– Сейчас ты прав. Я пойду, сварю тебе какао.
– Mauru-roa, Ригдис, – ровным голосом ответил он, будто словесной стычки не было.
После этого, на некоторое время Корвин остался на мостике один. Он с недоумением посмотрел на свои чуть дрожащие пальцы (надо же, нервы разболтались), а потом, с чувством, выругался, и закурил настоящую кубинскую сигару. Была у него на мостике «заначка» таких «реальных фиделевских» сигар, слишком крепких для повседневного потребления, но практически незаменимых в такие моменты жизни, как сейчас. А через четверть часа вернулась Ригдис, притащившая котелок какао и две армейские кружки.
– Кэп, я составлю тебе компанию, если ты не против.
– Я никогда не против хорошей компании, – он улыбнулся и подмигнул.
– Хорошая компания… – задумчиво сказала она, наливая какао в кружки, – …Да, у нас хорошая компания, но кое-что беспокоит. Кое у кого есть тайны, верно?
– У каждого сеть маленькие тайны. У тебя тоже, Ригдис. Почему тебя это беспокоит?
– Да, кэп. У меня есть маленькие тайны. Но эти тайны никого не касаются, ни на что не влияют, и если бы я рассказала тебе, ты бы даже не понял, как это важно для меня.
– Тебе лучше знать, понял бы я или нет, – ответил он, – но я бы постарался понять.
– Я и так многое тебе рассказала. Помнишь, когда мы сидели вчетвером у бассейна?
– Помню, – Корвин взял кружку и сделал первый глоток, – чудесный какао, Ригдис.
– Что ты понял? – спросила кйоккенмоддингер, снова испытующе глядя на него своими необыкновенными «ледяными» глазами.
– Я понял, что тебя подвела модель Мироздания, казавшаяся тебе ясной и надежной.
– Меня подвело доверие к любимому автору! – резко возразила она.
Корвин чуть заметно покачал головой.
– Извини, Ригдис, но Джек Лондон тут немного сбоку. Ты имела дело не с ним, а с его книгой, это качественно иной info-источник.
– Объясни, – лаконично попросила она, тоже отхлебнув какао.
– Я попробую, – сказал он, – и начну с того, зачем художественные авторы пишут свои новеллы, романы, стихи и прочее. Как правило, они вовсе не собираются раскрывать читателю реальное устройство природы и общества. Этим занимаются другие люди, в частности, ученые, инженеры, иногда философы. А художественный текст, вообще-то, изображает вымышленный, идеальный мир, со знаком плюс или минус. Потому его и называют художественным, в отличие от научного или документального.
– Но, – возразила она, – есть же романы, в которых показана именно реальность!
– Нет, – Корвин снова покачал головой, – там может быть близко к реальности, но где-то автор вплетает свой идеал Мироздания, и если ты начинаешь применять этот роман как инструкцию для реальной жизни, то влипаешь в этот идеал, как в капкан. Такие дела.
Ригдис снова испытала на капитане свой ледяной взгляд, и поинтересовалась:
– Ты так хорошо понимаешь психологию писателей?
– Нет. Но не обязательно быть спецом, чтобы сделать такой вывод. Просто, логика.
– Ладно, и во что, по-твоему, влипла я с «Лунной долиной»?
– Я думаю, ты влипла в сказку о том, что сексуальным поведением мужчин в странах Первого мира управляет что-то кроме биологии, покалеченной буржуазной моралью.
– Может быть… – тихо отозвалась она, и внезапно спросила, – …А что управляет твоим сексуальным поведением, кэп?
– Ну, – Корвин пожал плечами, – инстинкт зовет, и я иду в Y-клуб, или типа того.
– Значит, – съехидничала Ригдис, – тоже биология, только без всякой морали?
– Нет, наверное, не только. Я обычно снимаю знакомых девчонок. Пилотская тусовка многочисленна и размазана по нашему океану. В любом крупном поселке есть шансы встретить пилотскую особь подходящего пола, с которой знаком хотя бы по сети.
– Понятно, кэп. Значит, удовлетворили инстинкт и разлетелись в разные стороны.
– Ригдис, – мягко произнес он, – ты про что спросить-то хотела?
Она явно смутилась, и произнесла:
– Кэп, вообще-то я хотела поговорить не про личные тайны, а про нечто другое.
– Про что? – спросил он.
– Про то, что в нашем новом балластном бункере. Что мы везем кэп?
– Спецгруз, – лаконично ответил резерв-штаб-капитан Корвин.
– Как информативно! – съязвила она, – Ты думаешь, это хорошее объяснение?
– Извини, Ригдис, это пока единственное объяснение, которое я могу дать.
– Пока – что?
– Пока мы не пришли на Палау, – уточнил он.
– Это что-то военное? – предположила кйоккенмоддингер.
– Очень, – коротко произнес он.
– Тогда ты действительно не можешь говорить. Извини, что я наехала, кэп.
– Все ОК, Ригдис. Ты хороший моряк.
– Приятно слышать. Ну, я пойду, кэп. Поговорим позже?
– Поговорим позже, – эхом отозвался он.
…
На пару часов резерв-штаб-капитан снова остался на мостике один. Потом, по графику «сортирных перерывов» появилась Эрлкег.
– Разомни ножки, кэп, я побуду на контроле.
– Mauru, – сказал он, и отправился в санузел, где помимо всего прочего, быстро принял контрастный душ. Это помогло. Нервная дрожь в пальцах (более свойственная игроку в покер, чем капитану на море), кажется, исчезла. А когда он вернулся на мостик, Эрлкег стояла за штурвалом, и молча вглядывалась в океанскую даль, кажущуюся, как обычно, бескрайней. Корвин не стал ее окликать, а устроился в кресле, и закурил сигарету…
Через некоторое время, напрасные попытки заглянуть за горизонт надоели девушке с фиалковыми глазами, и она спросила:
– Ты обиделся, что мы сегодня такие колючие?
– Нет. Я никогда не обижаюсь на друзей за то, что они такие, как есть.
– Тогда почему ты молчишь?
– Я задумался.
– О чем?
– Вот слушай. Для защиты нашей Хартии, мы построили малобюджетную, но очень эффективную военную машину, которая еще и инструмент национального бизнеса. Ты помнишь: в Меганезии около полмиллиона взрослых жителей, но только 70 тысяч, это граждане. Все жители и все резидентные фирмы платят социальные взносы, но только граждане участвуют в выборах, и только граждане получают долю от общего дохода.
– Так и должно быть по Хартии, – заметила Эрлкег.
– Да, конечно. А ты заглядывала на свой эккаунт в национальном фонде?
– Нет, как-то не до того было. Я дала поручение списывать взносы автоматически.
– Мне тоже было не до того, но сегодня я заглянул. Там, за месяц, кроме тех сумм, что причитаются мне в бизнес-партнерствах, и зарплаты на флоте, есть еще доля от таких общих доходов, и в частности, около-военных выигрышей.
Фиалковые глаза девушки-кйоккенмоддингера слегка расширились от удивления.
– Что такое около-военные выигрыши?
– Это, – пояснил он, – то, что получено за счет биржевых фокусов с взятием «на испуг». Инсайдерская игра через брокеров мафии. Народный флот кого-то резко пугает, акции предсказуемо падают, и получается доход на фьючерсах.
