Но теперь между мной и Мари-Анной возник незримый барьер; я-то уже вошел в таинственную взрослую жизнь, а она оставалась невинной. Мы пытались притворится, что в наших отношениях не изменилось ничего, но это было не так, и любовь наша начала мало-помалу охладевать.
Чуть позже, когда я освоился с королевским положением и уже не нуждался в помощи, Мари-Анна попросила разрешения жить в другой деревне. Разумеется, я согласился. Так пришел конец нашему роману, и впервые сердце мое было разбито.
Дана старалась меня по возможности утешить, и все же жила в моей душе затаенная печаль. Увы, такова судьба всех Королей: им даны судьбою все возможности, кроме главной, – жениться на той, кого любишь.
Должен сказать, что быть Королем не менее сложно, чем постигать Тайны Взрослой Жизни. Облеченный таинственностью и величием в глазах простых людей, ты должен постоянно принимать мудрые решения, никому, впрочем, кроме тебя самого не понятные. Севооборот, например.
– Я всю жизнь выращивал на этом поле маковые фиги! – возмущается пожилой крестьянин. – Почему это вдруг я должен расчищать новую плантацию? Главное – чтобы урожай был хороший!
И попробуй объясни ему, что слой волшебной пыли на его старой плантации практически истощен и что урожая ему в следующем году не видать! Кстати, объяснять нельзя ни в коем случае. Единственный способ – прибегнуть к диктату: такова, мол, королевская воля – и все тут!
Церемонии также отнимают много времени. То какое-нибудь празднество, то торжественное разрезание ленточного червя на открытии новой магической дороги, то траур по ком-нибудь и соболезнования родственникам покойного. Особого королевского внимания требует армия. Она невелика по численности, поскольку Щит сдерживает Волны нашествия из Мандении надежнее всякой армии. Но это еще и способ занять молодых людей, не способных добыть себе пропитание. Облаченные в красивые мундиры, они нападают на приблудных драконов, если те начинают беспокоить жителей. Естественно, драконы быстро понимают, что армия – это некий род иллюзии, и перестают обращать на нее внимание. Тогда я беру склянку с драконобоем и обрызгиваю дракону хвост. Запах у зелья жуткий, так что приходится зажимать нос. Но дракону еще хуже – у него начинаются нюхательные судороги, и, не в силах вынести этой муки, чудовище отжигает себе хвост и улетает зализывать рану. Если дракон поопытнее, то он улепетывает, едва завидит склянку. Занятие достаточно нудное, хотя мою репутацию Волшебника оно сильно упрочило.
Признаться, все это было весьма утомительно. Демонесса Дана давала мне возможность развеяться в дым, но потом снова меня собирала. Под предлогом осмотра королевства я много путешествовал. На самом деле я пополнял таким образом мою коллекцию знаний и склянок. Выслушивал жалобы подданных, помогал им чем мог и все же был крайне удивлен, когда Дана, незримо меня сопровождавшая, подслушала и передала мне, что крестьяне меж собой называют меня «Добрым Королем Хамфри». Честно говоря, реальной помощи от меня было мало, но я внимательно выслушивал просителей, а большего народу и не требуется.
В одном селении мне посчастливилось познакомиться с юношей весьма острого ума. Подобно мне, он жаждал знаний, но жажда эта, в отличие от моей, не имела к магии ни малейшего отношения. Юноша собирал только историческую информацию: он хотел знать все, что когда-либо происходило в Ксанте. Но страсть его никого не волновала. Кроме меня.
– Назначаю тебя Королевским Историком, – сказал я ему. – Расспрашивай всех о событиях минувших дней и составляй хроники Ксанта. – Это было одно из тех дел, которые завещал мне Король Эбнез. Огорчало лишь то, что мне так и не удавалось найти настоящего Волшебника, которому я бы мог уступить трон. – Да, кстати, как твое имя?
– Э.Тимбер Брам, – сказал он.
Так Брам начал свою поистине титаническую работу. Именно он ввел датировку исторических событий, которой я сейчас пользуюсь. Согласно его выкладкам, Королем я стал в 952 году, когда мне было девятнадцать лет. Что ж, отлично. Теперь я знал точно, чем я занимался в том или ином году, а это очень помогает в работе. Я был горд тем, что ввел календарь, хотя и понимал, что остальным это безразлично. Люди были настолько в этом смысле ленивы, что даже вычисление праздничных дат возложили целиком на людоедов, которые были слишком тупы, чтобы с этим справиться. К счастью, спорить с людоедами относительно их ошибок никому не хотелось, поэтому жалоб было немного.
На втором году моего правления Дана сообщила мне новость:
– Я пыталась предотвратить это, Хамфри, но слишком уж ты здоров.
– Да я думаю, – сказал я. – После падения в целебный источник! Но если мое здоровье тебе не нравится, я попробую его ухудшить.
Она улыбнулась и покачала головой.
– Ты уже ничего этим не изменишь. Нам все-таки удалось вызвать аиста.
– Но мы посылали ему зов за зовом! – сказал я. – Должен же он был хоть на один откликнуться.
– Демоны могут заглушать эти зовы, – сообщила она. – Именно это я и пыталась сделать.
– Почему?
– Потому что хочу оставаться с тобой, как можно дольше.
– Ты можешь оставаться со мной, сколько хочешь! Нам еще аиста вызывать и вызывать!
– Боюсь, что, когда он прилетит, возникнут сложности.
– Я стану отцом, а ты матерью. Это же чудесно!
Спорить она не стала, но я видел, что чем-то она опечалена. Глупец, почему я не расспросил ее тогда! Мне было так приятно думать о том, что у меня будет сын. Пусть даже наполовину демоненок! Аисты на этот счет весьма строги и ни за что не принесут чистокровного человеческого младенчика смешанной паре.
Я продолжал объезжать владения, оставляя Дану дома ждать аиста. Аисты обычно не торопятся, прилетают лишь через несколько месяцев, и было бы величайшим несчастьем, если бы матери в нужный момент не оказалось дома. Капусты у нас вокруг дома не росло, так что потеряться ребенку было негде. К несчастью, желая обеспечить сына молоком, Дана пристрастилась к стручкам молочая, отчего сильно растолстела. Я не стал устраивать семейных сцен перед самым прилетом аиста, но твердо решил, что, когда она прекратит кормить ребенка, я посажу ее на диету.
Затем прилетел аист с прелестным человекодемоническим младенчиком – и случилась беда. Мы совсем забыли, зачем Дана обращалась к оракулу. А ведь она хотела избавиться от души! И вот душа отошла ребенку, а Дана стала бездушной.
Ни совести у нее теперь не было, ни любви ко мне.
– Позабавились, Хамфри, и хватит, – сказала она. – Может, через пару лет я загляну к тебе, и мы с тобой опять на славу ..... А может, и нет.
Словечко, которое она ввернула во фразу, заставило почему-то покраснеть занавески. Раньше я слышал такое только от сердитых гарпий, хотя смысл слова так и остался для меня неясен. Кажется, что-то связанное с вызыванием аиста.
