долгоживущих рас, то предпочитали не распространяться о своем нечеловеческом происхождении. Вообще, ради своей собственной безопасности, в этих землях не следовало передвигаться в одиночку. Таково было первое правило выживания в пределах этих практически ничейных земель.
То, что ллаэрл позволял на своей земле полную анархию, когда-то давно вызвало у меня оторопь, лишь во время службы в гвардии мне стала известна причина такого странного отношения к собственному государству. Как оказалось, ллаэрл почти со всеми человеческими государствами заключил необычное соглашение. За немалую оплату он дал согласие использовать незаселенную сельву, богатую на опасности, в качестве места ссылки некоторых криминальных элементов.
От этого соглашения владыка вранов получал прямую выгоду. Даже преступные банды не могли существовать в полном отрыве от окружающего мира. Рано или поздно многие из них начинали вносить свою лепту в финансовую стабильность Варулфура.
Большая часть промышляла травничеством, поставляя на внутренний рынок Варулфура редкие горные эндемики. Другие пробовали свои силы в охоте на опаснейших представителей хищников полуострова и представителей редких видов. Подобными ловцами становились, по большей части, откупные ллайто, имевшие право свободного перемещения в пределах полуострова. Профессия эта приносила немалый доход, считаясь в тоже время невероятно рискованной. Флора и фауна сельвы поражала и своим разнообразием, и любовью к свежему мясцу.
Разглядывая стройную фигурку и нервно мечущийся кончик хвоста, с головой выдающий свою владелицу, я думал, что же мне теперь делать. В окрестностях общины, да и вообще на плато Бату, разной шушеры встречалось в разы меньше, чем внизу, но это ничуть не уменьшало опасности. Женщины же среди ловцов встречались крайне редко. А уж девочки, тем более, одинокие — такое никак не укладывалось в моей голове.
— И почему мне так везет? — пробормотал я, запрокидывая голову вверх.
Маленькое никчемное существо последовало моему примеру, уставившись на небо.
— Сколько тебе лет? — устало спросил я, собираясь с мыслями. Девочка мгновенно набычилась и сложила руки на груди, словно закрылась от меня и моих расспросов.
— Какое тебе дело? Сколько есть, все мои!
Я вздохнул, отворачиваясь и оглядывая окрестности.
— И что ты здесь делаешь?
— Ну ты и тупой! — фыркнула девчонка, закатывая глаза — С тобой болтаю, вместо того, чтобы убраться отсюда. Ты вроде сказал, что здесь опасно.
— Опасно, и за день нужно уйти как можно дальше. Так что собирайся, выдвигаемся через пять минут.
— Я с тобой никуда не пойду, — зашипела сумасшедшая самоубийца. — Мне и одной нормально гулялось.
— Осталось четыре минуты… — хмыкнул я. — И учти, я поопаснее скритов буду. Их-то яд на тебя не действует, а мой может вполне.
Через пару часов пути непроходимые джунгли сменились проплешиной с редкой белесой травкой и низкими стелющимися по земле колючими кустарниками. Насторожился я, заметив первые перемены местности, едва моя спутница начала сдавленно охать, останавливаться, ища свободное от острых камней пространство и тормозить наше передвижение. Плодородная почва под ногами сменилась каменистой, и сдавленные ругательства стали звучать чаще. Я нахмурился. Прежде мне казалось, что хвостовая чешуя зигмар значительно крепче, у взрослых особей ее и хорошо заточенным мечом сложно повредить. Однако о физиологии подростков этой расы мне было известно мало. Так что я отбросил эти мысли, на ходу оборачиваясь к песчанице.
— У меня есть запасная обувь, может, ты сменишь облик?
Девчонка зло оскалилась, показывая заостренные клыки, и почти по-змеиному зашипела:
— Не-е-е твое-е-е де-е-ело!
Я с трудом сдержался, чтобы не отпрянуть от этой припадочной. С ней явно что-то было не так, но что именно?
Вскоре камни под ногами стали встречаться все чаще, и окончательно стало ясно, что двигаться в прежнем темпе моя нежданная головная боль попросту не сможет. Я со вздохом замедлился и перешел на шаг. Видимо оценив мои усилия, девочка сдавленно прошипела:
— Я с-с-се-е-ейч-щ-ас-с-с не-е-е могу…
Понятнее ситуация не стала, но я принял ее ответ, потребовал от хвостатой двигаться за мной след в след и стал выискивать удобный маршрут.
Едва вышагнув на открытое пространство, мгновенно понял, куда чуть не вляпался сам, да еще и, как козу на веревочке, привел малолетнюю дуреху. Остановить ее и не дать выскочить за пределы четко очерченной границы живой сельвы оказалось нелегко, песчаница опять стала агрессивной и ни в какую не желала слушать увещеваний. Несмотря на разницу в возрасте и телосложении, в росте и массе мы оказались примерно равны, особенно когда козявка приподнималась на своем достаточно мощном хвосте на дыбы. Верещать и рваться из моих рук она продолжала явно не от отсутствия ума, скорее, из-за ослиного упрямства, а то и вовсе по неизвестным мне причинам. По крайней мере, глаза ее странно блестели, а зрачок словно пульсировал. Возникало ощущение, что девчонка пьяна или наглоталась какой-то дряни. Учитывая, что она постоянно была у меня на виду, да и вещей никаких с собой не имела, как и карманов на замызганном порванном кафтане, мне оставалось предполагать, что проблема не в этом.
Очень скоро эти чрезмерно опасные в нашей ситуации крики и попытки вырваться из моих рук меня в конец утомили. Я встряхнул девчонку, отталкивая ее от себя, впрочем, недалеко, чтобы, не дай боги, не выступила за пределы безопасной зоны.
— Как же ты мне надоела! Давай, иди. Я подожду пока тебя сожрут, заодно точно определю край ловушки.
— Ловуш-ш-шка? Какая ловуш-ш-шка?
Говорила песчаница все еще шипя, а от того неразборчиво, но к последнему я уже привык. Даже то, что она перестала дергаться и пытаться со мной спорить, уже радовало.
— Вот этот лишенный растительности участок — бывшее логово каменного могильщика. Такие проплешины остаются, если они уходят от своей норы. Пока могильщик живет в норе, земля не меняется, но как только он вырастает и ищет другое место, побольше, все вокруг его прежнего жилища начинает каменеть. Это все из-за его слизи.
Хвостатая еще раз оглянулась и поежилась. Я продолжил, закрепляя эффект от своих слов:
— Взрослый могильщик в длину около полутора саженей, и без проблем способен сожрать даже акромантула, если тот, конечно, угодит в его ловушку. На первый взгляд эта каменная площадка очень прочная, но на самом деле верхний слой тонкий и хрупкий, ведь это не камень, а временно отвердевшая земля. Через пару лет здесь все станет как прежде. Если бы норы могильщика так и оставались каменными, полуостров давно превратился бы в огромный пустырь.
— И ч-щ-щто те-е-епе-е-ерь? — мотнула головой девочка, старательно отодвигая хвост от границы окаменевшего участка.
— Постараемся обойти. Плохо то, что я не знаю размеров могильщика, а этот каменный участок лишь жерло его ловушки, по ее
