При этих словах послышался гул одобрения, и все остались довольны, кроме нас, бедняжек, ибо в наши сердца вошел отныне страх утраты и смерти.
Но родичи наши с обеих сторон возликовали и возгордились, и более не злобились они на нас так, как прежде; и развязали они кошели, и воздвигли для нас у самого озера роскошный павильон крашеного дерева, весь завешанный шелками, и расписными тканями, и сарацинскими гобеленами; и нарядные, богато разубранные челны качались на волнах у помянутого павильона нам на утеху; когда же все было сделано, до поединка оставалось еще полмесяца, и торжественно привезла нас туда родня ясным майским днем, и во всей толпе не нашлось бы ни меча, ни копья, и казалось, что повсюду царят мир и веселье. Однако все это время, со дня схода, не позволялось нам видеться с возлюбленными.
И вот однажды примчался посланец, и дал знать, что король прибудет к нам завтра, а еще через день состоится решающий турнир. И хотя мы и ждали рокового часа с таким нетерпением, однако теперь, когда он приблизился, мы преисполнились мучительной тревоги и беспокойства, так что едва понимали, идти ли, стоять или сидеть, и чем себя занять. Наша родня и прочий люд с ног сбились, готовясь к завтрашнему дню дня завтрашнего, и нас троих предоставили самим себе, пережидать бесконечный день, как сможем.
И вот миновал полдень, и день был жаркий и знойный, и стояли мы у самой кромки воды, измученные надеждой и страхом, и старались подбодрить друг дружку; и пристала к берегу ладья, позолоченная, расписанная яркими красками, разубранная шелковыми тканями да подушками; а правила ладьей немолодая женщина, на глаз около пятидесяти зим; рыжеволосая, тонкогубая и узкоглазая, с плоской грудью и прямыми бедрами; прямо скажем, дурная собою, хотя кожа ее казалась достаточно белой и гладкой для ее-то возраста. Не доводилось ли тебе встречать подобную женщину, гостья?" Отвечала Заряночка, улыбаясь:"Еще как доводилось, ибо именно такова с виду госпожа моя".
"Так вот, - продолжила Атра, - особа эта протянула к нам руки, говоря:"А не угодно ли милым, пригожим дамам, у которых нет до вечера никаких дел насущных, - не угодно ли им сойти в мою лодку, и полюбоваться на водную гладь, такую нынче спокойную да безмятежную, что просто заглядение, и опустить прекрасные свои руки за борт и поиграть с волной, и так скоротать томительные два часа; а потом подарить одну-две серебряные монеты бедной старушке, что нежно любит всех прекрасных дам и доблестных воинов, и хотела бы заработать малую толику на жизнь себе?"
Женщина эта показалась нам довольно отталкивающей, а мне так прямо-таки мерзкой; но поглядели мы друг на друга, и поняли, что бесконечно опротивело нам расхаживать по лугу туда-сюда либо отдыхать в павильоне, и похоже было на то, что прогулка поможет нам немного развеяться; притом сочли мы, что зла эта особа причинить нам не сумеет, ибо нас было трое, и для женщин отличались мы достаточной силой, и корабельное дело знали не так уж скверно, чтобы не суметь при необходимости управиться с рулем и парусом. Потому тотчас же сошли мы в ладью, и старуха уселась на корме, и принялась проворно грести кормовым коротким веслом, и заскользили мы прочь от земли.
Вскорости удалились мы так далеко, что с трудом различали наш павильон сквозь дымку, что к тому времени несколько сгустилась, и наказали мы женщине, чтобы разворачивалась и правила к берегу, а затем мы поплаваем взад и вперед поблизости от наших владений. Она кивнула в знак согласия, и сделала вид, что готовит судно к возвращению. Но тут дымка превратилась вдруг в низко нависшее облако, налетевшее на нас с юго-запада на крыльях ледяного урагана, что с каждой минутой крепчал и крепчал, потому неудивительно, что кормчему не удавалось держать нос по ветру; и кто же тогда испугался и устыдился, как не мы!
Тут молвила эта особа, и в голосе ее явственно послышалась насмешка:"Не повезло, прелестные дамы! Ничего нам не остается, как отдаться на волю ветра, ежели не хотим утонуть. Однако похоже на то, что сумрак вскорости рассеется, и мы поймем по крайней мере, куда нас несет; и сможем либо повернуть, либо поискать другого укрытия; ибо я хорошо знаю озеро; я-то знаю, я-то все знаю".
От ужаса мы потеряли дар речи, ибо чувствовали, что ветер по-прежнему крепчает, и на озере поднимается шторм, и ладья раскачивается на волнах; но сумерки и туман и впрямь почти развеялись, над головою ярко синело безоблачное небо, и сияло заходящее солнце; однако не землю озаряли его лучи, но только темные волны и белые барашки пены.
Тогда разрыдалась Аврея, а вслед за нею и Виридис, но что до меня, я весьма разозлилась и закричала кормщице:"Проклятая карга! ты предала нас; теперь не успеем мы вернуться к павильону прежде, чем завершится турнир, и возлюбленные наши сочтут, что мы покинули их, и опозорены мы навеки". "Ну же, ну, - отозвалась старуха, - какое средство, кроме терпения, поможет противу ветров да волн?" И она расхохоталась издевательски. Ответствовала я:"Есть одно такое средство: вот ужо поднимемся мы трое, и схватим тебя, и сбросим тебя за борт, ежели ты тотчас же не развернешь ладью и не направишь ее прямиком к большой земле. Ибо ничуть не сомневаюсь я, что как наслала ты на нас этот гнусный ветер, так можешь ты вызвать и ветер попутный".
"Да вы только послушайте прелестную даму! - молвила старая карга, она, верно, почитает меня самим всемогущим Господом, и полагает, будто держу я ветра в своей ладони и унимаю волны одним словом! Вот новости! Создана ли я по его образу и подобию хоть отчасти, любезные дамы?" И жуткая усмешка исказила ее черты. Затем она продолжила:"А что до твоего средства, радость моя ненаглядная, кажется мне оно вздорным. Ибо как поплываете вы по этим штормовым водам без кормчего, ведь вы, похоже, корабельщики только от скуки?"
При этих ее словах налетела с наветреной стороны огромная волна, и нахлынула на нас, и наполовину залила лодку, и вздыбился нос челна, а в следующее мгновение устремились мы вниз в котловину; и я, устрашившись, задрожала, и более не произнесла ни слова.
Но вот солнце склонилось к закату, и ветер стих, и шторм успокоился, однако ладья летела по безбрежным водам так же стремительно, как и раньше.
И вот солнце село, и сгустились сумерки, и заговорила старая карга, извлекая из-под одежды сверкающий тесак:"Дамы, упреждаю вас, что теперь вам лучше бы во всем мне повиноваться; ибо хотя вас трое, а я одна, однако же, покуда при мне вот этот приятель с остро заточенным краем, мне так же просто лишить жизни любую из вас, или даже всех троих, как перерезать горло ягненку. Кроме того, в том доме, куда лежит ваш путь, вам же на пользу послужит, ежели я отзовусь о вас хорошо, а не дурно. Ибо госпожа этого дома обладает великим могуществом; и должна я сказать о ней вот что: хотя она и приходится мне родною сестрой, однако далеко не столь покладиста она и не столь добросердечна, как я, но отчасти груба и упряма, и лучше ей во всем угождать. Потому, девы, мой совет вам - будьте благоразумны".
