Архан нашел главного настоятеля в его кабинете вместе с камердинером. Не задумавшись ни на миг, тот бросился на Архана, выбившего дверь, с топором наперевес. Тот легко уклонился от неловкого замаха. Старый ворчун всегда нравился Архану и ему даже было немного жаль убивать его, однако старик сделал свой выбор. Но поминая бессонные ночи, проведенные в теологических спорах, Архан позволил старику умереть быстро и без мучений, сжав его сердце невидимой рукой.
— Главный настоятель, — произнес Архан, переступая через бездыханное тело. — Разве так принято встречать старого знакомого?
С момента их последней встречи Иннок практически не изменился. Разве что еще больше обрюзг — он всегда питал чрезмерную слабость к вину и сытной трапезе — да и лицо его, круглое, маленькое, с солидной заплешиной, прибавило морщин, что делало его похожим на черепаху. Трясясь от ужаса, Иннок выставил перед собой нож для бумаги. Архан только усмехнулся, сделал шаг в сторону Иннока и шутя выбил оружие из его рук.
— Ты не посмеешь тронуть меня!.. Грязная тварь!.. — завизжал Иннок, пятясь назад, покуда не уперся спиной в стену. — Я уже отправил нескольких послушников в город — они вернутся с инквизицией, что отправит тебя к твоему лживому божку!
— Вполне возможно, — согласился Архан. — Однако ты встретишься с ним первым.
Иннок дергался под чарами Архана почти до самого рассвета, то скуля и подвывая, то обрушивая на его голову тысячи проклятий, то моля о милости. Ох, если бы человеческое тело не было столь хрупко…
Оставив позади подрагивающую груду мяса, в которой с трудом можно было узнать священнослужителя, Архан покинул монастырь и сощурился от яркого солнца, окрасившего бледно-голубое небо оранжевой краской.
Если Иннок не соврал, времени у Архана оставалось мало, так как до ближайшего городка можно было доехать за полдня, не слишком подгоняя коня, тогда как храмовники наверняка неслись за подмогой во весь опор.
Не теряя ни минуты, Архан приступил к делу, снимая павших собратьев с кольев и сооружая из валяющихся неподалеку бревен погребальный костер. Выжившие служки пялились на него из-за приоткрытых ставень, изредка кидая в его сторону хулы и ругань, однако он не собирался тратить на них и толику своего внимания.
Когда вдалеке показалось облачко пыли, тела павших шрау уже объял огонь, отправляя их души в объятия Всеотца, сам же Архан вдобавок к ножу успел обзавестись заржавевшей палицей. Дрянное оружие — но все лучше, чем ничего. Новая Церковь щедро снабжала своих мясников доспехами из сульфита, делающих их практически неуязвимыми к магии, однако вот черепа их проламываются точно также, как и у остальных людишек.
Архан встретил отряд из двух десятков человек стоя посреди двора, спиной ощущая жар пламени, что поглотил его соплеменников. Впереди ехали три Карателя — члены ордена, единственной целью которого было уничтожение еретиков, колдунов и нелюдей — в прочных панцирях, на которых отплясывали зеленые огоньки, за ними же тянулись простые воины и слуги, с арбалетами и копьями.
Несколько болтов воткнулись в землю прямо перед Арханом. Не моргнув и глазом, он вытянул энергию из разгоревшегося огня и метнул в сторону всадников сноп искр. Несколько коней, испуганно взржав, скинули наездников — остальные же просто с возмущением зафырчали, тряся мохнатыми башками. Впрочем, упавшие тоже не сильно пострадали — судя по воплям, один из них сломал руку, прочие же быстро поднялись на ноги, потирая ушибленные места, с ненавистью глядя на Архана. Увы, остаток своих сил он потратил на то, чтобы обеспечить Инноку достойную кончину, и поэтому сейчас мог полагаться лишь на свои умения.
Один из Карателей пустил лошадь галопом прямо на Архана, видимо, намереваясь размозжить его голову тяжелыми копытами. В самый последний момент уйдя в сторону, Архан выбросил руку в сторону инквизитора. Увы, нож царапнул по броне, не нанеся ее хозяин ни царапины.
