— Я вам верю, — Мессор развернулся к хозяйке трактира и его глаза, что секунду назад пылали, вновь стали холодными. — У меня есть ещё одно предположение, которое я хотел бы проверить, но без вашего согласия я не могу этого сделать.
— И какое же? — не дрогнув голосом поинтересовалась Альта.
Вместо ответа Мессор извлек из-под плаща белые, как снег, песочные часы, что висели у него на поясе. Сами часы были деревянные, украшенные серебряными и золотыми завитушками, а два чаши, нижняя которая была наполнена красным песком, были похоже на сердца.
— Это часы жизни, — начал пояснять он. — С помощью них я могу определить сколько человеку остается жить, чтобы в нужный час явится за его душой и отделить её от тела, ибо сама она этого сделать не в состоянии, и сопроводить в свои владения, на кладбище. Если этого не сделать, души, запертые в умершем теле, могут впасть в ярость и отчаяние, отчего поневоле начнут влиять на людей, что находятся рядом, приводя тем самым живых к паранойе и помешательству. Апатия, головные боли, тошнота и меланхолия, всё это влияние духов, за которыми так и не явился их проводник. Если уж говорить совсем откровенно, бывает и так, что души, которые так и не извлекли из тела, остаются в нём до тех пора, пока в том месте или его округе, где был похоронен человек, не появиться жнец, что найдёт брошенную душу и не поможет ей.
— Это ужасно, — ахнула Альта. — Неужели бывают такие безответственные проводники?
— Жнецов куда меньше чем погостов, — спокойной пояснил Мессор, — а людей, что достойны занять место жнеца крайне трудно найти. От чего проводникам иногда приходится работать на несколько кладбищ одновременно. Но мне повезло, я поставлен следить лишь за одним, иногда, чтобы развеяться, я хожу по округе.
— Значит не все умершие, обретают то, во что веровали, — лицо хозяйки трактира пронзила печаль, — об этом очень жутко и печально слышать.
— Да, это всё действительно очень печально, но это факт нашей жизни, а от него никуда не денешься.
— Так значит, — робко заговорила Альта, с небольшим страхом и недоверием смотря на часы, — вы хотите проверить сколько мне осталось жить?
— Мне будет достаточно посмотреть лишь на несколько дней вперёд, — кивнул жнец — Обычно живые люди могут меня видеть лишь перед самой смертью, в последнею минуту, но возможно вы исключение, — Мессор неловко откашлялся и отвёл взгляд. — Я понимаю, что это звучит очень дико, и если вы откажитесь, то я…
— Если это вам поможет, — Альта сделала шаг вперёд. — К тому же, если я буду знать заранее, хуже от этого не станет. Часы же не могут обманывать?
— Нет, — с грустью подтвердил жнец, — прогноз сто процентный.
— Тогда прошу, — Альта нервно улыбнулась. — Меня уже ничем не напугать.
Мессор кивнул и вытянув руку с часами так, что они были направлены точно на Альту, а красный песок оказался сверху. Пока жнец что-то шептал, хозяйка трактира зачарованно наблюдала за песком, который и не думал сыпаться в низ, словно горлышко было чем-то заклеено.
— Для начала проверим несколько часов, — жнец свободной рукой начал медленно вести вправо, но песочные часы никак не реагировали. — Теперь проверим ближайшие сутки, — он отвел левую руку еще правее, но песок продолжал оставаться в верхней чаше. — И еще один день, — рука почти полностью дошла до предела, но песок, по-прежнему оставался наверху.
— И что? — Альта с облегчением выдохнула, сама не зная почему.
— В ближайшие дни вы не умрете, — Мессор слегка улыбнулся, — а значит…
Неожиданно дверь в комнату открылась, от чего Альта вскрикнула и обернулась. На пороге стоял красный как рак Мавиус, а рядом с ним тяжело дышавший Вилион.
— Дорогая, — голос у мужа немного осип и появилась легкая отдышка, — С тобой… Что ты делаешь?
— Я… — Альта скосилась на стоявшего в двух шагах от неё Мессора который всё ещё продолжал держать в руках свои часы.
