…Ученицей доктора Фридриха Гисслера Магда стала на втором году обучения на медицинском факультете. И это было большой честью и серьезным признанием способностей для совсем еще молодой женщины, а главное — значительным шансом сделать научную карьеру, ведь Гисслер считался одним из ведущих гематологов Германии. Тема болезней крови более всего интересовала Магду. Гисслер взял ее к себе на факультатив, а через год пригласил ассистировать в своей лаборатории. Случилось это в 1936 году, то есть через год после принятия известных расовых законов. Соглашаясь работать в лаборатории Гисслера, Магда уже знала, что ее предшественником был очень талантливый еврей, который, помимо всего прочего, исхитрился жениться на единственной внучке доктора Гисслера, причем настолько запудрил мозги этой дурочке, что она уехала вместе с ним из страны. Доктор Гисслер был на хорошем счету у нового правительства. И о внучке не имел никаких сведений. Очень прискорбно, если учесть, что сын его и невестка умерли давным-давно. И других родных, — кроме внучки, совершившей расовое преступление, и расово неполноценного правнука, которого пустоголовая внучка умудрилась прижить от своего еврея, — у доктора Гисслера не было.
Магда уважала доктора Гисслера, потому что понимала: он действительно великий ученый. И она искренне сочувствовала ему. Так что неприязнь к внучке доктора Гисслера — ее звали Лизелотта и она была на шесть лет старше Магды — зародилась еще тогда. Магда искренне негодовала. Как Лизелотта могла покинуть старого, больного деда? И на кого она променяла его? На еврея! Подумать только! Вот они, все таковы, богатенькие девочки, рожденные на шелковых простынях и выросшие в пуховых гнездышках, на всем готовеньком! Или порочны, или безмозглы, или… Быть может, Лизелотта просто не способна была принять самостоятельного решения? Куда ее ведут за ручку — туда и идет? Позвал еврей замуж — пошла. Позвал еврей уехать с ним — уехала. И ведь наверняка не сладко ей пришлось. Когда немецкие войска заняли Польшу и начали предприниматься действенные шаги для окончательного решения еврейского вопроса, Магда стала чаще вспоминать глупенькую Лизелотту Гисслер — как-то она там сейчас? Жива ли? И очень боялась, что Лизелотта жива и объявится, тем самым погубив репутацию деда, научную карьеру Магды, и все их совместные начинания.
Конрад вместе с двумя дядями частенько бывал у доктора Гисслера. Магда умудрялась соблазнять его и там. Не в лаборатории, конечно, хотя иногда такая мысль приходила ей в голову — забавно было бы попробовать. Но все-таки обычно их быстрые соития происходили в ее — или в его — комнате. Только ради Конрада она поддерживала доктора Гисслера в его интересе к совершенно идиотскому проекту Отто фон Шлипфена! Это было нечестно по отношению к доктору Гисслеру. Но зато Отто фон Шлипфен, приезжая в дом Гисслера, почти всегда таскал за собой своего брата Августа и племянника Конрада. А значит, Магда могла урвать немного наслаждения, не отрываясь, так сказать, от рабочего процесса.
К счастью, муж так ничего и не заподозрил. Но даже если бы Хельмут что-то заподозрил — Магда уже не могла остановиться. Жизнь без Конрада не имела для нее смысла.
Конрад неоднократно пытался разорвать их отношения, считая, что они «изжили себя». Магда не позволяла ему этого. Она не отпускала его. Случалось даже умолять: «Пожалуйста, Конрад, люби меня в последний раз, в самый последний! Потом я уйду и больше никогда не буду тебя преследовать. Обещаю! Но сейчас — дай мне немного ласки!»
Он сдавался. Менял гнев на милость. И Магда наслаждалась — прекрасно зная, что никогда, ни за что не перестанет его преследовать своей любовью. Пока жива. И пока жив он.
3
Услышав от деда о предстоящей поездке в Румынию, Лизелотта испугалась настолько, что до самой ночи не могла унять сердцебиение и дрожь в коленках. Только забравшись под одеяло и затушив ночник она смогла перевести дух. В темноте она почему-то чувствовала себя в безопасности. Наверное, потому что все самое страшное в ее жизни случалось при свете дня. Лежа с закрытыми глазами, прислушиваясь к спокойному дыханию Михеля в смежной комнате, Лизелотта понемногу начала успокаиваться. В конце концов, вряд ли что-нибудь по-настоящему ужасное произойдет в Румынии, если они с Михелем будут вместе и рядом будет дед — дед хоть и не любит их, но все-таки не допустит… Наверное, не допустит.
Однако настоящее успокоение не приходило и сон тоже не шел.
Вообще-то в последние годы весть о любой перемене в жизни повергала Лизелотту в ужас. Она уже привыкла к тому, что все перемены бывают только к худшему. И, хотя с 1941 года ничего по-настоящему кошмарного с ней не случалось, она не переставала бояться ни на секунду — даже во сне Лизелотта была настороже, ожидая какой-то неведомой опасности — а уж известие о том, что нужно что-то менять в их налаженной жизни, собирать вещи и ехать куда-то, вовсе оглушила ее и почти лишила рассудка. До самой ночи Лизелотта не могла успокоиться и сосредоточиться на том, что же им с Михелем нужно взять с собой, а без чего они вполне смогут обойтись.
Дедушка всегда ругал ее за то, что она брала с собой слишком много вещей. Даже когда они уезжали из дома совсем ненадолго. Но Лизелотта слишком хорошо знала, как переменчива жизнь, что «ненадолго» очень легко может превратиться в «навсегда», а лето так быстро сменяется осенью, а осенью не выживешь без теплой одежды. Во всяком случае, маленький Михель и она с ее больными легкими точно погибнут. Хотя, скорее всего, если случится то, чего она боится на самом деле, им не придется особенно долго мерзнуть. Там селекция проводится сразу же по прибытию поезда, и их с Михелем, скорее всего, забракуют и отправят налево. Налево — старики, дети и больные. Направо — те, кто еще может работать. Лучше — налево. По крайней мере, без мучений. Потому что она больше не выдержит… А Михелю без нее лучше не жить. Он и так один остался на белом свете. Никого родных. И даже она… Даже она… Хоть он и не знает… Впрочем, никто не знает. И знали-то — только трое: Эстер, Аарон и Лизелотта. Двое из троих уже мертвы.
Сегодня дед, как всегда, уговаривал Лизелотту оставить Михеля дома.
И Лизелотта, как всегда, проявила твердость: Михель поедет с ней.
Дед объяснял, что они едут в важную научную экспедицию, где будут ставиться очень серьезные и опасные эксперименты. Что ему понадобятся услуги Лизелотты в качестве лаборантки и его личной горничной, что времени на Михеля у нее не будет, что охранять объект будет особый отряд СС — страшные люди, настоящие головорезы, расценивающие убийство как развлечение, снятие неравного напряжения. Михелю опасно находиться рядом с ними — без присмотра. А присматривать за ним Лизелотте будет некогда. К тому же сам по себе объект опасен. Чем опасен — дед отказывался объяснять. Опасен — и все тут.
