Весь путь до Рио прошел спокойно. Лишь один раз нам предложили по бокалу вина: Сергей выпил, я отказался. Правда, тут же пожалел об этом — Мейеру сейчас нет никакого резона травить нас. А покладистость Сергея, как я догадывался, была частью его игры.
Я ожидал, что в Рио-де-Жанейро нас отвезут в гостиницу. И был удивлен, когда вместо гостиницы нас — разумеется, уже без наручников — повезли в международный аэропорт. Там усадили в зале ожидания, мрачный помощник Мейера — его звали Клейном — забрал наши паспорта и отправился к кассам. Вернувшись через полчаса, отдал паспорта, в них были вложены билеты. К моему удивлению, паспорт дали и профессору.
— Но это ведь не мой паспорт! — возмутился было Ковальский, но его тут же осадили:
— Тише, профессор! — Мейер холодно взглянул на него. — В нем ваша фотография. Значит, ни ваш. И только попробуйте выкинуть какой-нибудь фокус-
Под тяжелым взглядом Мейера профессор сразу сник. Я изучил билет, взглянул на часы: до начала регистрации десять минут.
Конечно, мне хотелось вернуться домой. Но без Ольги я этого сделать не мог. Мне нужно было во что бы то ни стало остаться — осознание этого пришло ко мне еще в полете.
— Мне надо в туалет, — сказал я, взглянув на Мейера.
— Потерпишь... — холодно отозвался он.
— Но мне действительно надо! — не отставал и. — Я и так терпел, сколько мог.
— Хорошо... — сухо процедил он.—Жан, Клейн, проводите его. У тебя пять минут... — одарив меня хмурым взглядом, Мейер отвернулся.
Поднявшись, я поправил куртку, ненавязчиво взглянул на Сергея. Он ждал этого: наши взгляды встретились, Сергей едва заметно кивнул. Потом улыбнулся. Очевидно, уже догадался, что я задумал.
«Благословение» было получено. Под присмотром Клейна и Жана я прошел к туалету, точнее, меня отвели. Клейн остался у входа, Жан провел меня внутрь.
Ему было лет под сорок. Крепкий на вид, явно профи. Спокойно оглядевшись, он остановился у раковины — взглянул на себя в зеркало, достал расческу. Не спеша причесался.
Мой расчет строился на том, что в полет Мейер и его люди отправлялись без оружия — просто не смогли бы пронести его на борт. Да и пленницы служили неплохой гарантией нашей покладистости. Значит, у меня появлялся шанс.
Я окинул взглядом кабинки — две заняты, еще в одну на моих глазах зашел бородатый старик. Какой-то щеголеватого вида парень мыл руки в двух шагах от Жана. Слишком много свидетелей.
Зайдя в свободную кабинку, я подождал минуту, затем спустил воду и вышел к своему конвоиру. Он все еще продолжал причесываться. Точнее, просто убивал время. Щеголеватый парень уже ушел. Момент был подходящий, и я решил его использовать.
— Дай расческу... — попросил я и протянул левую руку. — Пожалуйста.
Жан холодно взглянул на меня.
— Надо иметь свою, — с сильным акцентом произнес он. — Держите. Я дарю ее вам, — Жан протянул мне расческу, в его глазах я уловил презрение.
Вот оно: вместо того чтобы взять расческу, я схватил Жана за ладонь и дернул на себя. Одновременно основанием правой ладони коротко и точно ударил боевика в подбородок.
Мне показалось, что я даже услышал, как хрустнули кости. Челюсть или шея — не знаю. Размышлять об этом было некогда: подхватив обмякшего Жана, я торопливо затащил его в свободную кабинку. Затем вышел, прикрыл дверь. Тяжело выдохнул — полдела сделано.
В фильмах главный герой обычно сбегает из туалета через окно. Здесь окон не было. Я как раз лихорадочно размышлял о том, как мне незамеченным пройти мимо Клейна, когда дверь одной из кабинок распахнулась, показался дородный детина в шортах, футболке с надписью «USA» и бейсболке с изображением американского флага.
Очевидно, мне слишком долго придется замаливать свои грехи: увидев этого американского патриота, я шагнул ему навстречу и с ходу двинул его в челюсть. Удар получился что надо: толстячок охнул, я тут же подхватил его и затолкал обратно в кабинку. Затем, не мешкая, начал его раздевать.
Вы когда-нибудь пробовали переодеться в маленькой тесной туалетной кабинке, да еще и в компании с кем-то? Это очень неудобно. Пока мне удамось поменять брюки на шорты и стянуть с этого увальня футболку, я не раз перебрал мысленно весь свой багаж нецензурных слов — а он у меня довольно богатый. В тот момент, когда я надел бейс- болку, толстяк шевельнулся и открыл глаза. Мне было жаль его, но на кону стояли жизни девушек. поэтому, нагнувшись, я снова отправил его в нокаут. Затем оторвал кусок туалетной бумаги, скомкал ее и затолкал себе в рот. Немного пожевав, распределил за щеками, затолкал под десны. Это должно было изменить контуры лица.
