Евгений Лотош - Река меж зеленых холмов

— Она знает, — лицо заместителя по-прежнему оставалось бесстрастным.

— Вот как? — Цапара выгнула бровь. — И что же она тебе говорит?

— Не лезь не в свои дела, Цапара, — равнодушно парировал Хоцобой. — С женой я сам как-нибудь разберусь. Ну хорошо, я с другой стороны зайду. Тебе жить хочется? Ты подумала, что с нами станет, если узнает кто-то на стороне?

— А кто узнает? — удивилась Цапара. — В курсе только жрецы и охранники храма, которым болтать, сам понимаешь, не с руки. Да еще клиенты. Только если такой клиент кому признается, что в подпольном борделе тарсачку трахал, его собственными кишками удавят. Так кто разболтает?

— Безнадежно… — пробормотал Хоцобой. — Цапара, ты по ниточке над пропастью ходишь. Вся затея с нелегальным борделем глупа до невозможности, я тебе уже десять лет назад говорил. Зачем туда загонять женщин силой, когда и добровольных шлюх сколько угодно найдется? Ну, не в Тахтахане, так из других городов привезти.

— И платить им? — усмехнулась Цапара. — И потом, разве стал бы настоятель платить за защиту, если бы они работали добровольно? Хоцобой, ты хороший исполнитель. Почти идеальный. Вот только головой работать тебе противопоказано. У тебя что, совесть проснулась после стольких лет? Забыл наш старый разговор? Так я напомнить могу.

Лицо мужчины по-прежнему ничего не выражало, но в глазах полыхнула ярость.

— И все-таки послушай моего… — начал он — и осекся: на столе затарахтел коммуникатор.

— Кто еще там? — с досадой сказала Цапара, дотягиваясь до клавиши. Дисплей над столом включился, но остался простым черным кубом: видеопоток с той стороны не шел.

— Восемнадцатый говорит, восемнадцатый! — затараторил, захлебываясь, на фаттахе незнакомый мужской голос. — У нас…

— Заткнись! — рявкнула Цапара. — Ты что, ополоумел? Какого хрена ты мне на официальный номер звонишь?

— Храм Тинурила! В храме заруба идет! Она синомэ! Она свихнулась! Она всех вырубила, их сейчас разъяренные бабы веревками вяжут! Я у выхода стоял, уполз потихоньку…

— Заткнись! — снова рявкнула Цапара, и голос замолчал. — Дай подумать.

Она заскрежетала ногтями по столешнице.

— Так, слушай меня. Ты где?

— Я до дома купца Прашула добежал, у него коммуникатор…

— Возвращайся обратно к храму. Незаметно. На глаза никому не попадайся, на рожон не суйся, следи издалека. Смотри, не сбежит ли кто оттуда под шумок. Всех, кто бежит, запоминай, но не трогай. Мы появимся через несколько минут.

— Но я…

— Выполняй! — заорала Цапара и кулаком врезала по кнопке отбоя. — Синомэ свихнулась, вот незадача…

— Я даже знаю, почему, — в голосе Хоцобоя наконец-то прорезался насмешливый сарказм. — Когда я уходил, ее наши славные драконята за что-то драконить начали. Уж и не знаю, что они с ней сделали, но девка, похоже, не выдержала. Давно она в том борделе?

— С прошлой осени. Ах ты… — Цапара грязно выругалась. — Хоцобой, поднимай дежурный взвод по тревоге. По машинам, быстро. На месте разберемся.

— Она синомэ, — напомнил заместитель, поднимаясь.

— Без тебя помню, — огрызнулась Смотрящая. Она шагнула к сейфу, приложила к замку печатку золотого перстня, в котором скрывался электронный ключ, и вытащила пистолет с толстым перекрученным стволом, словно развороченным изнутри взрывом. Щелчком вогнав в рукоять "розы" аккумулятор, она нажала кнопку тестирования.

— Разрядился, паскуда… — выплюнула она, глядя на индикатор. — Ничего, на три или четыре выстрела хватит. Чего встал? — окрысилась она на заместителя. — А ну, двигай жопой быстро! Мне еще до наместника дозвониться нужно, кабана жирного. И не забудь — нас, если что, похоронят рядышком. Пошел!

— Местные ГВС. Точно по расписанию.

Яна ткнула пальцем в дорогу к храму, где как раз из-за холма вынырнули три открытых джипа, заполненных людьми. За автомобилями тянулся длинный пыльный хвост.

— Десять человек, — Суэлла вгляделась вдаль из-под ладони. — Нет, одиннадцать. Все со штурмовыми винтовками. Думаешь, хлипкие храмовые ворота их задержат надолго?

— Нам не нужно надолго. Нам нужно продержаться совсем немного. Еще десять минут. Максимум двадцать. Тахк Кампахи рядом, им не потребуется много времени, чтобы добраться сюда. Главное — не высовывайся. Я прикрою тебя от одиночной пули, но от автоматной очереди или от выстрела из "розы" — вряд ли. Не забывай, мы хотим избежать жертв.

— Это ты хочешь избежать жертв! — зло сказала Суэлла. — Я-то одного хочу — их побольше с собой забрать.

Она стиснула рукоять пистолета так, что побелели пальцы.

— Су, — Яна положила девушке руку на плечо. — Я понимаю твои чувства. Но хотя бы из чувства благодарности ко мне — постарайся сдерживаться. Для меня очень важно, чтобы больше никто не погиб. Пообещай.

Суэлла сумрачно посмотрела ей в глаза и нехотя кивнула.

— Тогда встает вопрос, как именно начать переговоры, чтобы нас сразу не попытались пристрелить. Может, все-таки выставим этих, — она мотнула головой назад, на храмовый двор, где, связанные, лежали жрецы и охранники, — как гарантию хорошего поведения ГВС?

— Нет. Не обсуждается. Я не беру заложников. Они пленные, а пленных в качестве живого щита не используют.

— Благородная… — скривилась Суэлла.

— Те, кто прикрывается заложниками — мразь, которую нужно стирать с лица земли. Я не собираюсь становиться такой даже для обмана. Я знаю, как заставить их прислушаться, — Яна постучала по висящей на груди пластинке объемного резонатора. — Минут на двадцать я им точно зубы заговорю. А может, и дольше, если потребуется. Слезаем со стены, Су, пока в нас стрелять не начали.

И Яна, подав пример, непринужденно спрыгнула с площадки на высоте сажени. Суэлла, бросив последний взгляд вниз, принялась осторожно спускаться по хлипкой дощатой лестнице.

Джипы вылетели на небольшую торговую площадь перед храмовой оградой, и из них начали выпрыгивать фигуры в песчаном камуфляже. Обычно и без того немноголюдная по дневному времени, сейчас площадь пустовала: несколько скучающих под своими тентами торговцев, напуганных стрельбой и шумом в храмовом комплексе, испарились сразу же после того, как Суэлла продемонстрировала им пистолет. Обнаружив перед собой запертые ворота, Глаза рассыпались по сторонам, укрываясь за машинами и прилавками.