Никто шёл по заметно опустевшей улице к последнему дому. В трёхэтажном строении не жили уже много лет, крыша обвалилась в половине здания, стёкла из оконных рам были выбиты. Никто вошёл внутрь, предварительно оглядевшись по сторонам, убедившись, что рядом нет ни души. Лисса слегка зашевелилась в его руках, приоткрыла глаза, устремила эти безумные проруби на человека.
— Это куда ты меня привёл? — спросила она сонно.
— Тихо, Лисса, — ласково произнёс человек. — Я живу здесь, мы с тобой немного отдохнём вместе, а потом я верну тебя домой.
— А я не хочу! У меня дела есть, есть работа, ещё мне за ребёнком смотреть! Ну! Отпусти меня! Сейчас же! — она завертелась в его стальных руках. Удерживать её становилось сложнее, Никто устал нести её, нога тоже начинала болеть.
— Не кричи, Лисса, всё будет хорошо, — проговорил он, теряя терпение.
— Отпусти меня! Я закричу, я позову мужа! Я-а…
И тут час тишины подошёл к концу. Заводы взвыли во все глотки, погрузив Шумы в безумную какофонию непрекращающегося гула. Крик Лиссы мигом потонул в них.
Глава VI. Эльпис
313 день после конца отчета
Ника отчётливо видела, как силы Эльпис подходят к концу. Они играли уже пятый концерт без перерыва, а впереди их ждало лишь больше и больше выступлений, которые добавлял им в программу Пигмалион. Она и сама уже не помнила, когда в последний раз высыпалась, не только из-за репетиций. На фоне общего напряжения у Ники развилась бессонница и она не понимала, как только держится Эльпис. В последние дни они не разговаривали по душам, по возвращению в номер Эльпис принимала душ и сразу ложилась спать. Ника пыталась сморить себя чтением нудного романтического романа, который недавно подвернулся ей на прилавке, но даже это средство не помогало. Каждую ночь у неё уходило не меньше трёх часов на то, чтобы всё-таки заснуть, но сон всё равно был нервным, горячим, заставлявшим её то и дело просыпаться. Две ночи назад в этом душном ночном бреду ей привиделась Эли с перерезанным горлом. Вырвавшись из лап кошмара, вся в холодном поту, она принялась ощупывать тело подруги рядом с собой, тем самым разбудив и её. Уснуть в ту ночь у обеих больше не получилось.
Вот гримерша ругалась на неё сегодня:
— Твои мешки будут видны даже под слоем белил! Полуночничайте вместе, раз на то пошло, иначе я и второй такие синячищи подрисую!
Можно было лишь догадываться, как тяжело приходилось Эльпис в эти дни. Она упорно отказывалась поменяться с Никой, как всегда, брала всё самое тяжелое на себя. И потом она ещё будет притворяться эгоисткой. Ника всё также смотрела на свою любовь из-за кулис, скрытая от всего зала темнотой сцены. Лишь одна из них была удостоена софитов. Самая яркая в её жизни звезда, голос которой сладко пел:
В царствии теней
На белых лепестках
Уснула мирным сном
Царевна.
Эту песню написала сама Ника. Она была о смерти, спящей на асфоделевом лугу где-то в Аиде. Эту легенду передавали уже много лет из поколения в поколение. Не исключено, что и конец света начался из-за того, что смерть оставила свои дела, предоставив людей самим себе. Ника назвала песню «Гранатовые зёрна», с чем Эльпис всегда спорила. «При чём вообще тут зёрна? Песня же о безответной любви. Прекрасная девушка спит и грезит о своём герое, которого и вовсе не существует». Ника пыталась её убедить тем, что гранат — один из символов загробного мира, плод самой смерти, но Эли с ней не соглашалась, поэтому официально песня называлась «В плену сна».
Что шепчет ей Морфей,
Всыпая в глаза прах?
