Из кошелька донеслось возмущенное покряхтывание. Проклятые сони!
Аландра приоткрыла мешочек, поднесла его ко рту и скомандовала:
– Равняйсь! Смир-р-рно! Проснитесь, лежебоки! Вы заварили всю эту кашу, вы и расхлебывайте! Я хочу выбраться отсюда.
Послышались перешептывания и постукивания. Аландра дала им пару секунд, чтобы прийти в себя, а затем опустила в мешочек три пальца.
– Подать сюда первоклассный совет! – приказала она. Один из камешков скользнул к ее пальцам. Аландра извлекла его на свет. Это был плоский кусок песчаника, на одной стороне которого был вырезан символ. Аландра сразу же узнала ее: Плотвичка, руна Ошибок, Глупостей и Неуместностей.
– Ну, так в чем же дело? – требовательным шепотом спросила принцесса и торопливо приложила камешек к уху.
– Ваше высочество, – раздался нервный писклявый голосок, – я прошу у вас прощения от имени всех рун. Мы, жалкие ошметки недостойного камня, умоляем не выбрасывать нас в пучину, где нам придется дожидаться конца времен в сырости и беспросветном мраке. О, прекрасная принцесса… я хотела сказать, великая королева… мы готовы вновь принести вам обет вечного служения, только смилуйтесь над нами и скажите, что даруете свое прощение недостойным осколкам…
– Заткнись и объясни, в чем была ошибка!
– Ах! Значит, вы не намерены лишить нас своего милостивейшего покровительства?
– Конечно, нет, глупышка. Ведь я потратила полдетства, чтобы разыскать вас во время Охоты за Сокровищами! Впрочем, тоже мне, сокровище! – Аландра фыркнула.
– О, это просто чудесно! Остальные будут так рады! Прошу вас, верните меня на место и возьмите другую из нас!
Аландра последовала указаниям Плотвички. На сей раз в руке у нее оказался камешек с перевернутым изображением рта. Ората – руна Объяснений, Речи и Языка.
– Восьмижды десять и семь лет тому назад, – проговорила она и звучно прокашлялась, прочищая свое условное горлышко. – Да-да, именно так. Мне нечего вам обещать, кроме крови, пота и…
– Может, соизволите пояснее, а? Какого черта вы, придурки набитые, устроили весь этот переполох, сорвали меня с места и заставили бежать, если знали наперед, что произойдет такая фигня?!
– Прах и пепел, мадам! – громогласно откликнулась руна. – Мы с моими товарками как раз посовещались по этому вопросу и с радостью приняли бы возможность подумать еще немного и воспользоваться при этом вашей любезной помощью.
– Чем я могу помочь?
– Не надо так сердиться, милочка! И не говорите со мной таким циничным тоном. Возьмите себя в руки! Не забывайте: пепел вернется к пеплу, а прах возвратится в прах, и тернии и колючки – лучше, чем путь в цветах.
– У меня нет времени на всю эту абракадабру, Ората! Я сделаю все, что нужно.
– Отлично, мадам. Мы попросили бы вас сосредоточиться на воспоминаниях о вчерашнем кануне праздника, когда вы приняли столь неудачное решение бежать из-под опеки вашего супруга.
– Я?! Я приняла решение?! Да это же вы посоветовали мне, негодницы! Лично ты и твои подружки-пустозвонки с обезьяньими мозгами сказали мне, что момент как нельзя лучше подходит для побега!
– О да, но не забывайте, о великая королевушка, что мы лишь даем советы.
Вы вовсе не обязаны ими пользоваться. Аландра вздохнула:
– Ладно. Но я слишком расстроена, и мне трудно сосредоточиться.
– Если бы вы просто приложили наш мешочек ко лбу, то мы сумели бы напрячь все наши слабые силы, мадам, и посодействовать вам настроиться на воспоминания как можно четче и' правильнее.
Аландра прижала мешочек с рунами ко лбу, закрыла глаза и начала вспоминать.
– О, мой восхитительный ломтик Небес в нежнейшем облике прелестнейшей из дев! – прогнусил Хырц Моргшвин, протягивая к Аландре длинные пальцы, похожие на змей. – Могу ли я помочь твоему ослепительному телу проскользнуть в это роскошное бальное платье?
Когда на Моргшвина нападало любовное томление, обычная злодейская ухмылка на его крысиной морде всякий раз становилась еще шире и гаже. Аландра, обернутая в купальное полотенце, с трудом подавила дрожь при виде гостя в своей гардеробной.
– Милорд, – проговорила она сквозь зубы, – неужто в обычаи Тусклоземья входит правило, по которому мужу следует вмешиваться в туалет своей супруги?!
Как вам нетрудно заметить и как может подтвердить моя фрейлина, я только что приняла ванну, чтобы подготовиться к астрологическому празднеству, которое вы назначили на сегодняшний вечер.
– Ах ты, моя вишенка в воздушных сливках! Если бы мне только было дозволено вторгаться в твой туалет, я бы с радостью подавал тебе туалетную бумажку! – Костлявый воздыхатель, облаченный в кольчугу, которая напоминала сальную шкуру дряхлого грызуна, схватил руку Аландры и начал неутомимо покрывать ее поцелуями, ухитрившись обслюнявить ее целиком за несколько секунд.
– Ах, какие грудки, какие пышечки! Твой аромат так изыскан, что я просто таю от блаженства! Ну скажи мне, ну пожалуйста, что сегодня, после трех месяцев ожидания, мы наконец сможем с тобой толком добрачеваться!
– Вы имели в виду первую брачную ночь, милорд? По-моему, это так называется, – поправила его королева Аландра. – Сердечко мое, вам же известно: как только мои внутренние неурядицы утрясутся, я с радостью предоставлю себя в распоряжение ваших мужских… э-э-э… притязаний. – Аландра обернулась и подмигнула своей фрейлине Ширли. – Но сколько же раз я должна вам объяснять, что в первый раз время следует выбирать очень тщательно, иначе силы, бушующие во мне, вырвутся на свободу и в самый что ни на есть интимный момент выдернут ваши мужские достоинства прямо с корнем! Или поразят их какой-нибудь чудовищной язвой! Или нашлют на них какое-нибудь древнее заклятие! Не забывайте, король Моргшвин, что я – Ключ, и взять мою девственность не так-то просто.
Моргшвина пробрала дрожь при мысли о возможных последствиях неосторожного поступка.
– О, моя королева! Прости, но ведь тебе не дано понять, какие приливы желания сотрясают мое нутро!
– Терпение, терпение, Хырцушка, любимый мой, не торопись, – отозвалась Аландра, внутренне вздохнув от облегчения. Она снова взяла ситуацию под контроль. – Как только мы справимся с этим маленьким магическим препятствием, я, несомненно, попаду во власть любовных чар и потребую постоянного внимания со стороны вашей мужественности! – Аландра слегка приспустила полотенце, словно в доказательство своего обещания. – О, дорогой, но ты пока не должен видеть меня такой!…
У Моргшвина дернулся кадык от соблазнительного зрелища женских прелестей сей невиннейшей из дев.
– Прости меня еще раз, я совсем забылся! Мне не следовало являться в твою комнату таким распаленным. Мои алхимики просили тебя надеть сегодня золотое платье, дорогая. И я решил, что должен передать тебе эту просьбу лично.
