Следом шел одиннадцатый номер: «Кабинет биологии», с дополнительной информацией на застекленной дощечке: «Ядвига Алексеевна Лесовская».
Ой, опять неверное имя померещилось! Стоило подойти ближе и присмотреться внимательней, как стало видно, что надпись на дощечке гласит: «Яга Лешевна Лесная».
Уникальные имена в этой деревне!
На двери с номером «12» было написано: «Кабинет математики» и ниже – никаких имен. Кольнуло понимание, что раньше и здесь висела табличка с именем директора, а теперь или закажут новую с их двумя именами, или Василиса так и будет безымянным молодым специалистом.
С плавным поворотом ключа дверь открылась, и Василиса увидела класс с партами на двадцать четыре человека, большую зеленую доску, половина которой была расчерчена клетками, стандартный набор портретов и плакатов на стенах, выглядевших на удивление новыми, словно их только вчера повесили. Компьютера, мультимедийной приставки, интерактивной доски и прочих привычных рабочих инструментов современного учителя в кабинете не было, зато на учительском столе лежала упаковка цветных мелков.
– Не густо. Преподавать придется по старинке, мелом по доске, а не лазерной указкой по экрану, – сделала выводы Василиса, осмотрев девственно чистые ящики учительского стола и шкафы в конце класса, в которых обнаружились только учебники, справочные таблицы, сборники заданий, чистые листы бумаги в клетку. Под доской на специальных креплениях висели циркули, угольники, линейки и транспортиры – на этом оснащение кабинета математики сельской школы заканчивалось.
Потратив полчаса на осмотр класса и еще полчаса на составление списка вопросов к своему официально назначенному наставнику (вопросов относительно учебных программ, нагрузки и планов), Василиса пошла обходить школу, начав со второго этажа.
Далеко она не ушла – из соседнего одиннадцатого кабинета как раз выглянула озабоченная пожилая женщина с добрейшим лицом, испещренным мелкими морщинками, только ясные синие глаза ее казались чересчур молодыми.
– Ага, новая учительница, – улыбнулась женщина и представилась: – Яга Лешевна, учительница биологии и природоведения.
– Василиса Алексеевна Горенко, учительница математики, – отозвалась Василиса, снова подивившись имени «Яга». Ученики, наверное, Бабой Ягой за глаза зовут. Впрочем, женщина кажется такой доброй и милой, что ее может и миновать обидное прозвище.
– Да-да, директор нас всех предупреждал… гх-м… Уже видела свой кабинет? Теперь на мой посмотри – полюбопытствуй.
Василисе показалось, что Яга вложила какой-то двойной смысл в свои слова – уж больно пронзительно взглянули на нее синие лучистые глаза женщины. Или опять ей то, чего нет, мерещится?
Биологический кабинет был оборудован не в пример лучше кабинета математического: тут наличествовали стенды, муляжи, диаграммы, гербарии, плакаты со схемами, скелет какого-то крокодила под стеклом на высокой подставке, дальше еще один скелет – человеческий, книги в толстых переплетах. За стеклами шкафов и стеллажей подмигивали солнечными бликами микроскопы, прозрачные чашечки, предметные стекла, пробирки, запаянные сосуды различных размеров с непонятным содержимым.
– Походи, посмотри, а я чайку вскипячу. Больших угощений пока не жди, а вот вернется Ворон со своей конференции – конфет швейцарских привезет. – Гостеприимная новая коллега широким жестом пригласила чувствовать себя как дома и исчезла за дверью с надписью «Лаборантская».
Василиса пошла вдоль стен. На большом плакате было написано: «Редкие виды птиц средней полосы России». Пернатые были разбиты по видам и отрядам, наличествовали их изображения и описание.
Яркий луч света ударил по глазам, Василиса мигнула, бросила последний взгляд на плакат и замерла на месте. Ей опять мерещилось невероятное…
Внезапно изменилась надпись на плакате, теперь она гласила: «Волшебные птицы и места их обитания». Номером первым шли гуси-лебеди. Сопутствующее им описание сообщало о том, что представители этого вида полуразумных пернатых, занесенного в Красную Книгу ПАСК, являются исконными спутниками Бабы Яги и в дикой природе встречаются чрезвычайно редко. Ниже шли: Жар-птица и птица Гамаюн.
