– Видишь ли, – сказал он, – это было давно и недолго. Когда я еще был черной дырой. Это ведь черные дыры проглатывают все подряд и бесследно. А белые дыры, наоборот, излучают. – Он вдруг раскалился и чуть не обжег Ните плечо. – Но мне надоело излучать. Хватит, наизлучался. К тому же вываливать из себя все эти вещи, особенно крупные, не так-то легко. И больно. Кроме того, расходуется масса. Для меня это не проходит даром. Того и гляди, развеюсь в пространстве. Тогда вы меня только и видели.
Нита обеспокоенно поглядела на него.
– Правда? – заволновалась она. – Неужто излучение всего того барахла, что ты навыбрасывал наружу, так для тебя опасно?
– О нет, нет, не так все страшно, – успокоил ее Фред. – Это только теоретически. На самом деле я должен потерять неимоверное количество массы, чтобы исчезнуть. До того, как стать белой дырой, я еще был бело-голубой звездой, и чтобы перевоплотиться в другую, то есть мою нынешнюю сущность, мне надо было терять массу, в несколько сотен тысяч раз превышающую мои сегодняшние пустяковые излучения. Так что не волнуйся, мне еще далеко до критического порога. Как и вашему сообразительному желто-карликовому солнцу.
– Сообразительное солнце? – усмехнулась Нита. – Забавно.
– К тому же, – продолжал Фред, – излучение – это и есть моя жизнь. Если, конечно, оно не болезненно, как было недавно. Но теперь я вполне здоров. А что это там, в коробке?
Нита порылась в заткнутой в самый угол картонной коробке, перебрала весь наваленный в ней хлам, докопалась до самого дна и вытащила старую вилку с погнутыми зубцами.
– Это то, что нужно, – обрадовалась она, – Спасибо, Фред. Теперь остается сорвать где-нибудь рябиновую веточку, и сегодня же вечером я попытаюсь произнести мою часть заклинания.
– Тебя что-то тревожит? – спросил Фред. – Голос у тебя дрожит.
– Не то чтобы тревожит. Скорее я озабочена, Фред, – сказала Нита, разглядывая вилку. – Столько сразу навалилось.
Всю эту неделю Нита штудировала книгу, изучала Словарь. И с каждым разом чувствовала, как способности познавать мир, слышать его зреют в ней и увеличиваются. Она все лучше и лучше понимала не только язык растений, но и проникала в тайны их роста и жизни. Разговоры кустов и деревьев она улавливала до мельчайших подробностей.
– Понимаешь, Фред, – продолжала Нита задумчиво, – я собираюсь сорвать веточку рябины, а сама просто всей душой ощущаю ее, частичкой живого дерева. Сорвать ее почти то же самое, как если бы я попыталась оторвать у кого-то палец. Поэтому я должна ПОПРОСИТЬ у рябины эту веточку. И если она согласится дать мне ее…
Фред замерцал, переливаясь всеми цветами радуги, и сокрушенно вздохнул.
– Но без рябиновой веточки ты не сможешь вернуть свою ручку, – пролепетал он. – Ох, сколько же я тебе доставляю забот и неприятностей!
– Что ты, Фред! – горячо возразила Нита. – Только прошу тебя, поумерь свое свечение.
Она с большим усилием оторвала хозяина лавки от чтения романа ужасов, которым он упивался, заплатила за вилку один доллар и поднялась из полуподвального магазинчика на тротуар, преодолев четыре сбитых ступеньки. Фред не отставал ни на сантиметр, продолжая посверкивать у самого ее уха, словно сережка.
– Если ты и неприятность, Фред, – продолжала Нита прерванный разговор, – то очень приятная неприятность. С тобой отлично болтать, ты замечательный товарищ. – Она вдруг лукаво скосилась на него и подмигнула. – Если, конечно, тебе не приходит фантазия выбросить пучок космических лучей, как вчера.
Фред вспыхнул и покраснел. Прошлой ночью он забылся и, развлекаясь, устроил небольшой взрыв ультраволновой радиации. Этого было достаточно, чтобы так нагреть воздух в саду возле дома, что цветы полезли как сумасшедшие, в одно мгновение раскрывая бутоны, распускаясь и увядая. А кроме того, атмосфера вокруг так ионизировалась, что посреди ночи заиграла сияющая утренняя заря.
– Не сердись, это старая привычка, – примирительно сказал Фред. – А старые привычки, ты же знаешь, умирают трудно и долго. Но я стараюсь. К тому же ультрафиолетовые лучи не вредят человеку. Правда, лучше излучать длинные волны. Теперь так и буду делать. Но, согласись, светиться-то мне все же надо. Иначе как ты меня увидишь?
Нита рассмеялась:
– Я не против свечения, Фред. Но постарайся не очень бросаться в глаза кому-нибудь, кроме нас с Китом. Моя мама, боюсь, здорово напугается, если ты вспыхнешь у нее перед носом.
Они шли к дому, непринужденно болтая то о жизни на даче где-нибудь за городом, то о существовании в межзвездном пространстве. Нита чувствовала себя впервые за последние месяцы раскованной и свободной. Она и думать забыла о Джоанн, которая с того последнего понедельника больше не попадалась ей на глаза. Но даже если бы и появилась, Нита ее уже не боялась. Она так навострилась создавать защитную ауру, что в какую-то секунду умела сгущать воздух, создавая непроницаемый кокон вокруг себя. Она могла бы даже растягивать этот кокон, превращая его в некий шатер, защищающий целую компанию. Правда, для этого потребовалось бы какое-то время, и Нита не была уверена, что успела бы это сделать до нападения. Во всяком случае, вдвоем с Китом они могли проделывать это теперь достаточно быстро и ловко. Да, она овладела уже частью Волшебного искусства и могла совершить чудо, если понадобится ей или даже кому-нибудь…
Сидя за уроками, Нита все думала и думала об этих своих новых способностях, перебирала в уме формулы и символы заклинаний. Все это привело к тому, что задание по математике пришлось переписывать дважды, а в сочинении она наделала массу ошибок, и тетрадь выглядела как пол, затоптанный грязными собачьими лапами. Но все же в конце концов с уроками было покончено еще до захода солнца. Но оно уже стояло совсем низко.
Сад и весь двор потонули в холодных голубых сумерках. Нита быстро проглотила ужин в одиночку, потому что все семейство уже давно сидело перед телевизором – и папа, и мама, и Дайрин. Нита выскользнула через боковую дверь на террасу и замерла на ступеньках, привыкая к темноте. На небе сквозь серый полумрак прорезывался четкий диск луны. Из дома, словно из консервной банки, доносились приглушенные взрывы смеха. По телику, очевидно, показывали что-то смешное.
За плечом ее появился Фред.
– Вот удивительно, – сказал он, разглядывая луну, – излучает свет, но совершенно не дает тепла.
– Будто не знаешь, что это отраженный свет, – рассеянно откликнулась Нита.
– Ты готовишься к разговору с деревом? – спросил Фред.
– Угу.
– Тогда, если позволишь, я вернусь в дом и погляжу вместе со всеми излучения этого смешного ящика. Попытаюсь разобраться, о чем это он толкует.
