Оставив высказывание начальника штаба без ответа, Дэвиан подошел к распахнутому иллюминатору, подставив лицо под поток свежего воздуха. Море несколько смягчало дневной зной, да и к вечеру он пошел на убыль. Солнце уже почти скрылось за горизонтом на западе, красно-оранжевый свет ударил в глаза. "Атарен" шел во главе колонны из четырех огромных линкоров соединенного флота. Прямой форштевень резал невысокие пологие волны. Две огромные башни с длинноствольными тяжелыми орудиями были направлены по-походному, точно вперед, дула пушек пока еще закрыты увесистыми заглушками. Сизый дым валил из двух высоких плоских труб. На траверсах линкоров с обеих бортов держались подразделения эсминцев; остальные силы оберегали высокобортные, громоздкие военные транспорты и корабли обеспечения.
Завтра обитатели Инчи увидят ксаль-риумский флот.
1 Акриба (староимп. "стрекотуха") - прыгающее насекомое, похожее на кузнечика.
2 Фалькида - небольшая, быстрая хищная птица.
3 Белый и зеленый - традиционные цвета военных медиков, одинаковые для всех армий Дагериона.
ГЛАВА 4
Лакрейн. Столица Ивирского Султаната. 83 Весны.
То, что столица на военном положении, бросалось в глаза сразу, стоило пройти по улицам. Всюду, куда ни бросишь взгляд, можно было увидеть вооруженных людей, многие из которых принадлежали к Блистательной Гвардии. Гвардейцы оправдывали собственное имя - их красно-желтая форма бросалась в глаза издалека. Прямо скажем, не лучшее обмундирование для современной войны, но Блистательные - личная гвардия ивирского султана - не желали признавать тот факт, что времена изменились. Так же, как сам султан.
Метрополия готовилась к обороне, но Арио Микава понимал, что даже не угроза высадки ксаль-риумцев заставляет Ажади стягивать войска к Лакрейну. Близ столицы было расквартировано почти сто двадцать тысяч солдат, а в самом городе султан разместил пятьдесят тысяч Блистательных. То есть почти две трети гвардии. Ажади не доверял собственным приближенным, которые, воспользовавшись войной, вполне могли попытаться устроить переворот. Надо признать, у него были причины для недоверия: Арио Микава не сомневался, что кое-кто из ивирских вельмож подумывает над возможностью вступить в сговор с ксаль-риумцами, чтобы скинуть султана с трона и занять его место. Да и в народе известие о войне не вызвало патриотического подъема, на который рассчитывал Ажади Восьмой. Немногие винили в начале войны султана - по крайней мере, не у многих нашлась смелость говорить об этом вслух. Но большинство простонародья восприняло новость с покорным равнодушием, рассуждая прагматически: победит султан - будет платить дань его беям, победит Империя - будем платить императорским наместникам. Ивирская знать веками добивалась того, чтобы превратить собственных подданных в безропотное стадо, которое можно стричь, а когда захочется - и резать. Сегодня Ажади Восьмой и его приближенные пожинали плоды.
Султану не осталось ничего другого, кроме как придержать отборные войска, которые можно было бы использовать для обороны Кехребара, Инчи или Янгина, пока собственная столица не обратилась против него. Большую часть времени он проводил в Главном Штабе, где офицеры из верховного командования армии и флота планировали боевые действия - то есть спорили, потрясали кулаками и изощрялись в проклятиях на головы ненавистных имперцев. К счастью, вмешательство Ажади Солнцеподобного и его приближенных в войну этим пока и ограничивалось, добиться чего стоило Арио Микаве немалых усилий. Агинарриец был признателен иль-Кедаму. Разумеется, ивирский торговец оружием сотрудничал с агентами Сегуната исключительно ради собственной выгоды, но прикормленные им дворцовые вельможи и офицеры оказались весьма кстати. Султан раздавал приказы, подчиненные кланялись и рапортовали, и этим дело ограничилось. У северян был собственный план, который вмешательства султана не предусматривал.
Сейчас капитан-агинарриец сидел за столом в собственном кабинете и был занят тем, что изучал очередные сводки боевых действий, пришедшие с Кехребара, сравнивая их с неофициальными донесениями, передаваемыми его собственными наблюдателями. На улице уже успело стемнеть, и пришлось включить настольную лампу. Микава устало протер глаза, налил себе немного аржуса, уже давно успевшего нагреться, и вернулся к бумагам.
События у Кехребара разворачивались вполне предсказуемо. Магистр Матис Грант воевал очень... по-имперски. То есть - осторожно, без лишней спешки и ненужного геройства. Он располагал подавляющим преимуществом в тяжелой артиллерии, его авиация полностью господствовала в воздухе, и Магистр пользовался этим, сочетая обстрелы с моря с авиаударами, наносимыми тяжелыми бомбардировщиками с анлакарского аэродрома. Бомбы и снаряды перепахивали ивирские оборонительные позиции, выводя из строя орудия, руша блиндажи и укрепления, уничтожая сотни солдат, а выживших вгоняя в ужас и ступор. Доставалось и городу, конечно: отдельные бомбы падали на Сафири, и султан Ажади уже объявил на весь мир о многочисленных жертвах среди гражданского населения. Газеты Восточной Коалиции подхватили весть за султаном, разразившись гневными статьями. Известные политики и дипломаты с их страниц напоминали о необходимости соблюдать Виктэрскую конвенцию1. Разумеется, после этого ничего не изменилось, Матис Грант продолжил обстрелы с прежней интенсивностью. Да и заявления Ажади - Микава знал это наверняка - сильно преувеличивают действительность. Все-таки, целенаправленных ударов по невоенным объектам ксаль-риумцы не наносили.
Действительно, весьма типичная для Ксаль-Риума манера воевать. Да и не только для Ксаль-Риума, так же сражалась и в эпоху Гайонской Империи, и Принципиона. Вместо стремительных прорывов и смелых маневров - методично, неспешно давить на противника, подтачивая его оборону и волю солдат к сопротивлению. Владея континентом, имперцы всегда располагали превосходством в ресурсах над соперниками-островитянами, а потому война на истощение была для них родной стихией, и они привыкли не торопиться. В осаде Империя - вернее, Империи - не знали себе равных, и если уж брали врага в кольцо, то всегда доводили дело до конца. Спокойно, планомерно и аккуратно, избегая ненужных потерь. В этом их сила, и в этом же их слабость. Методичность - значит предсказуемость. Если ты знаешь, что в той или иной ситуации сделает один имперский командующий, ты знаешь, что сделает любой из них. По крайней мере - почти любой.
