— Ирга! — с чувством сказала я. — Тот день, когда я не вижу твою ехидную физиономию, я считаю счастливым.
Некромант нахмурился:
— Если ты так считаешь, не буду тебе мешать. Счастливо оставаться.
Я пожала плечами. Хочет обижаться — пусть, догонять и просить прощения не буду. Ярко светило солнце, тополиный пух падал теплым снегом. Если Ирга не соврал, я еду на практику с лучшим другом! Это значит, что месяц пройдет быстро и интересно, без душевных потрясений. Знала бы я тогда, как ошибаюсь!
— Зря ты Иргу обидела, — сказал мне Отто, когда мы тряслись в неудобной тарантайке на село на практику. — Он к тебе со всей душой…
— Мне не нужна его душа, — отмахнулась я.
— Иногда ты такая бестолковая, что мне хочется тебя взять за плечи и потрусить, — сказал Отто тоном старшего брата.
— Тебе сколько раз говорить, чтобы ты не лез в мою личную жизнь.
— А я и не лезу. В отсутствие чего-то весьма трудно влезть!
— А мне ничего и не надо!
Отто хмыкнул, отвернулся и стал молча созерцать бесконечную пыльную дорогу.
Я углубилась в изучение заданий на практику.
Мы ехали в отдаленную деревеньку, в которой двести лет назад находилась пограничная застава магов — гарнизон периодически выезжал пощипать перышки не дружественным соседям. Когда границы нашего государства раздвинулись после войны, в двух башнях оставили пару магов-старичков. Круглогодично в бывшие заставы, раскиданные по всему государству, отправляли на практику студентов. Наша с Отто задача — работа с архивными документами, объясняющими принципы изготовления и работы боевых артефактов прошлого. Если нам повезет, мы даже можем найти что-то стоящее. «Будьте бдительны и осторожны» — приписал внизу свитка Беф своим каллиграфическим почерком.
Через два дня у башен нас встретил старый — престарый Магистр Ромон. С ним рядом стояли двое мододых магов.
— Ван, Рави, — представились они. — Хьюдорская Академия Магического мастерства, Факультет боевой магии, пятый курс.
— Столичные штучки, — проворчал за моей спиной Отто.
Ребята на первый взгляд мне показались не заносчивыми — улыбки у них были теплые, поэтому я промолчала.
— Вы — наши первые практиканты за последние два года, — сказал Магистр Ромон, когда мы все собрались в круглой комнате на первом этаже Восточной башни. Второй маг Магистр Фред, был настолько стар, что никогда не выходил из своих покоев. — Ведите себя осторожно, хорошо? И занимайтесь своими заданиями.
— Мы тут живем просто, — улыбаясь, Рави раскладывала по тарелкам кашу. — Дежурство на кухне — по очереди, уборка помещений каждый день. Нам дали задание привести тут все в порядок, все вычистить, освободить помещения. А вам?
Я пробежала список глазами:
— На нас все документы и найденные артефакты. И то же самое — освободить помещения.
— Документы? А, теоретики.
— Я ремесленник! — надулся полугном. — Не путайте! И вообще, говорят, в вашей академии учат только людей!
— Да, — недоуменно ответила Рави. — И что тут такого?
— А то, что вы нарушаете права расовых меньшинств!
— Гномы и эльфы учатся в своих учебных заведениях.
— Изолируете, значит!
— Давайте не будем о этом! — вмешался Ван. — Я понимаю ваши чувства, но вы-то человек!
— Я гном!!!!! — рявкнул Отто и выскочил из-за стола, перевернув стул.
— Я не знала, что гномы бывают черноволосыми и такими высокими, — растерялась Рави.
— Он полугном, — я решила объяснить все сразу. — Но лучше вам ему об этом не напоминать. Он считает себя гномом. Его мать похожа на гномиху больше, чем сами гномихи. Разве что ростом раза в два повыше будет.
— Нас не предупредили. Неудобно получилось…
— Ничего, он отойдет, — успокоила я.
Но Отто продолжал дуться. С Рави и Ваном он старался разговаривать только в случае необходимости, на попытки извинения не реагировал. Через неделю его оставили в покое.
По вечерам полугном вылезал из подвала, где целый день перебирал содержимое хранящихся там ящиков, и зудел мне:
— Эти столичные штучки… Они ничего не умеют… То же мне, боевые маги…. И это преддипломная практика…
— Отто, я с ними общаюсь. Очень приятные люди…
— Вот! Люди!
— Отто, с каких пор ты стал не любить людей?
— С тех самых, как они создали академию только для себя!
— Отто, но ребята-то ни при чем! Они там просто учатся…
— Ты с ними заодно!
