— Ты про кого сейчас говоришь? — снова перебила она.
— Э… — протянул Винсмарт, — Ну, скажем, о значительной части человечества.
— А если в процентах?
— Ну, знаешь, я не PR-expert, чтобы свободно оперировать такими данными.
Док Рау улыбнулся, нарисовал пальцем на песке круг, а в нем — сектор, вырезанный углом примерно 120 градусов.
— Около 33 процентов, — пояснил он, — Это инварианта западного мира. На одного такого, о котором говорите вы, коллега, приходится двое тех, о ком говорит наша прекрасная леди. Это не игра природы, а база консервативной электоральной демократии. Если мечтающих, любящих и т. д., станет существенно больше, то республиканский слон с демократическим ослом будут соревноваться уже не в избирательной гонке, а в стаерском беге, потому что недоверие к оффи снова, как в недавнем прошлом, начнут выражать с помощью топора.
— Кстати, — вставила Абинэ, — на днях в Париже студенты уже возвели гильотину.
— Вот как? — удивился Винсмарт, — надеюсь, ее не стали сразу испытывать на прохожих?
— Нет, она была надувная. Но в натуральную величину и очень убедительная. Правда, к вечеру ее убрала полиция, но аптеки успели продать весь запас валерьянки.
— Видите, коллега, — сказал Рау, — Это все из-за вас. Вы настоящий инфотеррорист!
— Да при чем тут я, черт возьми!?
Великий тахуна возмущенно воздел руки к небу
— Нет, он еще спрашивает! В конце прошлого века лучшие гуманитарные умы Запада, ценой огромных усилий, добились того, чтобы большинство населения рефлекторно реагировало на сигнал «общечеловеческие ценности» обильным слюноотделением… В смысле, управляемым голосованием. И тут, как чертик из коробочки, выскакиваете вы с клонированными эректусами и волшебными ветеринарными пилюлями. Вы врываетесь на политическую сцену, как слон в посудную лавку. Общечеловеческие декорации трещат по швам, зрители видят, что у всего этого внутри и кричат «Жулье! Ценности фальшивые!».
… 25 — 26 ноября. Ученые и политика. «Братство Бомбы» и Университет Хайнлайна.
Винсмарт задумчиво почесал затылок.
— Ну, и что теперь предлагается мне? Баллотироваться в президенты чего-нибудь?
— Зачем? — удивился Рау.
— Я так понял, это был намек на то, что мне надо заняться политикой, — пояснил Джерри.
— Вы уже давно ей занимаетесь. Вам для этого не надо никуда баллотироваться.
— Нет уж. Я занимаюсь наукой. Наука это наука, а политика это политика, — он заметил ироничный взгляд Абинэ и уточнил, — Конечно, иногда приходится влезать в бизнес или даже в политику, поскольку прикладная наука с ними иногда соприкасается, но из этого не следует делать систему.
— Ага, — фыркнула она, — «Политика — это дело политиков». Ученые занимаются наукой. Инженеры, менеджеры и рабочие — материальной базой. Учителя — образованием. Медики — здоровьем. Полицейские и военные — безопасностью. Гуманитарии — развлечениями. А кто такие политики? Те, кто ничего полезного не умеют, но диктуют цели всему бществу?
— Ну, знаешь, — пробурчал он, — политика это еще и профессиональное управление.
— Управление это дело менеджеров, — отрезала Абинэ, — менеджер управляет, и отвечает за результат своего труда, так же, как любой работник. А политик-оффи только обманывает общество фантомными целями, и ворует, ни за что не отвечая.
— По-твоему, политка вообще не нужна? — спросил док Джерри.
— Нужна. Но политика это не профессиональная область, а общее дело всех граждан. Роль ученого — проектировать материальное будущее и объяснять людям, какие альтернативы будущего реализуются, в зависимости от выбранной обществом политической стратегии.
— Этому тоже учат в школе?
— Да, а как ты угадал?
— Ты обычно не говоришь такими монументальными фразами, — ответил Джерри.
— Ну и что? Правильно же сказано. Вот тебе школьный пример: в середине прошлого века ученые из «братства бомбы» держали за яйца всех политиков планеты…
— В учебнике так и написано? — ехидно перебил он.
Абинэ фыркнула и небрежно махнула рукой.
— По ходу, так, но другими словами. Короче, от ученых зависело, у кого будет бомба, а у кого — нет. Что такое бомба, уже все видели в Хиросиме и Нагасаки. Если бы ученые тогда не струсили и не отдали это решение в руки оффи, мир выглядел бы значительно лучше. А так кучка оффи создали атомную банду, и мировая война шла еще полвека, вместо того, чтобы закончиться в 1945.
— Холодная война, — уточнил Винсмарт.
— Это в Америке она была холодная, а в Северной Океании было убито более 5 миллионов человек. Корея, Вьетнам, Камбоджа…
— ОК, на счет войны ты права. Но что могло сделать «братство бомбы»? Ты думаешь, этим ученым разрешали участвовать в принятии политических решений?
— А им и не нужно было ничье разрешение, — ответила она, — ученые владели технологией бомбы, и они могли просто опубликовать ее.
— Как опубликовать?!
— Да вот так, — Абинэ сделала пальцами несколько движений, печатая на воображаемой клавиатуре, — ядерное оружие оказалось бы у всех, и никакой эпохи сверхдержав не было бы в истории.
— Но это был бы огромный риск попадания ядерного оружия в руки психопатов!
— Так оно и попало в руки психопатов. Оффи сверхдержав это и есть психопаты, а ученые от испуга отдали им бомбу в эксклюзивное владение. И человечество полвека зависело от прихотей кучки психопатов, пока ядерные технологии не стали общедоступными.
— Давай разберемся, — предложил Винсмарт, — скажи прямо, к чему ты клонишь?
— К тому, чтобы не допустить какого-нибудь очередного сраного моратория.
Док Рау одобрительно похлопал в ладоши, вытащил из пакета еще две сигары, одну из которых протянул коллеге. Они закурили.
— Значит, — сказал док Джерри, — Имеется в виду что-то вроде Асиломарского моратория на генную инженерию. 1975 год, Пасифик-Гроув, Калифорния. Декларация о добровольном отказе от исследований и подчинении ученых правилам консультативного комитета при Национальном институте здоровья. Так?
— Ну, да, о чем-то в таком роде, — подтвердила Абинэ, — По-моему, это позор для ученого.
— По-моему, тоже. Но я могу принять решение только за себя. А многие мои коллеги…
— … Струсят, — вставила она.
— Ученым надо на что-то жить, — ответил он, — Меня за участие в проекте «erectus» лишили права преподавать в университете Беркли. Мне было проще, мне платил Кортвуд, но все равно неприятно. А как быть тем, у кого нет других источников средств?
— Проблема только в деньгах? — спросил Рау.