Шорты этого толстяка оказались мне велики, как и футболка. Время стремительно таяло: подвернув шорты в поясе, я вышел из кабинки и тут же увидел мужчину лет тридцати — он только что пошел, от его взгляда не укрылся раздетый толстяк в кабинке.
— Челофеку флохо! — невнятно пробормотал , указав на толстяка. — Пософу фрача. Дофтора, поймаешь?
Очевидно, он ничего не «поймал». Но мне это было уже не важно: глянув на себя в зеркало — ну и урод! — я направился к выходу.
Это был самый сложный момент. Нагнув голову, я вышел из туалета, на ходу вытирая лоб платком. Клейн лениво скользнул по мне взглядом, я свернул влево и спокойно пошел прочь, сознательно замедлив шаг. Ну же, еще немного! Очередной поворот — и все! Я свободен...
Глава ДЕСЯТАЯ
НОВА
Поверить в то, что Гриша их предал, было невозможно. Обещал сделать сюрприз и сделал: сидя в душной каюте с ржавыми стенами и зaтянутым москитной сеткой иллюминатором, Вика с ужасом думала о том, что их всех теперь ждет. Вспомнила свой страх — в тот момент, когда увидела самодовольного Мейера. Спору нет, сердце у нее в тот момент ушло в пятки. Словно окатили:
ушатом холодной воды.
—Теперь они будут требовать у Сергея Ключ, — сказала Вика, взглянув на подругу.
— Это и ежу понятно... — мрачно отозвалась Ольга. — Нет, ну какая же все-таки сволочь! — Ольга раздраженно пнула запертую металлическую дверь, потом прошла и села на узкую откидную кровать. — Ведь все время нас обманывал!
Вика вздохнула — предательство Гриши было; трудно пережить. Так ему верили, а он...
— Как думаешь, что нам теперь делать? — спросила она.
— Не знаю... — отозвалась Ольга, глядя на маленький иллюминатор. — И не сбежишь отсюда. Разве что ребята помогут — не бросят же они нас здесь.
— Самим нужно выбираться, — не согласилась Вика. — У ребят сейчас просто связаны руки.
— Но как? — пожала плечами Ольга. — Ты же видела этих макак...
Ржавая посудина, на которую их привезли, стояла на якоре метрах в ста от берега реки, километрах в пятидесяти от Манауса. Сюда девушек привезли на быстроходном катере. Команда судна насчитывала восемь человек, больше всего эти люди напоминали обычных бандитов. А может, ими и были. Из иллюминатора был виден берег с какими-то неказистыми строениями. Присматривал за девушками высокий бородатый детина, довольно сносно изъяснявшийся на английском. Он и объяснил девушкам, что кричать, звать на помощь бесполезно—их никто не услышит. И уж тем более бесполезно пытаться бежать, так как бежать отсюда некуда и не на чем.
— Катер на замке, — пояснил он. — А в воде здесь пираньи, анаконды и крокодилы! — Охранник сделал испуганное лицо, явно пытаясь произвести на девушек впечатление. — Так что даже не пытайтесь — вам же будет лучше...
— Пугает, — решила Ольга, когда Вика перевела ей слова охранника.
Впрочем, гораздо большую опасность для девушек представляли не пираньи и крокодилы, а команда корабля. Надо отдать должное бородатому охраннику: когда вечером первого дня плена два подвыпивших члена команды попытались вломиться в каюту к девушкам, он быстро навел порядок. Пара крепких зуботычин живо охладила пыл искателей развлечений: девушки не понимали, что именно внушал своим коллегам охранник, но урок явно пошел впрок. Больше к ним не приставали, хотя жадные взгляды они на себе ловили неоднократно.
Кормили их два раза в день. Специально ничего не готовили, приносили в котелке то, что не доела команда.
На третий день плена девушки в сопровождении охранника — его звали Роберто — впервые вышли на палубу. Привезли их на судно ночью, и теперь, при свете дня, появилась возможность как следует рассмотреть все, что их окружало.
Судно оказалось старым контейнеровозом. Краска на нем давно облупилась, борта покрывали потеки ржавчины. Этой ночью на судно что-то грузили — а может, наоборот, выгружали. Очевидно, оно служило перевалочным пунктом. Стоя на двух якорях, посудина слегка покачивалась: глянув за борт, Вика сразу поняла, что с таким сильным течением не справиться. На струящуюся за бором черную воду было просто страшно смотреть.
