— И благодаря жертве Тантан из Кер'алфара, — закончил Джуравиль.
— Вы знаете? — спросил Элбрайн. Джуравиль опечаленно кивнул.
— Нас не так уж много. Эльфы нашей общины связаны между собою множеством таких нитей, которые пока недоступны человеческому пониманию. Мы узнали о смерти Тантан, как только Тантан приняла ее. Верю, что она погибла с честью.
— И спасла нас обоих, — поспешил добавить Элбрайн. — Более того, она спасла сам поход. Если бы не Тантан, мы с Пони погибли бы, не успев достичь логова дракона.
Джуравиль кивнул. Похоже, такой ответ понравился ему, ибо его острое лицо стало спокойным.
— Тантан всегда будет жить в наших песнях, — сказал он.
Элбрайн тоже кивнул, всей душой разделяя чувства эльфа. Он представил, как эльфы, собравшись где-нибудь в поле своей долины, под звездным небом, поют песню о Тантан.
— Ты расскажешь мне подробности ее смерти, — сказал Джуравиль. — Но потом, — тут же добавил он, подняв руку прежде, чем Элбрайн успел что-либо сказать. — Есть вопрос, который мы должны решить безотлагательно. Зачем вы явились сюда?
Резкость самого вопроса и почти обвинительный тон эльфа вновь насторожили Элбрайна. Зачем он сюда явился? А разве ему было запрещено здесь появляться? Элбрайну и в голову не приходило, что его не хотят видеть в Облачном лесу — месте, которое он привык считать родным домом.
— Это не твое место, Полуночник, — пояснил Джуравиль, стараясь говорить как можно дружелюбнее и даже сочувственнее, хотя слова эти ранили Элбрайна.
— К тому же ты не смел приводить ее сюда без позволения госпожи Дасслеронд, — прибавил эльф, указав на Пони.
— Позволения? — вскипел Элбрайн. — После всего, что мы вместе пережили? После всего, что я сделал для твоего народа?
— С нашей помощью, — поспешил вставить Джуравиль.
Элбрайн умолк и задумался над словами эльфа. Конечно, народ эльфов много сделал для него. Эльфы воспитали его, сделав из мальчишки воина. Но проявленная ими щедрость была обоюдной, и молодой Элбрайн понимал это. Да и жесткая позиция Джуравиля подтверждала ход его мыслей. Верно, эльфы много дали ему, но взамен он отдал им все помыслы своей жизни.
— Почему ты так ведешь себя со мною? — без обиняков спросил Элбрайн. — Я-то считал, что мы друзья. Тантан отдала жизнь за меня и мой поход, и неужели успех этого похода не оказался для тол'алфара столь же благотворным, как и для людей?
Суровое выражение лица Джуравиля несколько смягчилось.
— Я сражаюсь Ураганом, — напомнил Элбрайн, вытаскивая из ножен сверкающее лезвие меча, выкованного из сильвереля — тайного металла эльфов. — Я стреляю из Крыла Сокола, — продолжал он, стаскивая с плеча лук. Лук этот был сделан из черного папоротника — растения, которое сажали эльфы и с помощью которого извлекали из земли сильверель. — Все это — оружие тол'алфара. Твой отец, Джуравиль, изготовил этот лук для меня — своего друга и ученика его сына. Я с полным правом ношу меч, выполняя волю моего дяди Мазера, переданную его духом.
Жестом руки Джуравиль прервал его речь.
— Довольно, — сказал он. — Я согласен с каждым твоим словом. Однако это не меняет дела. Почему, друг мой, ты явился сюда непрошено, оказавшись в месте, которое должно быть скрыто от всех?
— Я пришел узнать, не согласится ли твой народ оказать мне помощь в эти времена великого мрака, — ответил Элбрайн.
На лице Белли'мара Джуравиля появилось выражение глубокой печали.
— Нам пришлось пройти через страдания, — проговорил он.
— И людям тоже, — сказал Элбрайн. — И людей погибло намного больше, нежели эльфов тол'алфара. Даже если бы все эльфы Облачного леса погибли, наши потери все равно остались бы несравненно больше!
— Верно, число погибших у нас невелико, — согласился Джуравиль. — Однако смерть — отнюдь не единственная мера страдания. Как я уже говорил, демон-дракон совершил нападение на нашу долину. Госпожа Дасслеронд была вынуждена заманить его сюда, когда он стал угрожать предпринятому мною спасению беженцев. Самого демона удалось прогнать, но Бестесбулзибар, его дух, да будет проклято это имя, оставил шрам на нашей земле. Он нанес ей незаживающую рану, и она, невзирая на все наши усилия, продолжает разрастаться.
Элбрайн взглянул на Пони. Ее лицо было мрачным. Она и без его объяснений поняла смысл слов эльфа.
— Для нас во всем мире нет иного места, кроме Эндур'Блоу Иннинес, — с печалью в голосе продолжал Джуравиль. — Но первый сигнал уже прозвучал. Наше время, друг мой, движется к концу, и тол'алфар исчезнет с лица земли. Мы останемся лишь балладой, которую рассказывают детям у очага, и память о нас сохранится лишь у немногих людей, хорошо знавших нас. Таких, как ты, Полуночник.
— Всегда есть надежда, — проглотив комок в горле, возразил Элбрайн. — И всегда есть выход.
— Мы обязательно будем его искать, — согласился Джуравиль. — Но сейчас наши границы закрыты для всех, кто не принадлежит к тол'алфару. Если бы я не вышел вам навстречу, и вы стали бы спускаться вниз, погружаясь в завесу тумана, что скрывает нашу землю, туман задушил бы вас и ваши мертвые тела остались бы лежать в горах.
Пони раскрыла рот от удивления.
— Этого не может быть. Ты бы не убил Полуночника, — запротестовала она.
Но Элбрайн понял смысл слов эльфа. Народ тол'алфара жил по иным законам, нежели люди, и не многим представителям рода человеческого удавалось понять жизненные принципы эльфов. Для них каждый, кто не принадлежал к их собственному народу, даже те немногие, кого они обучали и делали Защитниками, считался ниже их. Эльфы тол'алфара могли быть самыми надежными в мире союзниками, готовыми биться насмерть ради спасения друзей, готовыми идти на риск, как то сделал Джуравиль, испытывая сострадание к беженцам. Но когда что-то угрожало самим эльфам, они становились непреклонными. Поэтому Элбрайна ничуть не удивила та смертельно опасная ловушка, которую в нынешние тяжкие времена устроили эльфы, дабы оградить себя от чужестранцев.
— Значит, я не принадлежу к тол'алфару? — резко спросил Элбрайн, глядя Джуравилю прямо в глаза. В них он увидел боль и смятение.
— Это не имеет значения, — уклончиво ответил Джуравиль. — Туман различает лишь телесную оболочку. Для него ты — всего лишь человек, и не более. Туман явно не считает тебя принадлежащим к тол'алфару.
Элбрайну хотелось продолжить расспросы и узнать, что чувствует по этому поводу сам Джуравиль. Нет, сейчас не время, решил он.
— Если бы я знал, как попросить разрешения прийти сюда и привести Пони, я бы это сделал, — искренне сказал он. — Я запомнил дорогу и пришел, вот и все, что могу сказать.
