сейчас я гаркну ему над ухом, и он обос… Он сильно испугается!
Я прислонила палец к губам и показала Агапе, мол, тихо. Она покачала головой и в ответ выразительно округлила глаза, показывая за спину Шмура. Я перевела взгляд, и сама едва не обос… Едва не испугалась!
В десятке метров от Шмура из кустов высовывался Разнараз и в его руках поблескивал натянутый лук. Стрела была направлена точно в лоб нашего недалекого проводника. А тот не видел и продолжал взирать на женское восстание. Ещё немного и от нашего проводника останется воспоминание и хладный труп.
— Стой! — выкрикнула я так громко, чтобы мой голос не потонул среди общего гвалта и сладострастных стонов. — Не убивай его, а то мы заблудимся!
Разнараз вздрогнул и посмотрел на нас, потом перевел стрелу на Агапу.
— И её не убивай! А то мне будет скучно!
Плюшки-ватрушки, что я несу?
Стрела перешла на меня.
— А меня вообще убивать нельзя! Я обижусь!
А что бы вы сказали, когда в холодных глазах эльфа увидели приговор — смерть?
— Я стерплю твою обиду, — возразил эльф и чуть больше натянул тетиву.
— А я… А я тогда стану призраком и буду постоянно поднимать восстание среди эльфиек! — прокричала я и выставила перед собой руки, как будто они могли защитить меня от стрелы.
— Она может! — подтвердила Агапа. — Не надо её убивать!
Желваки эльфа заиграли на щеках. Он не опустил стрелу, но мотнул головой в сторону.
— Идите вперед!
— Куда? — поднял брови Шмур. — Там же… это самое…
— Вон к тому дубу. Видите вход?
Мы и в самом деле увидели огромное дупло в стволе большого дуба. Оно больше походило на берлогу медведя, чем на домик для белочки. Хотя, внутри дупла была сухая солома, а в самом углу стояла деревянная бадья. И закрывалось эта чудо-норка железной решеткой с амбарным замком.
— Переночуете, а утром в Проклятые болота! Эльфы своё слово держат, — процедил Разнараз, кода повернул ключ в замке и спрятал его во внутреннем кармане.
Он отошел в сторону, и даже его прямая спина выражала столько же презрения, сколько было во взгляде Джулии Ангри, когда та смотрела на меня в Академии.
— Похоже, что зря мы всё это затеяли, — проговорила я, когда заметила, что огни в жилищах эльфов потихоньку затухали. — Мужьям всё-таки удалось примириться с женами.
— Ага, зря я только старалась и им красоту наводила, — согласилась со мной Агапа.
— А я даже мяса не поел, — вздохнул Шмур и бухнулся на солому. — Проклятые остроухие, чтобы им всем из одного места стрелами игольницы сделали!
Не сомневаюсь — вам тоже интересно, что же нас ожидало на Проклятых болотах. Я думала об этом ровно до того момента, пока моя голова не улеглась на руке. Потом я медленно моргнула, а когда получилось раскрыть глаза, то на дворе уже было позднее утро.
Агапа и Шмур сидели возле выхода и негромко переговаривались.
Старались не разбудить меня? Какие милахи.
Я почему-то вспомнила некоторые субботы из детства, когда я просыпалась раньше родителей, рассаживала куклы возле столика и вполголоса проводила чаепития. Детские тихие игры, которые приносили затаенную радость оттого, что я одна в целой квартире не сплю, а также не спят Машка, Кешка, Бублик и Симка. И легкая смешинка из груди, когда я шепотом рассказывала куклам о мальчишках из своей группы, а родители меня не слышали, хотя и были всего в нескольких метрах от чаепития. У вас такое было? Поздравляю — у вас было детство.
Сейчас же я напомнила себе куклу Машку, у которой сразу же закрывались глаза, стоило ей только упасть на спину. А Агапа со Шмуром были похожи на утренних заговорщиков…
Пора уведомить их о собственном пробуждении.
— Доброе утро! Вам кофе в постель или пить будете? — спросила я, потягиваясь.
— Пить будем! — в один голос откликнулись мои соседи по камере заточения.
Я улыбнулась и проделала несколько взмахов руками и ногами, разгоняя кровь по затекшим рукам и ногам. Все-таки ночевка в дупле дерева имеет плюсы в том плане, что над головой есть крыша, но зато от комаров никуда не спрячешься — даже в соломе отроют и найдут. Ох и попили они нашей кровушки за ночь…
Как только ходим ещё?
— Как будете — позовите! — тут же парировала я.
А что? Духом падать ни в коем случае нельзя. Меня уже и маг похищал, и маг рисовал, и маг вуглускра наускивал, а ещё раньше я очереди предновогодние стойко отбивала — да мне уже ничего не страшно!
Своим энтузиазмом я постаралась поделиться с сокамерниками, но они только махнули рукой, мол, поживем — увидим.
Увидеть нам пришлось вскоре, ведь не прошло и пятнадцати минут, как к месту нашего заточения подошел Разнараз с десятком поцарапанных и потрепанных эльфов. Я с удовольствием обозрела их раскрашенные физиономии — девчонки постарались на славу. Мелочь, а приятно.
— Выходите по одному с поднятыми платками. Шаг влево, назад, вправо — считается побегом. Взмах рукой — провокацией. Одно неправильное моргание глаза и вы будете напоминать дикобразов.
Всё сухо, четко и по делу. Как будто мы хотели чего-то сделать под прицелом десятка стрел. Даже если я поверну Драконью слезу и вытащу своих друзей из-под обстрела, то нас всё равно догонят и нашпигуют деревом, как праздничного поросенка гречкой с потрошками. От этой аллегории я даже сглотнула. Так есть хотелось…
— Поверните налево и идите вперед! — снова скомандовал Разнараз.
— А как же последний завтрак и звонок другу? — попыталась я показать себя храброй.
Попытка не удалась, так как пальцы мелко подрагивали. И что самое плохое — эльф это заметил. Его тонкие губы скривила презрительная улыбка.
— Жителям Проклятых болот будет без разницы — поели вы или нет. А мы, за вчерашнее, хотели вам ещё ноги поломать и языки вырвать, но потом решили, что с криками и бегом вы развлечете нас сильнее.
— Жестокий ты, Разнараз.
— Я не жестокий. Я справедливый. Вам был дан шанс, вы им не воспользовались. Идите!
Нас провожали заспанные лица эльфиек. Вчерашние воительницы выглядывали из окон и отводили глаза, когда я пыталась найти в них хотя бы чуточку сочувствия. Увы, легче было отыскать иголку в стоге сена величиной с Джомолунгму. Вчера они были готовы порвать своих мужей на тонкие лоскутки, а сейчас снова превратились в послушных хранительниц домашнего очага.
Мда, ненадолго хватило их запала.
Эльфийский город провожал нас молчанием. Мы подошли к огромной стене, за которой
