– Они не хотят кого-то выпустить... Или впустить... Подождите, а зельц? Как можно блокировать зельц?
– Оба стамбульских зельцперехода взорваны.
– Как взорваны?
– Обычным порохом. Два мощных заряда. Площадки разрушены, восстановление займёт несколько недель.
– А в городе практически нет войска. Только янычары, – тихо сказала Ольга.
– И янычар-то осталось – кот наплакал.
– Шут... Это ж идеальная диспозиция для атаки... А, Фарсал?
– Я ошибся. Я считал, штурм города невозможен. Теперь я думаю иначе. Он уже начался.
– О Создатель...
– Объектом интереса неизвестных магов могут быть или валчи, или мы. Не лично мы, разумеется, а наши браслеты.
– И что, ради этого...
– Ацтек ради одного браслета сжёг несколько городов. А в Стамбуле их сейчас россыпью – семь или восемь. И ни один спектр не сформирован. Да ещё вы с Лизо вот-вот сцепитесь. Если атакующие способны взять браслеты – а судя по масштабам подготовки, это так и есть, – они получат власть над миром. – Фарсал щёлкнул пальцами. – Реальную власть.
– Но вы же говорили, много браслетов... Они не развернутся.
– Даже в таком виде они усилят избранного мага. Стиснутые, изломанные кристаллы будут выжигать ему душу, выбирая оттуда свет. Он не слишком долго проживёт, и это будут страшные времена. Хотя нас они уже не коснутся.
– Надо что-то делать...
– Причём немедленно. Я думаю, уже завтра они будут у стамбульских стен.
– Может, попытаться вырваться? Пробьём где-нибудь защиту...
– Если там ацтек, он почувствует движение браслетов. И встретит нас, куда бы мы ни дёрнулись. А принимать бой в чистом поле – самоубийство. Там не только маги. Сюда движется целая армия.
– Неужели один-единственный маг...
– Танцующий Лис способен на любую крайность. У границы он атаковал сразу семерых валчей.
– Тогда рушилась комбинация, которую он готовил несколько месяцев. И лакомый кусочек – наши браслеты – должен был достаться его врагам.
– Но риск был велик. И он проиграл.
– Похоже, он вернулся за реваншем. И вряд ли он один.
– Надо решить, где мы хотим принять бой. За стенами или в самом Стамбуле.
– А как будет лучше? – осторожно спросил Тарас, догадываясь об ответе.
Фарсал покачал головой.
– Выходить за стены нельзя. Оставаться здесь – дать захлопнуть ловушку. Я думаю, маги, идущие на такой риск, просчитали все варианты.
Тарас запустил руки в волосы:
– Но хоть что-то можно сделать?
Фарсал кивнул:
– Можно. Надо усилиться за счёт валчей.
Ольга округлила глаза:
– Атаковать валчей?
Фарсал поморщился:
– Я же объяснял, с валчами нам не справиться. Кроме того, несколько новых браслетов нам ничего не дадут. На «прорастание» нужно время. Я предлагаю заключить с валчами союз.
Школяры переглянулись.
– Да они нас размажут. В первой же удобной позиции.
– Это я беру на себя, – усмехнулся маг.
Тарас, Никита и Ольга снова переглянулись.
– Вообще оно было бы неплохо, – осторожно сказал Тарас. – Мне эти ребята осточертели. Справиться с ними мы всё равно не можем, а так... Но захотят ли? И сможем ли мы повернуться к ним спиной?
– Они наверняка знают, что происходит вокруг Стамбула. Орден не успеет прийти на помощь. Они в той же ловушке.
– Стало быть, союз им выгоден.
– Иначе их просто уничтожат. Так же, как и нас.
– Но на востоке... Там вроде бы всё открыто. И можно выходить.
– Мясо зря не валяется в поле, – помолчав, сказал Фарсал. – Там капкан.
В дверь постучали. Вошла служанка.
– К вам... – Отпихнув служанку, в комнату ввалились Шершавый и Хвощ.
– Что случилось? – спросил Фарсал.
