут этим заниматься?
НЕМО. Ой, кто-то зашел к ним в комнату!
КОНТУШЁВСКИЙ. Ну, еще бы! Они слишком громко орали.
НЕМО. Это ее отец!
КОНТУШЁВСКИЙ. Вижу. Вот это полет! Со второго этажа голым задом на розы.
НЕМО. Судя по диким воплям — ему больно.
КОНТУШЁВСКИЙ. Судя по крикам отца — ему не легче.
НЕМО. Он уже внизу. Держит в руках табуретку.
КОНТУШЁВСКИЙ. Да. Он лупит молодого человека табуретом, а тот, хромая, удирает через дорогу. Чертова мельница! Жужжит и жужжит…
НЕМО. А она продолжает лежать в непристойном виде на кровати. Представь себе, — она смеется! Что там происходит? Мне та сторона улицы не так хорошо видна. Березы мешают.
КОНТУШЁВСКИЙ. Выскочил его отец. У него в руках дубина, которая называется бейсбольной битой. А у ее папаши — ножка от табуретки. Теперь они метелят друг друга, а сынок скрылся во дворе дома… Все, закончили.
НЕМО. И кто победил?
КОНТУШЁВСКИЙ. Никто. Оба валяются на газоне.
НЕМО. Интересное было зрелище.
КОНТУШЁВСКИЙ. Сейчас это называется — кино.
ЛЕНЬКА. Нет. То, что вы видели, сейчас называется — шоу.
НЕМО.
КОНТУШЁВСКИЙ. А-а-а…
Продолжительный мыслеперерыв
Утро следующего дня
НЕМО. Пан Контушёвский, что там происходит? Тебе виднее противоположная от меня сторона улицы.
КОНТУШЁВСКИЙ. Собралась толпа у дома молодого человека.
НЕМО. Что, опять пойдут драться?
КОНТУШЁВСКИЙ. Нет. Все одеты прилично, и никакого оружия у них нет. У отца забинтована голова, а у сынка нога в гипсе. Под мышкой — костыль. А в зубах — букет цветов. Направляются всей толпой через дорогу. Интересно, зачем?
НЕМО. Я не знаю.
ЖОРА. Идиоты! Да свататься они идут.
КОНТУШЁВСКИЙ. А, понятно. Ну, это естественно. Если невеста обесчещена до свадьбы, то нужно заставить молодого человека на ней жениться. А то — позора не оберешься.
ЛЕНЬКА. Если судить по вашим рассказам, то невеста — та еще штучка, и насчет позора громко сказано.
НЕМО. Посмотрим, что будет дальше.
ЖОРА. Контушёвский, а ты был женат?
КОНТУШЁВСКИЙ. Под конец жизни. Сначала мне некогда было, да и крестьянок хватало. А потом женился. На знатной дворянке из рода Цалинских.
ЖОРА. Ну, и как супружество?
КОНТУШЁВСКИЙ. В целом — не удалось. А сначала было нормально.
Наши усадьбы находились рядом. Моя, Цалинских и Ходасевичей. Как-то в очередной раз поехал я в одно из моих сел сечь крестьян, которые плохо исполняли уроки. Я ездил туда часто и возвращался всегда поздно вечером. Ленивых было много, и сечь приходилось долго. А работу эту я никому не доверял. Делал все сам. Потому что это — мое любимое дело, которым я занимался качественно и от души.
В тот раз у меня уже к полудню сильно устали руки. Я понял, что стал старым, и силы — не те. Тогда я в печали вернулся домой. И что вы думаете? Я застал свою жену с сыном пана Ходасевича! Они чувственно наслаждались друг другом в беседке у пруда. На этом и закончилась моя жизнь.
ЛЕНЬКА. Что, инфаркт хватил?
КОНТУШЁВСКИЙ. Нет, конечно. Это было бы слишком просто. А я, смею заметить, всегда был человеком творческим, и имел хороший художественный вкус.
ЖОРА. И что же случилось дальше?
КОНТУШЁВСКИЙ. Сначала я приказал своей дворне изловить и связать обоих преступников. Потом немного подумал и наказал их.
ЛЕНЬКА. Просто наказал, и все? Не может быть!
КОНТУШЁВСКИЙ. Смерть — тоже наказание… Этот щенок очень любил сладенькое. Моя жена вечно угощала его всяческими тортиками. Ну, и я угостил подобающим случаю образом. Раздел догола, искупал в бочке с жидким медом и привязал к улью на пасеке. Он начал дергаться, и пчелы искусали его до смерти. А вот жену я банально посадил на кол. Что хотела, то и получила. Трупы погрузили в телеги и отправили родителям в соседние имения.
