Продают на Острагской ярмарке не иначе, чем по дюжине мешков либо возом. Гуртом. В крайнем случае кучей. Торгуют зерном, шерстью, тканями, репой поздней или свёклой ранней, кожами сыромятными, отарами блеющих, стадами мекающих, скотом двуногим в ошейниках всякого вида и полу, горшками, солью, пивом, деревом живым и выжженным, сеном и соломой, мясом вяленым, мясом соленым, яблоками, рыбой сушеной, бочками новыми, сырами, гвоздями, оружием земледельческим разным, мёдом исторским, бурдюками «Каменного жара» и много чем еще торгуют тут. Торгуют и «в наличие», и «по подписке»: с доставкой через полгода, а то и через год на эту же ярмарку. С тем, что бы уже за «в наличие» перепродать с выгодой.
По Северному тракту из Исторского предела сюда гонят овец, коз, коров, волов, лошадей. Отсюда направляются они либо в Мельин, либо в Ежелин и Хвалин. В Хвалин теперь редко: Смертные Ливни. Хвалинские купцы нынче стараются первыми укупить конину на забой, и своим ходом гонят ее в родной город дальше из Острага северным трактом, по направлению к Окраинному океану. Кони бегут быстрее всех…
С под ярмарки, как водится, больше всего добычи получает город. Так много, что как-то собирались даже отменить пошлину в пользу Острага с купцов за участие. Тем более что основной доход выручается за счет отчислений со сделок. Но городское собрание вовремя одумалось, и решило пошлину не отменять, а просто пока не увеличивать.
Город богатеет и иначе. Мелким ремесленникам идет от ярмарки выгодная работа. Чего только не бывает в жизни: отвалится подошва, лопнет шов или вырежет шустрый малый карман зазевавшемуся купцу. Да и ладно, что кошель на цепи и заговоренный — одёжа вспорота? Пожалуйте: вот сапожник, вот швей, вот чайку с крендельком пока ожидаете. А может с девочкой-эльфийкой поразвлечься желаете? Всем обеспечит ярмарка.
Гости пьют, едят, гуляют от жен, жены гуляют от мужей, девки невестятся, бьют папаш по карманам, парни хорохорятся, похваляются удалью.
А для проявления удали, веселья да развлечения много чего придумано и понаделано на главной площади Острага. Качели с игрушечными каруселями различных типов и видов, кулачные бои, катанья на лошадях: верхом, в качалках и каретах, настоящие карусели по большому кругу на исторских лошадях, катанье с деревянных горок на маленьких зажигательно гремящих тележках — дух захватывает! Зверинец, в котором кроме животных занимательных и страховидных, можно увидеть в клетках и хедов, и гурров и тошнотворных гаррид.
А позорище? Хотя этим старым словом, обозначающим «зрелище, достойное внимания» уже почти не пользуются. Называют новомодным словом «цирк».
Наверно правильно — новому зданию — новое название. А оно, не в пример старому балагану — сделано не на двадцать дней, а на много лет. Ряды сидений, каменные опорные столбы, крыша, устланная наклеенными на тёс тонкими и широкими листами горной слюды. Теперь и кровля легкая, и даже Смертный Ливень не страшен. Это придумал нанятый в прошлом году Мастер Оптик. А самое может быть интересное: тес наложен не в стык, и не внахлест, а с широкими промежутками. Что бы свет проникал. Днем внутрь, вечером — наружу.
Вот сегодня господин Дэн пришел проверить, что выстроили за лето по его задумке. Он уже видел здание цирка на днях, но внутрь не заходил.
— Мастер Оптик, это вы! Рад вас видеть! Наконец зашли. Вы сегодня очень, очень во время. У нас сегодня будет не обычное представление, а грандиозное! — Именно так встретил господина Дэна празднично одетый управляющий цирковым дворцом.
— Да будет прославлен Спаситель, милый Кипан, — с невидимым другим юмором осадил восторги пышноусого развлекальщика Учитель, — И в чем же повезло?
— О, у нас выступает настоящий цирк: «Онфим и Онфим»! — Ничуть не смущаясь упоминанием имени Спасителя стал хвастаться управляющий.
— Судя по этакой радости, Яссок, обычно тут играют охотники из разных мест собранные. И, как водится, «между ними есть два-три довольно способности имеющие и склонность чрезмерную», — явно передразнивая неизвестного вельможу старой закалки, произнес Дэн, недобро блестя черными глазами.
— Но сегодня — настоящие, и выступать будут, как следует! — Немного обиделся Кипан.
— А плата за вход только деньгами, или и яйцами берут? — Продолжал интересоваться серьезными вопросами, но вроде как с иронией, собеседник.
— В обычные дни — и яйцами, но сегодня — только монетами. Сегодня к нам пожалуют важные гости: посол от вице-короля Исторского, палатаначальник из Мельина и мастер Арка. — С нескрываемой гордостью заявил управляющий.
— Имена знаешь? — Посуровел вмиг господин Дэн.
— Посола — не знаю, но он родственник их короля. Маг — как-то на Пэ… А чиновник — Апуни. Он из семьи управляющих графа Сорьенского, их семейка тут хорошо известна. Высоко залетел… — Сказано было с завистью.
— Отлично. Мы с учеником обязательно придем, — твердо пообещал Дэн.
— Приходи, я вам места лучшие удержу. Обычно начинают в полдень.
Естественно, начали не в полдень, а со значительным опозданием: ждали вельможных посетителей.
Всё это время публику развлекали (вернее отвлекали) кавалькадой. Мысль эта пришла в голову владельцу разъездного цирка. В жизни актеров бывает всякое. А уж задержки — в порядке вещей, как говорит господин Онфим первый, один из хозяев, если кто-то из циркачек пытается отлынивать от работы под предлогом «надо сходить к магичке-медичке что бы прервать беременность». Один раз Онфим попал на «высоких гостях».
Посетители из аристократов — в самом деле, высокие. С самого детства хорошо едят, не голодают никогда, потому и выше на полторы головы «серых людей». В тот раз когда аристократы соизволили заявиться — потребовалось начать представление вновь и с самого начала. Пришлось. А простые зрители не хотели два раза подряд смотреть на одни и те же шутки клоуна и кривляния остальных. А в местах, где любая девка способна сотворить заклятие, что бы заполучить мужичонку на ночь, раздражать толпу — чревато. И балаган запылал. Двенадцать человек тогда сгорело заживо в балагане. Всю труппу Онфим рассчитал и набрал новую: вот этих. Хотя, что значит «рассчитал»? Рассчитал и отдал под суд города Хвалин: «в осенние холода печку разожги для тепла, хотя я им говорил». А то, что за сгоревших своих горожан суд приговорил сжечь десятерых циркистов: так всё одно — дураки и пьяницы. Мир от тех смертей ничего не потерял.
Онфима же ни дураком, ни пьяницей не назовешь. Хваток и прижимист Онфим. Выгоду свою знает и ошибки повторять не собирается: кавалькада!