Василиса протерла глаза, но плакат по-прежнему рассказывал об особенностях волшебных птиц.
Запретив себе паниковать и доверять бредовым видениям, Василиса перешла к скелету крокодила с подписью на указателе: «Китайский аллигатор. Масштаб 1:5». Модель скелета была длиной около сорока сантиметров, так что в природе эти аллигаторы едва достигали двух метров. Сплюснутая морда с рядами острых зубов вдруг начала двоиться и троиться в глазах Василисы, и не успела она задуматься, что это, вероятно, тепловой удар, как вид модели и подпись к ней разительно переменились: теперь на подставке стоял скелет трехголового существа с пояснением: «Змей Горыныч Поволжский. Масштаб 1:50».
Дальше – хуже. Плакат «Круговорот воды в природе» сменился на «Схема образования горючей смеси у огнедышащих существ (на примере дракона)». Скелет человека превратился в уменьшенную копию скелета «Чуда-Юда обыкновенного», у которого голов было три и рук – шесть, плюс рога на всех головах и хвост. Стенд с Красной Книгой России тоже поменял свое содержимое и теперь под стеклом лежал фолиант с заглавием: «Бытие василиска. Жизнеописание Петра Аверьяновича, аспида Библейского». Информационная табличка рядом с книгой гласила, что издание произведения прошло в рамках серии «Учителя школ ОМИИ ПАСК». И прямо над стендом висела диаграмма: «Принцип действия окаменяющего взгляда василиска».
– У меня температура. Очень высокая температура, – прошептала Василиса, отойдя подальше от экспонатов, расставленных вдоль стен и прикладывая к совершенно холодному лбу дрожащую руку. – Я перегрелась на солнце.
– Что говоришь, деточка?
Голос Яги Лешевны прозвучал, как гром среди ясного неба за плечом Василисы, заставив ее подпрыгнуть от неожиданности.
– Как тебе мой кабинет – нравится? – спросила учительница биологии, настойчиво вглядываясь в лицо Василисы. – Птичек таких видела? Во-о-он тех, что на первом плакате? Название видишь? Прочитать можешь?
– Могу, – собравшись с духом, ответила Василиса. – Плакат «Редкие виды птиц средней полосы России». Таких я не видела, я вообще мало птиц видела – в городе всю жизнь жила.
– Хм… А этот стенд видела?
– Да. У нас в институтской библиотека тоже Красная Книга под стеклом лежала, – смело отвечала Василиса, молясь о том, чтобы новая коллега не заподозрила ее в склонности к галлюцинациям.
– Верно говоришь, верно, – пробормотала Яга Лешевна и словно спохватившись, добавила: – Ценные книги надо всегда под стеклом держать. Вода вскипела, пойдем почаевничаем.
Осторожно переставляя ноги и стараясь не всматриваться в наглядные пособия кабинета биологии, Василиса шла за пожилой учительницей. Теперь, когда ее внимание не было сосредоточено на макетах и плакатах, явственно слышались шепотки и шорохи за дверью: по коридору кто-то ходил, еле слышно ступая, раздавались звуки, как от хлопающих крыльев, и время от времени четко звучало одно слово, произносившееся разными приглушенными голосами недовольным тоном:
– Двери-ии!
И чуть слышно:
– Чужачка!
– Тринадцатый учитель!
Но чаще всего со всех сторон приглушенно шелестело: «Двери! Не забывайте про двери-ии!»
Обмирая от страха Василиса думала: «Эти чертовы двери и в звуковых галлюцинациях теперь мерещатся! Или не мерещатся?! Но почему такое недовольство по поводу дверей? Их не в тот цвет выкрасили, что ли?»
– К чему прислушиваешься? – громко прозвучал голос Яги Лешевны и Василиса еле удержалась от крика.
– Листва шумит, птички поют – непривычно для горожанки. И удивительно тихо в школе, – ответила сомневающаяся в здравости собственного рассудка девушка.
– Первого сентября громко будет, – задорно рассмеялась учительница, и словно разом светлее стало, и голоса поутихли, и страх от сердца Василисы отступил.
