— Вот значит, как… ещё что ни будь?
— Он… он… просил… требовал передать сообщение…
— И какое?
— Серкано передаёт привет.
Гаспар вздохнул и сделал неопределённый жест:
— Парень не оценил щедрости. Такой же глупец, как и Серкано…
— Г-господин, что теперь?
— Ничего, отправляйся в Ватикан. Только прикройся, не позорь меня, ещё больше. Там тебя подлатают лекари Папы.
— Вы меня не накажите?
Вопрос вырвался непроизвольно, ученица прикусила губу, проклиная длинный язык. Внутренне сжалась, но Гаспар лишь махнул рукой, опускаясь в кресло и беря книгу.
— Не сейчас. Жди меня во дворце понтифика, буду дня через два. Тогда и решу, что ты заслужила. Плеть или Чёрную Комнату.
Девушка поднялась, цепляясь за стену, ноги трясутся, колени превратились в медуз. По лицу, смешиваясь со слезами, сбегают струйки пота. Приоткрыв дверь оглянулась, но Гаспар полностью погрузился в чтение. Луиджина поспешно отвернулась и вышла. Спустившись на первый этаж, запнулась на последней ступени и растянулась на полу. Кое-как поднялась и села, обхватив голову руками, начала бормотать, покачиваясь из стороны в сторону:
— Только не Чёрная Комната… только не Чёрная Комната… Боже… пожалуйста… всё что угодно…
Придя в себя, набросила капюшон и пошатываясь направилась к выходу. Вздрагивая от ужаса неопределённости и молясь Господу, чтобы учитель выбрал наказание раскалённым железом или плетью.
Глава 32
Два дня над ней работали двое медиков в красных сутанах. Поили горькими, скручивающими кишки в узел, зельями. Накладывали повязки и смазывали жирными мазями, пахнущими как летний луг, залитый спиртом. На третий день во дворец Папы прибыл сеньор Гаспар. Луиджина встретила его в белой рубахе на два размера больше и в таких же штанах, а после случилось то, чего она боялась с детства.
Чёрная Комната.
Каменный мешок в глубинах под замком понтифика, в разы больший чем в поместье учителя, но это ничуть не лучше. Её связали по рукам и ногам, в рот вставили кляп и бросили в дальний угол. Дверь закрылась, отрезая тусклый свет коридора. Воцарилась Тьма и Тишина.
Луиджина осталась лежать, стараясь не вслушиваться и не шевелиться. Спустя вечность в Темноте появился размеренный стук и свист. Так бьётся её сердце и ноздри втягивают воздух. Если оставаться в Чёрной Комнате достаточно долго, станет слышен шорох крови по жилам. Человеческое тело издаёт поразительно много звуков…
Она надеялась, что привыкла к ним после бессчётных заключений в детстве. Гаспар запирал, когда не справлялась с приёмом или не укладывалась в срок. Иногда он делал другие наказания… ножом и раскалённым железом. Большая их часть оставила вечный след на коже… но Чёрная Комната хуже всего. Она режет не плоть, но разум. Ломает волю и оставляет только одно желание: не возвращаться сюда.
Луиджина едва сдержала слёзы. Плакать нельзя. Воды и еды не будет до самого освобождения, а когда оно неизвестно. Да и будет ли? Девушка содрогнулась, представив, что останется в темноте до самой смерти…
Должно быть, она заслужила это. Точно. Это всё её вина. Захотела выслужиться перед мастером, оправдать великую честь носить Его фамилию… Наказание закономерный итог. Однако, откуда ей было знать, что тот парень окажется сильнее? Её обучал лучший из лучших! Тем не менее она проиграла… а значит…
Лежать на боку стало больно и Луиджина, поёрзав, перевалилась на спину. Верёвки стягивающие запястья и лодыжки врезаться в кожу, но не настолько, чтобы перекрыть кровоток.
Серкано. Кто такой Серкано? В памяти всплыли обрывочные картины детства.
Летний полдень, она совсем маленькая и тощая, с впалыми щеками, но в новеньком платьице. Стоит перед огромным Гаспаром, стискивая деревянный меч и с ужасом глядя на стальной клинок в его руках.
— Не Серкано, но и из тебя можно сделать… по крайней мере, попытаться, хорошего мечника.
«Не Серкано». Вряд ли это совпадение, а значит, он был до неё. Первый ученик? Нет… тут что-то другое…
У Чёрной Комнаты есть одно «хорошее» свойство. В ней легко вспоминать. В довесок у тебя прорва времени на копошение в памяти.
