Она погрузила в одну из оставшихся моторных лодок канистру воды, канистру топлива, несколько банок консервов, и отплыла с Панджонга в сторону (как ей казалось) острова Халанг. Имея лишь приблизительное представление о том, как ходить на лодке по океану, она промахнулась градусов на 15 и неминуемо должна была погибнуть. Но ей повезло, и на четвертый день безнадежного плаванья на ее лодку наткнулись рыбаки из живущей на Тероа семьи Пиакари. Так она узнала, что, во-первых, шла не в ту сторону, во-вторых, что на Халанг ей идти нечего, там хозяйничают те же наемники, которые были на Панджонге, а в-третьих, что Алюминиевая революция распространяется по архипелагам со скоростью пожара. Под давлением этих обстоятельств, Жазмина отправилась с рыбаками на Тероа.
В то время, кроме двух семей аборигенов-утафоа — Пиакари и Иннилоо, — на атолле никто не жил. Хозяйство было почти натуральным: аборигены покупали только запчасти для моторных лодок и ветряков, да кое-что из вещей и одежды (с учетом климата и обычаев, сущую мелочь). Топливный спирт для моторов гнали из перебродившего планктона на старом ректификаторе, украденном неизвестно у кого еще предыдущими поколениями.
Недели три Жазмина была, как говорят военврачи, в протяженном шоковом состоянии. Она жила в одном из больших домов Пиакари, ела, спала, механически помогала другим женщинам делать простые хозяйственные работы, когда догадывалась, что именно надо делать. Потом она постепенно начала немного общаться с ними на лингва-франка (в пределах коротких фраз в не более пяти слов). Когда работы не было, она шла на берег, и подолгу сидела там, разговаривая с мужем и детьми. Это продолжалось еще несколько недель. Утафоа понимали часть того, что она говорит, и догадывались, что она говорит с умершими. Европейцы сочли бы Жазмину сумасшедшей, но для утафоа общение с духами умерших предков было в порядке вещей. Они немного удивлялись, что молодая женщина тратит на это так много времени, но они рассуждали в том смысле, что у нее могут быть к тому веские причины, и им даже в голову не приходило мешать ей.
Наверное, прошло около года, прежде чем Жазмина «оттаяла». Она, наконец, поняла, где находится и каково действительное положение вещей в окружающем мире. Постепенно она начала знакомиться с окружающими людьми (до этого они были для нее совершенно одинаковыми и безликими). По мере общения, она заново научилась болтать о том, о сем, улыбаться, радоваться, проявлять осознанный интерес к человеческим делам. Утафоа и это восприняли, как должное, только удивлялись, что она не сходится ни с кем из мужчин.
Обдумав возможные причины, они построили Жазмине отдельную хижину (будет свое хозяйство, тогда и муж понадобится). Хозяйство появилось, а вот на счет мужа ничего не вышло. Она несколько раз попробовала переспать с кем-нибудь из заезжих мужчин, благо жизнь вокруг налаживалась и на Тероа все чаще наведывались разные люди. Результат был никакой. Наверное, что-то необратимое произошло за те несколько часов, когда она, ослепшая, оглушенная и обожженная, ползала под руинами своего дома, натыкаясь на части тел своих близких. Что-то сломалось в той части мозга, которая заведует сексом.
Но ее действия в этом направлении вдруг дали результат иного рода. В какую-то ночь она привела к себе мужчину, торгового агента, заглянувшего на Тероа, чтобы сбыть остатки партии стеклоткани для ремонта лодок. Его звали Карлос, он был очень неплох, но с ним она тоже ничего не почувствовала. Он это понял, и, лежа рядом с ней, спросил: «Слушай, а что с тобой такое? Я не лезу к тебе в душу, но, может, если ты расскажешь, будет лучше?»
Она рассказала все. В первый и последний раз. Карлос внимательно ее выслушал, а затем произнес: «Может тебе заняться чем-нибудь этаким?». Жазмина всхлипнула и спросила: «Ну, и чем?». Он подумал и сказал: «Да хоть бизнесом. Купить, продать. Хорошее дело, и опять же, доходное». А что он еще мог предложить? Что сам умел, то и ей посоветовал.
Так на Тероа появилась лавка «Джимбо» Жазмины Боугартен. Не то, чтобы это приносило большой доход, но она оказалась при деле, и жизнь стала более осмысленной. Кроме того, наличие постоянной торговой точки быстро выделило Тероа из нескольких десятков таких же миниатюрных атоллов вокруг большого атолла Икехао, где был муниципальный центр. Через несколько лет, известный в определенных кругах отставной лейтенант-биомедик и действующий loa tahuna (великий шаман) Рау Риано, решив найти себе уютную гавань для научных и «колдовских» занятий, выбрал именно Тероа. Когда еще через несколько лет деятельная леди Оливия Минго и бывший патрульный сержант Уэсли Роббер занялись бизнесом в сундучке Дэви Джонса, их взгляд естественным образом упал на Тероа. Наличие торговой точки и медпункта, и удаленность от центральной администрации, делало этот атолл оптимальным местом для штаб-квартиры «почтенного общества». К ним скоро присоединились два молодых дарования: хакер Акела и дайвер Спарк.
Из всей этой печальной по началу истории, можно заключить, что Жазмина Боугартен, то есть, мамаша Джимбо, была центром кристаллизации микросоциума на атолле Тероа и первопричиной того, что Санди и Келли оказались именно тут, а не в другом месте. Но они об этом, конечно, не догадывались. К моменту их появления на Тероа, Жазмина уже растворилась в прошлом, а в настоящем осталась мамаша Джимбо (по выражению Келли «гениальная тетка, которая четко знает, чего тебе надо»). Все описанные выше события стали достоянием истории, а может, даже мифологии, этого провинциального атолла.
Из лавки мамаши Джимбо вся четверка возвращалась нагруженная, наподобие каравана верблюдов в эпоху Великого Шелкового Пути. Через полчаса в доме Акелы и Спарка началась величайшая, со времен его постройки, Генеральная Уборка и Перестройка. К ночи эта относительно жилая, но довольно грязная берлога стала походить на довольно уютный чистенький коттедж. После этого вся четверка, без задних ног рухнула спать.
… 7 июня. Атолл Тероа. Иммунный кризис. Особенности местной медицины.
Около трех часов ночи Келли проснулась, от того, что Санди хрипела во сне.
— Эй, алло, тебе что, кошмары снятся?
— Что-то мне хреново, — ответила та.
Келли подошла к ее лежбищу и положила руку подруге на лоб.
— Э, да ты горячая, как печка. И тебя же всю колотит. Давай-ка к доктору.
— Может, подождем до утра?
— Никаких «подождем», — отрезала Келли, вытаскивая мобильник (как удачно, что они догадались сразу же купить себе новые мобильники), — одевайся… Алло, док Рау, я, конечно, извиняюсь, но тут с Санди какая-то штука приключилась, может, ангина или что-то в таком роде… Ага, мы уже… Санди, что ты копаешься?… Да, док, уже идем.
