Рассвет рассеял ночную тьму, наполнив мир светом нового дня.
Прежде, чем первые лучи солнца позолотили небо, Таракус, Город Пиратов, уже проснулся. сотни ухмыляющихся корсаров, вооруженных до зубов, заполнили узкие улицы, двигаясь к порту, поднимаясь на борты галер, стоящих у причалов, и в шлюпках и баркасах добираясь до кораблей, бросивших якоря на рейде.
Среди пиратов были стрелки из луков и копьеносцы, воины с мечами и саблями, расчеты катапульт и тяжелых арбалетов, стреляющих огненными стрелами. Были здесь уроженцы всех городов и стран Юга — черноглазые и черноволосые тарданцы, воины из Шембиса и Царгола, Тардиса и Зингабала, солдаты из пустынь Возашпы с выкрашенными пурпуром бородами и пришельцы из Дарунгабара и Далакхона, с лицами, словно грубо вырубленными из гранитных глыб. над толпой возвышались великаны из Красных Лесов Коданга. Их светлые волосы были затянуты в тугие косы на затылке. Даже несколько синих кочевников, чьи племена господствовали на далеких Великих Равнинах Востока, занесла судьба в ряды пиратов Таракуса. Но больше всего в толпе было уроженцев окрестных земель — желтокожих кадорнианцев и раскосых обитателей Пелорма, а также самих таракусцев — с шелковистыми черными усами и порочными ледяными глазами.
И в душе каждого из сотен корсаров кипели мысли о скорой добыче — золоте, драгоценных камнях, вине и женщинах. Вот-вот неисчислимые богатства Патанги лягут к их ногам. Как только откроются двери сокровищниц городов Империи, каждый пират станет богатым, как дворянин, и сможет прожить остаток жизни в роскоши и безделии. Корсары довольно улыбались и крепко сжимали украшенные самоцветами рукояти ножей, кинжалов, кортиков и палашей… Скоро, совсем скоро они, морские волки, заполнят улицы Патанги, и все золото, камни и все богатства могущественнейшей на Земле Империи лягут к их ногам.
Задолго до первых признаков рассвета Белшатла был на ногах и приступил к своей работе. Серый Колдун еще и еще раз проверял, как был закреплен его хрупкий инструмент и стеклянных сфер и латунных проволок на палубе флагманского корабля Каштара. Казалось, все в порядке, Лампа Безумия была в целости и сохранности, что теперь имело особо важное значение, когда она осталась в единственном экземпляре после того, как хитростью Карма Карвуса или тщеславием и глупой гордостью самого Белшатлы второй аппарат оказался уничтоженным.
Нездоровым огнем сверкали глаза колдуна, представлявшего себе, как он своими руками — да, вот этими руками — обрушит на стены Патанги лучи, разрушающие разум, сея безумие, ярость и смерть!
Наконец появился и сам Каштар в окружении офицеров, отдающий на ходу последние распоряжения. С вершины холма князь пиратов радуясь наблудал, как выстраивается на рейде его флот, пиратская армада. За всю долгую и кровавую историю морских войн еще не было собрано в одном место столько боевых кораблей. Это он, Каштар Красный Волк, сумел собрать их, и к его ногам падет столь желанная добыча — трон Патанги. Словно в сладком сне, Каштар увидел Тонгора, закованного в цепи, стоящего на коленях у Огненного Трона, у ног Каштара, Правителя Империи! Как сладок и восхитителен будет этот миг, миг полной победы, триумфа…
— Все готово, Волк, — раздался голос Дурунды Тула, первого помощника Каштара. Король пиратов кивнул. Еще мгновение он не сводил взгляд с величественного зрелища выстроившейся в боевой порядок армада, а затем, вдохнув пьянящий утренний воздух, скомандовал:
— Открыть Морские Ворота!
Приказ был передан по цепочке, дошел до сигнальщика, взмахнувшего флажками, котоорый передал приказ всегда бодрствующим наблюдателям на маяках, охраняющих вход в запертую бухту.
Лязгнули огромные замки, отодвинулись засовы — и вот уже повернулись гигантские барабаны, напряглись канаты, и огромные бронзовые цепи поползли вниз, ложась на дно залива и открывая проход в гавань. Путь на Патангу открыт!
Каштар взошел на мостик флагманского судна и дал сигнал. Загрохотали сотни барабанов, тысячи глоток затянули ритмичную песню — ударили весла, заскрипели в уключинах, — и вот первый ряд кораблей, подняв якоря, ровным строем направился к выходу из бухты.
Весла равномерно опускались в воду и так же равномерно взлетали в воздух. Вверх-вниз, в воду — на воздух; словно огромные водяные насекомые на длинных тонких ногах, первые корабли миновали маяки и вышли за волнорез в открытые воды Залива.
Ряд за рядом начинали двигаться корабли, все больше и больше весел, повинуясь ритму барабана, врезались в водную гладь. И все сильнее и сильнее звучала над бухтой древняя пиратская песня, которую орали сейчес тысячи луженых морскими ветрами глоток:
Ветер гуляет на вольном просторе.
Яркие звезды играют с Луной.
Мы на волнах серебристого моря
Золото ищем ночною порой.
Древний гимн корсаров звучал все громче, разносясь по городу. Казалось, чем дальше отходили от причалов суда, тем громче звучала песня. Это гавань Таракуса и окружающие Город Пиратов горы прощальным эхом провожали в поход своих моряков. Долго еще звучали над городом древние слова:
Ночь светла, стремителен прилив.
Поднимайте паруса скорее!
Мы выходим в море, грусть забыв,
Чтобы золотой увидеть берег…
* * *
Но на одном из кораблей армады не было слышно радостного пения. Это черная галера «Ятаган»в молчании отправившаяся в поход на Патангу.
меряя шагами мостик, нахмурив брови и сжав кулаки, капитан Барим решал стоящую перед ним дилемму.
За его спиной, бледный как полотно, Чарн Товис с замиранием сердца смотрел, как новые и новые ряды галер и трирем поднимают паруса и поворачивают острые носы в сторону далекого Города пламени.
Экипажу «Ятагана», несмотря на верность и преданность Тонгору, ничего не оставалось делать, как плыть вместе со всеми, рискуя в противном случае быть заподозренными в предательстве. Если бы у князя пиратов возникли подозрения, его подручные немедленно потопили бы «Ятаган».
Толстый Блай и одноглазый Дурган стояли у борта и смотрели, как тает за кормой силуэт башен и маяков Таракуса. Круглолицый, никогда не унывающий ковианец на этот раз был серьезен и мрачен. Неожиданно он воскликнул, обращаясь к своему угрюмому товарищу:
— Но как же так?! Неужели мы, вместе с этими псами, ворвемся в город наших друзей, сея смерть и разрушение? Что скажет мальчишка-джасарк, когда его старые приятели вломятся в ворота города с обнаженными мечами? Будь проклят тот день, когда старина Блай решил стать пиратом и отправился искать счастья в морских походах!
