Он настойчиво потянул Блейда за рукав туники, но тот резко заявил:
— Моим слугам я раздаю затрещины сам! Ну, веди! — Это уже относилось к Кайти.
Парень потупился.
— Мой господин, то был не ратник Береговой Охраны…
— Как? Ты осмелился мне солгать? — Блейд угрожающе занес кулак, и слуга в ужасе съежился, пролепетав:
— Прости, хозяин…
Кулак не опустился.
— Кто? — проревел странник с самым грозным видом. — Говори, кто! Или, клянусь клыками Шебрет, я швырну тебя за борт!
Это было неприятное наказание — как всегда, за бортом суетились саху, десятифутовые ксидуменские акулы. Кайти вздрогнул и шепнул:
— Хор… это Хор, мой господин…
— Послушай, почтеннейший, — вмешался бар Кейн, — давай замнем это дело. Я приношу извинения за своего человека… И подумай, стоит ли тебе тягаться с Хором? Ты — человек в летах, а Хору так просто не свернуть шею…
— Извинения не принимаются, — ответил Блейд. — Я полагаю, бар Кейн, что каждый в империи должен знать свое место. И если простолюдин поднял руку на слугу благородного человека, он понесет наказание. Во всяком случае, так принято у нас в Дигране!
— Ну, смотри, — Кейн пожал плечами. — Я тебя предупредил.
— Принято к сведению, — Блейд отвернулся от своего спутника и проревел:
— Хор! Эй, Хор!
Через пару минут дверца в крайней каюте приоткрылась, и Хор высунул наружу заспанную физиономию.
— Чего?
— Сюда! И приятеля своего прихвати!
Будучи людьми военными, Хор и Поун собирались недолго; миг — и они уже стояли перед начальством в полном боевом снаряжении, с мечами у пояса и перевязями с метательными ножами поперек груди. Блейда оба старательно не замечали, поглядывая на бар Кейна с невысказанным вопросом.
— Ты, вонючий шерр, — палец странника уткнулся в живот Хора, — решил, что мой слуга уже принадлежит тебе? Что ты можешь хлестать его почем зря? Ну, отвечай!
Хор пожал плечами и вызывающе огладил ладонью рукоять меча.
— Большое дело, господин! Может, я разок и съездил парию в ухо, чтоб быстрей поворачивался!
— Этот парень должен быстрее поворачиваться только тогда, когда я прикажу, — наставительно произнес Блейд и отодвинулся в сторонку. — Эй, Кайти, сынок! Съезди-ка ему по скуле, да покрепче!
Кайти бросил взгляд на хозяина и, повинуясь его кивку, ударил. Драться он явно не умел, ибо вырос в месте тихом и мирном, при замковой кухне, где разве что главный повар мог слегка потаскать за волосы. Кулак его скользнул по гранитной скуле Хора, парень тут же скривился и начал дуть на костяшки.
Хор захохотал.
— Славно! Сразу почесаться захотелось!
Он и почесался — только в заднице.
— Я тоже хочу, — заявил Поун приятелю. — Не тебе ж одному все ласки!
Блейд покосился на бар Кейна, который едва сдерживал смех, и, огорченно покачав головой, произнес:
— Да, Кайти, парень, придется тебя поучить… Смотри, как надо!
В следующий миг Хор лежал на палубе, держась за щеку; вид у него был самый ошеломленный. Он попытался подняться, но новый мощный удар опять сбил его на гладкие доски. Блейд задумчиво поглядел на свою жертву.
— Вот так это надо делать, Кайти… И тебе тоже предстоит отведать моего кулака, если соврешь снова! Ну, — он кивнул слуге на Хора, — хочешь сам попробовать?
Хор, покачиваясь, поднялся.
— Не был бы ты благородным господином… — с нескрываемой злобой процедил он.
— А ты забудь, что я — благородный господин, — посоветовал ему Блейд. — Тебе и Поуну положено нас охранять на долгом и опасном пути в Сайлор… Предположим, я желаю удостовериться, как это у вас выйдет.
Хор поглядел на начальника, и бар Кейн усмехнулся.
— Давай! Докажи почтенному Асринду, что мы с ним находимся под надежной защитой!
— Смотри, мой господин, пожалеешь… — Хор уже не качался, а твердо стоял на палубных досках, и пальцы его сжимали рукоять меча. — В столице все-таки фехтуют получше, чем в твоей деревне под Диграной… Да и клинки дигранские годятся только для шинковки овощей…
— Много говоришь, — заметил Блейд. Его левая рука метнулась вперед, и Хор, получив сокрушительный удар в челюсть, опять растянулся на палубе. Он замер, боясь пошевелиться, потому что меч странника щекотал его горло, а нога, обутая в кожаный сапог, тяжело давила на грудь.
— Много говоришь, — повторил Асринд бар Ригон, — медленно шевелишься, — Он отвел острие клинка от горла поверженного и повернулся к Кейну. — Похоже, милейший, мне придется охранять вас всех на пути в Сайлор.
Бар Кейн нехотя выдавил улыбку, но теперь она больше походила на злобный волчий оскал.
***
Подобные развлечения позволяли убить время. К тому же Блейд вовсе не хотел, чтобы гориллы Савалта измывались над слугой, приставленным к нему сыном и его прекрасной супругой.
Сыном!
Он скривил губы, вытянувшись на жестком топчане и глядя в низко нависавший потолок. Темнело, и в крохотное оконце его каюты, прорезанное рядом с дверью, струились последние солнечные лучи, багряно-оранжевые и гаснущие с каждой минутой, словно пламя догорающей свечи.
Сыном!
Он был сам себе и сыном, и отцом, и братом, и кузеном…
Предположения Хейджа оказались верны; каждую ночь он, Асринд, объединялся с Аррахом, восстанавливая цельную личность Ричарда Блейда… Это было поразительное ощущение!
Вначале, как всегда, он засыпал. Сны приходили легкие, не тревожные; он парил в утреннем небе над синей гладью Ксидумена, которая простиралась во все стороны, заворачиваясь у горизонта вверх, словно огромная чаша из полупрозрачного кобальтового стекла. Синий ласковый Ксидумен, Средиземное море Айдена… Или то был безбрежный уренирский океан?
Внезапно он начинал падать вниз, но не стремительно, а плавно, без страха, без боязни… Он уходил в теплую воду, опускался все глубже и глубже, растворяясь в соленой влаге, в непроницаемой бархатной тьме, в живом и трепетном космосе, нежно покачивавшем его в могучих объятьях. Сознание гасло, но подступающее беспамятство не вызывало испуга; каким-то образом он знал, что впереди — не смерть, не вечное забвение, а нечто совсем иное, чего ему никогда не доводилось испытывать раньше.
Взрыв!
Бесшумный, безболезненный, ослепительный взрыв!
Контакт!
Джек Хейдж ошибся лишь в одном: для слияния двух совершенно адекватных разумов и обмена информацией не требовались минуты. Хватало доли секунды! Какой именно, Блейд не мог и представить; казалось, беззвучный взрыв в его сознании вообще не имеет временного измерения. Он вспыхивал и гас, словно стремительный проблеск молнии, заблудившейся в темной океанской бездне.