Когда взгляд хозяйка трактира упала на них, она увидела, что весь красный песок, что еще секунду назад был наверху, теперь весь покоился внизу, а лицо жнеца было перекошено в непонимание и лёгком испуге. Проведя невидимую черту и поняв, на какого указывают часы, Альта закричала и упав на колени схватилась за голову, словно её пронзила резкая боль. Часы указывали точно на Мавиуса, а время на них стоял всего лишь на два дня вперёд.
ГЛАВА 8. ЗАБЕРИТЕ И МЕНЯ
Альта сидела возле кровати в комнате номер три с лицом и глазами абсолютно пустыми от каких-либо эмоций. Последний пучок нервов она спустила вчера вечером, когда в присутствие мужа и лекаря впала в жуткий припадок. Она смотрела в пустоту, где стоял видимый лишь её жнец, и вначале молила, потом требовала, а после и угрожала, чтобы он не смел забирать у неё мужа в след за дочерью.
— Простите, леди Альта, — в сотый раз пустым голосом вторил Мессор. — Я лишь проводник, я не назначению день смерти и уж тем более никого не убиваю. Простите, что так получилось.
Мавиус, который чувствовал себя на тот момент еще более-менее сносно, пытался успокоить супругу. Он прижимал её к себе, говорил успокаивающие слова и молил её принять лекарства, что принес Вилион, но она, словно не видя никого, продолжала кричать в сторону окна проклятия и угрозы.
— Простите, — искренни проговорил жнец. — Мне действительно жаль, что так получилось. — после этого он просто встал на подоконник и вышел в закрытое окно, пройдя сквозь раму как дым.
— Трус! — истошно кричала Альта, которую прижимал Мавиус, стараясь утихомирить. — Это ты виноват! Это ты его проклял! Убийца!
После этого она скрючилась, словно эмбрион, в руках мужа и расплакалась так горько и искренне, как ни плакал никто и никогда на белом свете. После этого ей, уже несопротивляющейся и абсолютно безразличной ко всему, влили в рот три пузырька какой-то горькой гадости, которые она машинально проглотила, и её почти сразу сморила. То ли среди этих настоев было снотворное, то ли её эмоциональный всплеск, столь резкий и бурный, потратил последние её силы.
Когда на следующее утро она проснулась, а было это около десяти утра, у неё крайне сильно болела голова, ломило всё тело и чертовки скребло где-то в горле. Первое, что она увидела, едва открыв глаза, был её сын, который в крайне неудобной позе дремал на стуле напротив неё. Потом она заметила на прикроватной тумбочке какие-то склянки и два стакана воды. Выпив оба, Альта окончательно поняла, насколько сильно у неё болит горло, ведь каждый глоток, отдавался так, словно она глотала иглы. Неудачно повернувшись и скрипнув деревянным каркасом, она разбудила сына. Шэн задергала веками, приоткрыл один глаз и увидев свою мать, сидящую на кровать и держащуюся за горло, быстро вскочил и подбежал к ней.
— Мам, — голос сына был крайне озабоченным. — Как ты себя чувствуешь?
— Вод… — Альта поежилась, ведь горло её пронзила такая боль, словно внутри сидела кошка и точила об гортань когти — Воды.
Шэн, не сразу разобрав хриплый шёпот матери, быстро вышел из комнаты и через минуту вернулся с целым графином воды, из которого сразу наполнил оба стакана воды.
— Господин Вилион сказал тебе это выпить, — он указал на две стеклянные бутылочки. — Коричневый, чтобы успокоить нервы, зеленоватый для горла.
Взяв с тумбочки зеленый бутылек, при этом на коричневый даже не взглянув, Альта накопала его содержимого в стакан с водой, пока вода не стала цвета жидкости, и залпом осушила. Проглотив всё, хозяйка трактира почувствовала, как её горло обволокло что-то вязкое и не очень приятное, а во рту встал вкус лаванды, причём очень насыщенный, словно там выросло целое поле этих цветов.
— Отец, — горло всё еще садило, но не так сильно, поэтому в голосе Альты появилось немного силы. — Где твой отец?
Вместо ответа Шэнтер стиснул зубы, и отвёл взгляд. Мать ждала ответа от сына минуту, другую, но невыносимо тяжелая тишина всё продолжала висеть, заставляя и так разорванное сердце, страдать ещё больше.
