— Не плачь, Лики. — Сказала Мин. — Сейчас я возьму волшебный эликсир и… — Мин достала маленькую пробирку и вылила из нее в рану доктора светящуюся голубоватую жидкость.
У всех на глазах свершилось чудо. Рана доктора затянулась и исчезла.
— Тихо, ребята. — Сказала Мин, хотя вокруг и так была тишина, а Мин тронула только что объявленного мертвеца за руку. — Доктор. Доктор, не гоже так расстраивать Лики. Открывайте глаза и поднимайтесь.
Он открыл глаза, а Лики открыла рот от удивления.
— Я… — Проговорил доктор.
— Ты жив, папа? — Спросила Лики.
Он провел рукой по своей груди и ничего не мог понять, потом тронул одежду и на руке осталась кровь.
— Но что это было? — Спросил доктор.
— Вы не успели умереть. — Ответила Мин. — Мне такие фокусы даются не так легко, но когда они нужны для дела…
— Не понимаю. Кто в меня стрелял?
— Настоящий убийца или человек-зомби. Мы разберемся. Было только одно маленькое чудо и Лики видела его.
— Она влила в твою рану живую воду и рана исчезла. — Сказала Лики.
— Но это не может быть!
— Доктор, это новейшая сверхсекретная биотехнология. Я использую свой препарат только в самых крайний случаях, когда нет другого выхода что бы спасти жизнь человеку.
— Но если так, то его нужно…
— Его не так много и налаживание массового производства не представляется возможным. Не нужно требовать от меня многого. Я не ангел.
Раздался громогласный смех.
— Вы использовали на меня сверхсекретный препарат?
— Да, доктор. Он на столько секретен, что не известен ни в правительстве, ни в контрразведке ни в армии, ни в полиции, ни в командовании Спецслужбой. Он известен только мне и кое что известно моим ребятам.
— От этого можно сойти с ума.
— Ох, только не надо. Не хватало нам еще искать психиатра для психиатра.
— Это чудо давит на меня как…
— Думаю, доктор, телевизор бы здорово надавил на шамана дикого племени. — Сказала Мин. — У нас не дикие племена, вы разумный человек, вам должно быть известно, что есть явления, которые не поддаются объснению на двух пальцах. Вам нужно лишь расширить понятие возможного и сузить понятие невозможного.
— И на сколько?
— В данном случае не так уж и на много. Просто я немного ускорила процессы самовосстановления. Этак, в миллион другой раз. Для химии это не такие уж и большие величины.
— А для медицины…
— Медицина, в конечном итоге сводится к химии, физике, биологии и так далее. А там ускорение и замедление процессов вполне реальная вещь. Это только хирург не может начать двигать скальпелем в сто раз быстрее. В общем доктор, черт с ней с химией, биологией. Вы живы и это главное, а не то как это случилось.
Доктор постепенно пришел в себя и принял все как должное. Спецслужба продолжала свое дело и через несколько дней на работу был принят ничем не примячательный человек, которым и был тот самый доктор. Он стал другим. Методы пластической хирургии были на высоте и за несколько дней можно было изменить лицо кого угодно. Это создавало довольно большие проблемы для полиции и спецслужбы, но проблем с идентификацией не было, потому что для этого использовались иные методы. Начиная от рентгеновского анализа, кончая микробиологической. Последняя давала результат с огромной точностью. Вероятность ошибки составляла около одной миллиардной и всегда было известно входит ли результат в зону риска неверного опознания.
Пошел восьмой год службы Мин Крылeв в отряде. Все оставалось по прежнему и лишь сам отряд стал более сплоченным. Для Джегера Франклина факт стабильности отряда оказался довольно странным. За все время командования Мин уволился только один человек и это произошло не из-за Мин. Он женился решил уехать в другой город со своей новой семьей.
Нита вышла замуж за Рика Флиграна. Свадьбу отмечали все. Они долго искали мать и отца Ниты, но все нити были оборваны. Больница, о которой знала Мин поменяла свой адрес, а на новом не оказалось никого даже похожего на мать Ниты. Поиски Джеймса Сандера вообще ничего не дали.
Мин старалась не пускать Ниту в серьезные операции. Но девчонка упрямо лезла под пули. Закончилось это для нее печально. Из-за серьезного ранения плод был убит. Нита из-за этого только еще больше обозлилась. Она была зла на всех. И на себя за то что не могла найти своих родителей, и за то что не уберегла ребенка. Она кричала и на Рика и почти все время находилась одна в больничной палате.
Через три мясяца она молча вернулась в отряд, а затем потребовала от Ника развод. Прослужив около недели она написала рапорт об увольнении ушла. Ее никто не мог остановить. Всем был известен характер Ниты Хигинс. Она оттолкнула от себя Рика, когда тот хотел ей что-то сказать, и ушла.
Прошла всего одна неделя. С ближлежащей военной базы пришло сообщение о задержании Ниты Хигинс и Мин в ту же минуту выехала туда вместе с Джегером Франклином.
Машина въехала в ворота базы и остановилась в месте, указанном охраной. Мин и Джегер вышли и к ним навстречу вышли двое военных, в руках которых была Нита. Ее руки были в наручниках.
— Эта женщина заявила, что служит у вас. — Сказал военный полковник.
— Она служит в моем отряде. — Сказала Мин и Нита подняла на нее непонимающий взгляд.
— Но по нашим данным она уволилась неделю назад. — Сказал второй полковник.
— Увольнение со Спецслужбы не означает окончание службы. — Ответил Джегер Франклин. — Мин Крылeв вообще не нанималась и не призывалась на службу. Если вам это не понятно, прочтите наш устав.
— Я вам не служу. — Со злобой проговорила Нита.
— Как это понимать? — Полковник резко отдернул Ниту и повернул к себе.
— Вы все звери! — Проговорила Нита и наклонившись кусила полковника за руку.
— Да она сумасшедшая! — Воскликнул полковник и подозвал охрану. Ниту схватили и увели. — Я заявляю решительный протест! — Проговорил полковник глядя на Франклина. — Ваши действия несовместимы… — Он не договорил, потому что вокруг послушались крики. Это была настоящая драка, в которой Нита била всех кого могла достать не глядя на то что и ей доставалось.
— Я не знал, что она в таком состоянии. — Сказал Франклин. — Ей нужен психиатр.
— Мы об этом позаботимся, а вас прошу покинуть территорию базы. — Сказал полковник и Мин с Джегером уехали.
— Что с ней, Мин? — Спросил Джегер.
— Она зла на весь мир. На военных за то что они сделали с ее семьей, на себя за то что потеряла ребенка, на нас за то что вмешиваемся в ее жизнь. Она хочет что бы ее убили.
— Ей нельзя помочь?