Лишь только об одном
Способна грезить —
О том, кто когда-то,
Лишь о нём, без конца…
Горсть зёрен граната
Отделяют нас ото сна,
Ото сна,
Ото сна,
От вечного сна…
Вдруг Ника почувствовала, как в её груди что-то оборвалось. Эли уже переходила к припеву, но её голос дрогнул. Только теперь она заметила, что лицо подруги залито потом, тушь размазалась по векам. Она плачет! Музыканты уже исполняли припев, но Эльпис опустила микрофон и склонила голову, пряча слёзы от зала. Руки потянулись к ушам, словно желая оградиться от чего-то. Ещё секунда и её ноги подкосились. Микрофон с треском и воем упал на пол. Ника забыла всё на свете и рванулась на сцену, но тут её локоть сжали стальной хваткой. В отчаянье Ника принялась вырываться, её мир сузился до Эли, лежавшей на сцене без сознания.
— Занавес! — раздался голос Леды, и плотная чёрная штора отрезала сцену от обеспокоенно перешёптывающейся публики. Музыка смолкла в тот же миг.
Ника добежала до Эльпис вперёд медиков и служащих сцены. К её облегчению, глаза подруги чуть приоткрылись.
— Что с тобой? Как ты? — запричитала девушка.
Эльпис не ответила. Её взгляд казался потерянным. Она тяжело дышала и не шевелилась.
— За кулисы, живо! — приказала Леда грозным шёпотом и двое работников подхватили тело солистки. Оно показалось Нике обмякшим, безвольным, словно неживым.
Она попыталась пойти за ними, но Леда накинулась, словно коршун, схватила за запястье и грубо уволокла со сцены в другом направлении.
— Я хочу пойти с ней! — выговорила Ника, как тут же получила острую пощёчину.
— Ты с ума сошла?! Чуть всё не угробила! Какого чёрта дёрнулась на сцену?
— Это вы сошли с ума! — набросилась на неё Ника. — Вы и Пигмалион с его дополнительными концертами! Пустите меня к ней, я должна…
Леда отвесила ей вторую затрещину.
— Ты должна сейчас выйти на сцену, сказать, что ты в порядке и продолжать петь. Ты здесь за этим, девочка. — Она тыкала Нике в грудь длинным как коготь пальцем, чуть изогнутый нос напоминал клюв хищной птицы.
Гнев переполнял сердце Ники. Она чувствовала, как ладонь наливается силой, превращаясь в медвежью лапу, больше всего она хотела ударить в ответ, а потом броситься к Эльпис.
Когда она была почти готова это сделать, Леда чуть смягчилась, выдохнула, опустила руку, голос слегка потеплел:
— Там полторы тысячи человек в зале. Они заплатили деньги за концерт своей любимой певицы. Выйди и спой для них. Об Эльпис позаботятся врачи, ты там всё равно ничем не поможешь, но сделаешь пользу для всех нас, если её заменишь. Ей это сейчас тоже нужно от тебя.
Ника глубоко вздохнула. Ничто так не прочищает голову, как воздух.
— Хорошо. — Сдалась она.
— Давай на сцену, живо. — Больше эта женщина не собиралась с ней нянчиться. Если она и была способна на мягкость, то эти проявления длились не дольше вспышки молнии. — Всем приготовиться. Играйте с того же места, — раздавала она распоряжения музыкантам и работникам сцены. — Всё, Эльпиника наготове. Проигрыш перед припевом. Начали! Занавес!
Музыка почти утонула в аплодисментах. Сколько прошло с момента падения Эли? Минута? Пять? Ника потерялась во времени. Что ж, она наверняка выглядела достаточно растерянной и взъерошенной, чтобы публика поверила в то, что Эльпиника только что потеряла сознание. Но как истинный артист продолжила выступать и провела отличный концерт. Может, они простят и голос Ники, который хоть и был похож на пение Эльпис, всё-таки не дотягивал до такой величины.
Руки дрожали, так что микрофон чуть заметно трясся. С первых рядов наверняка могли это заметить. Она натянула на лицо улыбку. Зал сочувствовал ей.
Ей.
Нам.
Они переживали за свою музу, были рады видеть, что та в порядке. Это тронуло Нику даже сейчас.
Хоть они и не знают, в порядке ли она. И я тоже не знаю.
Она собрала всю волю и запела припев:
Однажды ты оживёшь,
Хотя бы на половину
Однажды ты изорвёшь
Терновник и паутину.
Ты разобьёшь
Все выходы и все входы,
Будешь кружиться
До восхода
Нового дня.