Стрела пронзила икру Архана. Зашипев от боли, он резко обернулся и ударом палицы раздробил колено кнехту, что уже занес над головой меч. Через мгновение человек пал наземь с треснувшим черепом, однако Архану в плечо прилетел арбалетный болт, отбросив его на спину, по виску треснули древком, кто-то вырвал палицу из его рук, железная рукавица выбила несколько зубов. И вот все было кончено — сейчас Архан мог разве что сжаться в комочек и ждать встречи с Создателем, покуда церковники обрушивали на него град ударов.
— Хватит! — хриплый крик донесся словно сквозь пелену воды. — Отвезем эту тварь в столицу, где и передадим церковному суду. Убить его сейчас — значит оказать милость, коей он не достоин. Слышишь меня, синекожий ублюдок? — приоткрыв глаза, Архан увидел над собой перекошенное от злобы лицо инквизитора, вытянутое, с щеткой жестких усов над подергивающейся губой, словно у собаки, почуявшей добычу. — Ты еще пожалеешь о том, что не сдох вместе со своими дружками.
Архан в ответ харкнул кровью прямо ему в морду — и следом потерял сознание. Очнулся он уже полностью раздетый в клетке из сульфита, которую на повозке везла четверка лошадей.
С тех пор он не произнес ни звука. Ни когда тот самый инквизитор бил палкой по прутьям и награждал Архана сотней ругательств, стоило ему придремать. Ни когда простые люди, мимо которых они проезжали, тыкали в него пальцами, точно в диковинного зверя, покуда их детишки забрасывали его сухим навозом. Ни когда палачи Новой Веры совали ему под ногти иглы и прижигали плоть раскаленной до бела кочергой.
За десять лет Архан не произнес ни слова. Наверное, именно поэтому он был все еще жив. Для Церкви Новой Веры сломать упрямого шрау стало делом принципа и ее последователи выдумывали все более изощренные издевательства, надеясь заставить его во всеуслышание отречься от Создателя.
Без особого на то успеха.
Откуда им было знать, что внутри Архана бушует пожар куда жарче, чем пламень, на котором его мучители держали свои инструменты перед тем, как приступить к пыткам. Только клокочущая ярость заставляла Архана дышать и верить. Верить в то, что настанет час, когда он сможет сполна отплатить тем, кто уничтожил все, что он любил.
Всю его жизнь.
В один из дней дверь его камеры, тесной настолько, что он с трудом мог вытянуться на каменной плите, служащей ему кроватью, раскрылась и вовнутрь каморки вошел незнакомец — невысокий крепкий старик. За годы заключения Архан успел выучить лица и голоса всех своих мучителей, однако этого человека он видел впервые.
— Эсса мер Годан, месс-шрау, — вдруг произнес его незваный гость практически без акцента.
Впервые за долгий срок услышавший родной язык Архан невольно вздрогнул. То был мед для его ушей. Хоть он и с ранней юности жил бок-о-бок с людьми, но так и не смог привыкнуть к их наречиям, считая все их донельзя грубыми и примитивными.
— Эсса мер, блодд, — сквозь зубы процедил Архан, заметно выделив последнее слово.
— Ваши ругательства столь красочны, что перевести их будет трудной задачей даже для ученых мужей, — усмехнулся незнакомец и на миг задумался: — Полагаю, наиболее близко будет «ничтожество, чью мать обрюхатила толпа пьяных хряков». Я прав?
Ответом ему послужило гробовое молчание. Архан уже пожалел, что дал слабость, и не собирался играть с еретиками в их игры. Наверняка сейчас перед ним разыгрывалась прелюдия перед очередным истязанием, которое-таки должно было сломить его волю.
— Я не служу Новой Церкви, — хмыкнул незнакомец. — И если бы ты только знал, каких усилий мне стоило добиться аудиенции с тобой… Могу сказать одно — я уже было подумывал отказаться от этой затеи, когда мне наконец-таки улыбнулась удача и мне разрешили нанести тебе короткий визит.
Архан промолчал и прикрыл веки, уходя куда-то вглубь себя, туда, где перед ним вновь и вновь возникали образы прошлого. Великая столица империи, превратившаяся в заброшенные руины. Солдаты Новой Церкви, выслеживающие уцелевших шрау, точно зверей. Павшие собратья, коим он успел воздать последнюю честь уйти на Ту Сторону по их традиции.
