Первей вышел из кухни, уже наполнившейся тошнотворной вонью горелого мяса — душегубы явно пережарились.
— Скажу ещё от себя. Я рад, что мне не приходится кончать тебя лично. Слишком уж много в тебе слизи, корчмарь Гонза.
Послышался шум, дверь снова отворилась с треском, привычно распахнутая ударом ноги, и в корчму ввалились четверо посланников ясновельможного пана, втолкнув перед собой добычу — девчонку лет тринадцати в разодранном платье, со связанными сзади руками.
— Нашли-таки, ясновельможный пан, с сиськами!..
Они остановились, как вкопанные, ошеломлённо озирая картину бескровного побоища. Рыцарь привычно сосредоточился, вызывая в себе ощущение дрожи, сменяющееся как будто лёгким холодком… Сейчас будет фокус…
Четверо дюжих головорезов с рёвом ринулись на него, позабыв о девчонке. Да, фокус не удался, ибо факир — недоучка, подумал мельком Первей. Эх, предупреждал же меня Голос — этот приём очень труден, учись, учись…
Однако раздумья следовало отложить на потом. Первей цапнул черен меча, притороченного за спиной, одним махом выдернул его из ножен. Вовремя — в живот ему уже метил прямой широкий клинок.
В своё время Первей неплохо умел махать мечом, презирая кривые татарские сабли — оружие слабаков и недоучек, а также турок, разбойников и татар, неспособных освоить настоящее благородное оружие, длинный обоюдоострый прямой меч. Но его противник, похоже, не был недоучкой, и уж точно не был слабаком — удары ложились один на другой, сильные и неожиданные, так что Первею никак не удавалось перейти в решительное наступление. А оборона сейчас была смерти подобна — трое товарищей меченосца уже прыгали по столам, как козы, обходя Первея с боков и грозя зайти в тыл.
Не прекращая боя, Первей старался сосредоточиться, и ему-таки удалось — его противник с мечом споткнулся на ровном месте, разом напоровшись на меч рыцаря, только хрустнула грудинная кость. «Натянутая верёвка» — фокус уже совсем несложный.
Не давая противнику опомниться, Первей ринулся в атаку на крайнего справа, безошибочно угадав в нём слабейшее звено. Обоюдоострый, длинный русский меч в умелых руках куда эффективнее короткой кривой сабли, и через пару ударов эта самая сабля уже летела, кувыркаясь, вместе с отрубленной у запястья рукой. Ещё одному врагу рыцарь просто полоснул по колену в подкате: боец без ноги ли, без руки — уже не боец.
Последнего малого Первей добивал уже не торопясь — и сабля дрянь, и боец тоже не ахти. Выбив саблю из вражьей руки, рыцарь отправил его в лучший мир прямым ударом в горло.
Чуть отдышавшись, Первей подошёл к двоим поверженным, ещё подававшим признаки жизни. Парень с отрубленной ногой уже был в беспамятстве — видно, потерял много крови. Первей заколол его, как свинью, одним ударом. Другой, с отрубленной кистью, зажимал запястье уцелевшей рукой, тяжело и часто дыша. Рыцарь посмотрел в его глаза, расширенные смертным ужасом, отрицательно покачал головой, взмахнул мечом — голова покатилась по полу.
«Сзади!!!» — шелестящий бесплотный крик в голове заставил Первея резко отпрыгнуть, разворачиваясь в прыжке. Вовремя — мимо просвистела тяжёлая лопата-заступ. Надо же, кто бы мог подумать — слизень показал зубы!
Первей одним ударом мечом плашмя оглушил корчмаря, решившего в последний момент взяться за оружие. Н-да, вот так оно в жизни и бывает: отважный рыцарь, умелый и опытный боец, владеющий к тому же магией, да что там — не кто иной, как великий Исполнитель Предначертанного Свыше, и вдруг гибнет от удара грязной лопаты по голове…
Рыцарь подошёл к дрожащей девчонке, скорчившейся на полу. Нащупал путы, стягивающие тонкие детские руки, разрезал.
— Как тебя зовут, малышка?
Девочка дрожала, глядя на Первея огромными тёмными глазами.
— Крыся…
— Вот что, Крыся. Этот человек — ты его знаешь? (девочка часто закивала) — да, этот человек, Крыся, отравил всех этих панов, а двоих зажарил живьём на вертеле (девочка зажала рот ладонью). Он злобный колдун, околдовавший своего господина, заставлявший его приводить ему девственниц и творить прочие грязные вещи. Всё поняла? (девочка снова часто закивала) Вот так и говори, когда тебя будут спрашивать. А сейчас иди домой, и не бойся — никто тебя не тронет. Иди.
Когда девочка убежала, Первей вернулся к лежащему без движения корчмарю. Постоял, потом взял кружку с вином, стоявшую на столе, и вылил на лицо лежащего. Корчмарь закашлялся, завозился и открыл глаза.
— Я тебе что сказал? Я велел тебе сидеть и ждать, когда за тобой придут и отправят на костёр. А ты чем занимаешься?
* * *
На сей раз Гнедко шёл не так гладко, как обычно, и Первей был даже рад этому: уже вторая ночь без сна, того и гляди опять рухнешь с коня да ещё сломаешь себе чего-нибудь… Нет, так не пойдёт. Надо найти укромное место и выспаться хорошенько, вот что. Лучше всего какой-нибудь стожок на поляне… Да, лето на исходе, стожок можно найти, хотя…
Стожок был тут как тут, вынырнув чуть ли не под носом Гнедка. Первей уже не помнил, когда получал от жизни радость, но сейчас он самым натуральным образом обрадовался. Сон… Как хорошо…
Конь одобрительно зафыркал: наконец-то хозяин взялся за ум — вместо того, чтобы скакать куда глаза глядят, выбрал приличное место для отдыха. И сено такое душистое, свежее. Нет, иногда и у людей случаются просветления в голове.
Рыцарь растянулся на большой охапке сена, подстелив под себя сложенную вдвое попону. Над головой плыли курчавые летние облака, где-то в вышине звенели жаворонки. Давно забытое чувство покоя вдруг наполнило Первея до краёв. Что это?
«Родная, отзовись»
«Да, рыцарь»
Первей усмехнулся.
«Давно хочу спросить… Ну какой я рыцарь? Самозванец, нет, хуже — палач…»
«Ты рыцарь. Ты караешь зло, неужели не ясно? Палач же терзает любого, на кого укажет хозяин, и гораздо чаще невиновных»
Рыцарь помолчал.
«Какая ты умная, слушай»
Короткий смешок.
«Да, мой ум при мне. Должно же что-то остаться бывшей женщине, если всё остальное исчезло. Спасибо тебе, Первей. Спасибо, родной мой»
Первей вздрогнул. Никогда раньше Голос ничего подобного…
«Что случилось?»
«Случилось. Я больше не страдаю от жажды»
«Когда… Когда это произошло?»
Пауза.
«Когда я крикнула: «Сзади!»»
«Кстати, тебе спасибо. Если бы не ты, я сейчас валялся бы среди этих олухов»
Бесплотный шелестящий вздох.
«И этот круг был бы тобой закончен, с изрядным долгом. Нет, мой родной. Я постараюсь, чтобы твой долг был погашен, прежде чем ты сойдёшь с круга»
«Какая ты заботливая. Слушай, я так рад, что тебя больше не мучает жажда…»
