- Да, это так. Я еще слишком молод, чтобы обзаводится тайнами.
Парень затих на какое-то время. Но ему было скучно идти молча, и поэтому испытание тишиной он не выдержал.
- Говорят, чтобы узнать о том, каков человек, нужно спросить о его мечте. Что бы вы желали больше всего?
- Не знаю... Не попасть в лапы к демонам после смерти - по-моему, очень достойное желание.
- Ну, этого все хотят, - скривился юноша. - А если выбирать из того, что может дать нам жизнь? Неужели вас ничуть не привлекают книги, посиделки с верным другом возле камина, спокойная размеренная беседа? Вы производите впечатление начитанного человека.
- Не искушай меня, - вздохнул Дарвей, вспомнив библиотеку великого магистра.
- Я бы очень хотел оказаться в подобном месте, - признался Клифф. - Друзья, огонь очага... В этом высшее счастье.
- Когда мы придем в копи, ты переменишь свою точку зрения. Счастье в том, чтобы оставаться в живых как можно дольше назло всем врагам. А теперь помолчи, мне кажется, за теми деревьями кто-то есть.
Но объект беспокойства Дарвея оказался всего лишь исполинским лосем, который стоял в тени липы и мерно жевал траву. Животное недовольно посмотрело на незнакомцев и, мотнув головой, увенчанной развесистыми рогами, вернулось к прерванному занятию.
Почва стала вязкой. Родники, питавшие здешние земли превратили ее в труднопроходимое болото. Монах вырезал палку и, ощупывая грунт, двинулся вперед. Идти в обход он не собирался.
Уже глубокой ночью они поднялись на холм. Копи Химер оттуда были видны как на ладони. Несмотря на бушевавшую кругом растительность, вокруг копей не росло ни кустика. Деревья не жаловали соль, которой пропиталась почва.
Заброшенные дома рабочих и хозяйственные постройки в серебристом свете луны производили устрашающее впечатление. Несмотря на значительное время, прошедшее с тех пор как закрыли копи, они выгладили так, будто люди оставили их совсем недавно. Только кое-где вследствие недавнего землетрясения обвалились стены и покосились крыши.
Дарвей внимательно посмотрел на побледневшее лицо юноши и усмехнулся:
- Это хорошо, что ты боишься. Страх - самое верное лекарство от безрассудства.
- Я не боюсь, с чего вы взяли? - сказал Клифф с обидой. - Просто я совсем иначе здесь все представлял. Если на поверхности столь мрачно, что же будет внутри?
- Готовься к самому худшему. Однако не дай дурным мыслям одолеть себя - ты должен хорошо выспаться.
- Спать?! Разве мы не пойдем туда прямо сейчас?
- Ночью? - Дарвей посмотрел на него как на ненормального.
- Да, вы правы - глупое предложение, - согласился Клифф.
Они выбрали свободное от кустов место прямо возле поваленного тополя и, не став разводить костер, устроились на ночлег. Монах и маг лежали близко друг к другу, закутавшись в одеяла, и смотрели на черное небо. Разноцветные звезды сделали его похожим на необыкновенное бархатное одеяло, на котором кто-то щедрой рукой рассыпал драгоценные камни.
Дарвей смотрел на звезды и все никак не мог на него наглядеться. Как знать, возможно, он видит их в последний раз? Нет, он не был пессимистом, но завтрашний день таил в себе опасность. Что он встретит в копях? Кто встретит его?
Дарвей вздохнул и отвернулся. Но звезды манили его своей красотой, не желая отпускать. Даже закрыв глаза, он видел изломанный узор сверкающих созвездий.
Удивительной город... Он бродит среди блистающих чистотой улиц Габельна. Все люди, встречающиеся ему на пути, в ярких масках, разукрашенных красными и желтыми красками. В городе играет веселая музыка, на площадях идут представления. Вместо обычных домов в Габельне теперь дворцы. Они вырастают прямо их хибар и тянутся все выше и выше, протыкая острыми шпилями голубое небо. На дверях развиваются атласные ленты, оконные стекла сверкают небывалой чистотой. Отовсюду слышаться песни и звонкий смех.
Дарвей заходит в один из дворцов и видит, что там тоже все в масках. Черные кошки бесшумно ступают, не упуская случая потереться об ноги. Множество людей в дорогих одеждах танцуют в центре зала, паркет под их ногами блестит словно зеркало, но в нем никто не отражаются. Эти люди ненастоящие - они призраки лживых мыслей и дурных поступков.
Поняв это, монах устремляется прочь оттуда, но у самого выхода руки в белых перчатках хватают его и крепко держат за одежду. Подле него собирается толпа. Один из бывших танцоров с поклоном преподносит ему деревянную маску, и собирается на него ее надеть.
- Нет!!! - Дарвей из последних сил вырывается, бежит вперед и оказывается на улице.
Прямо перед ним стоит храм, в котором он провел столько времени. Здание ничуть не изменилось - все такое же строгое и величественное. Монах подбегает к воротам и с облегчением касается прохладного серого камня. Здесь он найдет желанный покой...
В городе столько людей недостойных увидеть солнце, но почему же день наступает как обычно? Кто дает им последний шанс?
Дарвей входит в храм, слышит божественное пение Лигера и в благоговении опускается на колени. Ему больше нечего боятся.
- Здесь нет масок. Пойдем.
Тучный старый монах, в одеянии великого магистра, звеня ключами, приглашает его последовать за ним.
- Потом помолишься, - подгоняет он непонимающего Дарвея. - Давай я лучше покажу тебе наши богатства. Смотри сколько всего!
Он открывает одну за другой двери, ведущие в огромные залы, полные сокровищ. Здесь стоят сундуки с золотыми монетами, золотая и серебреная утварь, короны, скипетры, оружие украшенное драгоценными камнями, россыпи жемчуга - здесь есть все.
- Возьми, возьми... Это твое! - монах протягивает ему горсти полные золота.
- Зачем? Мне не надо...
- Возьми! - иступлено верещит тот. - В этом наша сила.
Дарвей отклоняет его руку, и монеты со звоном падают на пол. В мраморном полу на месте удара возникают трещины. Они стремительно ширятся под напором вытекающей из нее темной воды. Дарвей нагибается и с ужасом видит, что это не вода, а человеческая кровь. Фонтанчик крови все сильнее бьет вверх, окропляя брызгами его босые ноги. Кровавый ручеек течет дальше, как раз между Дарвеем и тучным служителем ордена. Золото, соприкоснувшись с кровью, покрывается ржавчиной и превращается в труху.
Дарвей, будучи не в силах на это смотреть, пятится назад. Двери за его спиной отворяются, и он оказывается в трапезной. За длинными, покрытыми белыми скатертями столами, ломящимися от всевозможных блюд, сидят монахи. В их руках кубки полные вина, они едят, пьют, веселятся подобно людям на улицах.