– Рыцари, мамкина норка. Завтра будут атаковать.
– Что у тебя с лицом? – спросил Тарас. По скуле Хвоща тянулись три глубокие кровавые борозды.
– Ведьма с «крыльями», чуть глаз не вынула. – Атаман разбойников усмехнулся. – И почки. – Он щелкнул пальцами по левому боку. – Если б на жилеты тогда поскупились, всё... – Он махнул рукой.
– Так что случилось? – снова спросил Тарас.
– Рыцари, – повторил Шершавый. – Наши, тверские. Одну подругу мы очень давно знаем. – Он переглянулся с атаманом. – Столкнулись прямо на улице. Их было четверо. Наших... – он задумался, – человек двенадцать. И еле справились.
– Убитые есть? – хмуро спросил Никита.
– Только Борис. Ведьма когтем голову проткнула. Через глаз. Остальные так. – Он неопределённо помахал рукой. – Жилеты выручили.
– И твой клинок, – сказал Хвощ. – Если б ты её не придержал, она бы там всем кишки выпустила.
– Ну и это, конечно. – Шершавый улыбнулся. – Я примерно знал, как ведьма будет двигаться, а она, видно, не ожидала. – Повязка на его глазу была в крови. – Но всё равно, кабы не сетка...
– Какая сетка? – не понял Тарас.
– Пихта сетку кинул.
– «Паутину», что ли?
– Ну да, «паутину». Из башенных артефактов. Отличная вещь. Все увязли – и рыцари, и наши.
– Так их срубили или взяли? – снова спросил Тарас.
– Взяли. Живыми, – вздохнул Хвощ. Видно было, что это решение его беспокоит. – Ты ж просил поменьше трупов. Но там такая кобра, что я бы её порешил.
– Хвала Создателю, – вздохнул Никита. – А как же они попались в сетку?
– А они были без световой брони.
– И что? – вдруг спросил Тарас. – Это повод врываться к Фарсалу?
– Рыцари, – повторил Хвощ. – Насколько я их знаю, завтра днём будет атака. Раньше турки не раскачаются.
– Не волнуйся, – сказал Никита. – Атака будет завтра утром.
– И придут такие ребята, что рыцари – это просто ерунда, – успокоил Хвоща Тарас.
Фарсал кивнул, подтверждая слова учеников. Хвощ провёл по щеке рукой, размазывая кровь из длинных царапин.
– Мы можем узнать подробности?
– Можете, – сказал Фарсал. – А потом я хочу познакомиться с пленниками.
Незнакомыми руладами засвистел глиняный соловей. Тарас взял птицу.
– Кто это?
– Ты хорошо сделал, что отпустил мою сестрёнку, – сообщили в трубку. – Нам есть о чём поговорить.
– Я тоже так считаю, – сказал Тарас. – Но...
– Мне неинтересно, что ты считаешь, – прошипел Лизо. – Скажи Фарсалу, чтобы ослабил периметр. Через пять минут мы войдём в особняк.
Связь отключилась.
Тарас тупо смотрел на птицу, потом, опомнившись, повернулся к Фарсалу.
– Это валчи... – тихо сказал он. – И они идут сюда. Я даже не успел...
– Ты всё-таки тормозишь, брат, – улыбнулся Тарасу старый маг. – Я снимаю периметр.
* * *
Пламя завораживало. Внутри пробегали искры, расчерчивая огненный рисунок, как пляшут саламандры на углях. Но здесь каждый изгиб, каждый росчерк оранжевых пятен имел потаённый смысл, отзываясь глубинными искрами, вот только сознание не успевало за этим потоком, выхватывая отдельные фигуры и буквы, но не отслеживая общую связь. Диковинная смесь пиктограмм и кириллицы, контуры знаков неуловимо изменялись, проползая яркими змейками и рассыпаясь абракадаброй, но слова, если это были слова, становились всё понятнее... Какая-то часть мозга их как будто не принимала, но оторвать взгляд было невозможно, и четче становились руны, прорисовываясь в чужой, лающий голос, скрежещущий запахом кровавой ржавчины.