Мне не хватало терпения и я уходила, слоняясь по вечерам в одиночестве в округе. Вану и Рави я не навязывалась — то, что ребята любили друг друга, было видно невооруженным глазом, и иногда окружающий мир для них просто не существовал. Конечно, они меня не прогоняли, но в их компании я чувствовала себя лишней.
Одним тихим летним вечером, когда я наслаждалась легким ветерком после дневной духоты, передо мной явилось нечто — грязно-серый балдахин на крупной фигуре. От неожиданности я оступилась и упала.
— Отто, что за шутки? — рассердилась я.
— Убирайтесь прочь из моих башен, проклятые предатели! Иначе мой гнев упадет на вашу голову. Смерть ждет вас всех!
Нечто в балдахине вцепилось в меня холодными руками и зашвырнуло в кусты.
Когда я, исцарапанная, злая и плачущая явилась к башням, Рави кинулась ко мне, а у Отто с Ваном синхронно отвисли челюсти.
— Меня в кусты зашвырнул какой-то не живой тип, — я утерла слезы. — Вся моя кожа в колючках и царапинах, моя любимая юбка номер два превратилась в лохмотья, но я найду кто это и убью его второй раз уже окончательно!
— Я слышал про этот призрак, — сказал Ван. — Пошли к Ромону.
— Это не призрак, — сказал Магистр. — Это инферн. Я надеялся, что вы с ним не столкнетесь.
— Что значит «надеялся»? — возмутился Отто. — Вы знали про существование этого призрака, сущности или кого там еще и нам ничего не сказали? А если бы он убил Олу?
— Это с ним не впервые, — признался Магистр. — Два года назад он заживо сожрал трех некромантов на преддипломной практике. Они пытались его упокоить. Но он так долго не показывался, что мы подумали…
— А что такое инферн? — спросила я, порывшись в памяти, но ничего там не обнаружив. Кажется, эту лекцию я проспала… или прогуляла… А на экзамен, как обычно, выучила только половину билетов.
— А вы разве не проходили инфернов? — удивленно спросил Ван.
— Вероятно, я отсутствовала на лекции, — сообщила я с независимым видом, — по уважительной причине, конечно.
— Инферн, — сказал Магист Ромон, — это неживая сущность, привязанная к определенному артефакту. Он исполняет программу, заложенную в нем создателем до тех пор, пока артефакт не деактивируют.
— Кто был его создателем? Почему артефакт до сих пор не деактивировали?
— Создателем был мальчишка, ваш ровесник. Маг-недоучка. Из последних защитников башен в войне за границы. Принятие мирного договора он расценил как предательство всех погибших в войне и крушение своих идеалов. И оставил такой злобный подарочек. Мы не знаем, где артефакт и как он выглядит — артефактов тут бесчисленное множество, инферн может быть в любом.
— А проследить возмущение магического поля? — блеснула я эрудицией.
— Башни стоят на месте постоянного возмущения магического фона, поэтому их тут и построили! — воскликнул магистр. — Амулеты, которые создавали двести лет назад в большинстве своем самозарядные. Мы не можем проследить за всеми! Поэтому вас и послали все здесь вычистить! Возможно, вам повезет.
— А эти некроманты, ну, которых убил этот инферн. Они что-то нашли? — осторожно спросил Ван.
— Нашли. Самонадеянные мальчишки! Они не сказали нам ничего, решили все провернуть сами. За что и поплатились. Поэтому, если вам что-то в голову придет, сразу же докладывайте мне!
— Поняла, Ола, — значительно произнес Отто.
Я встрепенулась и поймала себя на мысли, что вытянула губы трубочкой — задумалась, значит.
— Поняла, поняла. Я не такая глупая, чтобы лезть в пасть чудищу, которое сожрало трех некромантов.
— Интересное зрелище, — сказал Ван через пару дней, увидев нашу живописную группу.
Я распустила длинные, волнистые черные волосы Отто и плавно водила по ним гребнем. Как правило, гном заплетал волосы в тугую косу, скреплял ее тонкими серебряными заколками по всей длине и неделю, то и две, не трогал. Потом со скрипом и стенаниями распутывал получившееся кубло, пытался расчесать и опять туго заплетал. Длинные, до пояса, волосы, пышная борода — гордость любого гнома. Только у чистокровных гномов волосы жесткие и крепкие, как конский хвост, и почти не путаются. Моему же другу волосы достались от матери-человека: черные, пушистые, курчавые. В периоды глубокой задумчивости я любила расчесывать Отто — это помогало мне сосредоточиться. Полугном обожал такие моменты, только вот я придерживалась мысли, что если часто задумываться, то все мысли закончатся. И удовольствие понежиться под расческой Отто выпадало довольно редко, поэтому он терпеливо сносил даже первые десять минут продирания расческой через колтуны.