Обрывки фраз, оговорки, случайно подслушанное во дворце Папы за двадцать лет… Серкано. Предатель. Человек, пытавшийся убить Наместника Бога, ранивший Гаспара и… его сын.
Осознание поразило, как вспышка молнии. Луиджина уткнулась лбом в пол и шумно всхлипнула. Эхо отразилось в темноте и заметалось по камере, плавно затухая. Она проиграла ученику, это не мог быть сам Серкано, человека превзошедшего Гаспара! Так за что её наказали?! Как ей было победить того, кто был обучен самим Дьяволом?
— Это не справедливо… — Прошептала мечница в пол.
***
Две девушки прижались к прутьям решётки, словно любопытные кошки, старающиеся протиснуться. Огромные глаза горят надеждой и ужасом. Земля вокруг клеток присыпана снегом, забор из брёвен в два человеческих роста, красуется белыми шапками. Тень от горы с раздвоенной вершиной накрывает лагерь и пятнадцать тел на земле. Среди трупов стоят двое мужчин, один в синем плаще с огромным крестом, а другой в сером.
Меч второго по рукоять заляпан кровью.
Орландо оглядел врага с ленцой, зевнул с завыванием и, мотнув головой, спросил:
— Может ты это, сам убьёшься? Время, оно, знаешь ли, дорого. Да и жрать охота.
Крестоносец завопил и рванулся к нему, взмахивая плащом перед собой. Орландо в последний миг сместился влево и ткнул скьявоной в висок. Сочно хрустнуло и кончик меча погрузился на два пальца. Мужчина по инерции сделал два шага и рухнул на трупы товарищей.
— До чего же медленно. — Выдохнул Орландо, брезгливо отряхивая клинок. — Замёрз, наверное…
Спрятал меч в ножны и повернулся к «зрительницам», девушки отпрянули от прутьев. В соседних клетках пленницы и пленники лежат в отключке, в маковом дурмане бездумно глядя в пространство и пуская слюни.
— Н-да, дела. — Сказал Орландо подходя. Опустился на корточки и спросил, заглядывая в перепуганные глаза. — Хотите помочь мне кое с чем? В благодарность за спасение, так сказать.
Глава 33
Свет резанул по глазам, Луиджина заморгала, силясь понять, галлюцинация это или нет. За вечность в Чёрной Комнате чувство времени и реальности смазалось. Она успела «наяву» пережить детство в приюте и поместье сеньора Гаспара, во всех подробностях. Холодная вода, обрушившаяся на голову, развеяла сомнения.
С неё срезали путы, стянули грязную одежду и ещё раз окатили из ведра. Подняли и, закутав в плащ, вывели наружу. Ноги не слушаются, девушка часто провисает на руках тюремщиков. Мозг, отвыкший от реального мира, подмешивает в зрение причудливые миражи.
Окончательно в себя пришла, когда усадили за стол, накрытый скатертью и заставленный изысканными блюдами. Огромный и вытянутый, рассчитанный человек на сто. За противоположным концом сидит сеньор Гаспар и чинно нарезает кусок жареного мяса. Серебряный нож вскрывает красноватую сердцевину, сочащуюся тёмной кровью. Двузубой вилкой подцепляет кусочки, макает в соус и отправляет в рот.
— Ешь. — Сказал учитель, указав на Луиджину ножом. — Тебе понадобятся силы.
Девушка тупо воззрилась на тарелку водянистого супа. Послушно взяла ложку и начала есть, осторожно и соблюдая приличия. Сорвись и новое наказание не заставит ждать. Желудок беснуется, скачет карабкаясь по рёбрам и жадно хватает безвкусные капли.
За столом руки Гаспара кажутся ещё длиннее, как лапки паука. Да и двигает он ими похоже. Медленно и отточено. Взгляд серебряных глаз не сходит с Луиджины.
— Ты поняла свой проступок?
— Да. — Соврала девушка, чувствуя, как с каждой ложкой в тело по капле возвращаются силы.
Боковым зрением видит огромные окна, распахнутые во всю ширь и красные черепичные крыши. Холодный ветер облизывает кожу, заползает под плащ. Пахнет зимой.
— Очень хорошо, Луиджина. Я не хотел тебя наказывать, но ты сама знаешь. Это было необходимо.
