Между тем лицо Паши прояснилось, и она снова улыбнулась ему:
— Я ведь ничего о тебе не знаю, Ричард. Почему бы тебе не рассказать что-нибудь о своей жизни?
— Что тебя интересует?
— Ну, например, чем ты занимался до того, как попал во Дворец? Было у тебя какое-нибудь ремесло?
— Я был лесным проводником.
— Да? А где?
— У себя на родине, в Оленьем лесу. В Вестландии.
— Боюсь, я не знаю, где это, — сказала Паша. — Я вообще ничего не знаю про Новый мир. Когда-нибудь, если я стану сестрой Света, мне, возможно, придется отправиться туда, чтобы помочь мальчику. — Ричард ничего не ответил, и она, помолчав, продолжила. — Значит, ты был лесным проводником? Это, должно быть, страшно? Ты не боялся лесных зверей? Я бы испугалась.
— Почему? Если, к примеру, заяц выскочит из-за кустов, ты можешь запросто испепелить его своим Хань.
Она засмеялась.
— А мне все равно было бы страшно. Мне больше нравится в городе. — Паша поправила волосы и посмотрела на Ричарда. У нее была забавная манера морщить носик. — У тебя была… ну, девушка, возлюбленная?
Вопрос застал Ричарда врасплох. Он открыл рот, но не нашелся, что ответить. Он не собирался говорить с Пашей о Кэлен.
— У меня есть жена, — наконец выговорил он.
Паша чуть не оступилась.
— Жена? — Голос ее стал каким-то детским. — Как ее зовут?
— Дю Шайю, — ответил Ричард, не глядя на нее.
— А она хорошенькая?
— Да. У нее густые черные волосы, подлиннее, чем твои, красивая грудь… Ну и вообще она весьма привлекательная женщина. — Он заметил, что Паша покраснела. Голос ее стал холодным, и она пыталась показать, что ей это безразлично.
— А вы давно с ней знакомы?
— Несколько дней.
— То есть как? Как же ты тогда мог жениться?
— Когда мы с сестрой Верной пришли в землю маженди, а это было несколько дней назад, эту женщину держали в оковах. Ее хотели принести в жертву духам. Они пожелали, чтобы убил ее я. Сестра Верна сказала, что я должен исполнить желание маженди, чтобы они пропустили нас через их землю. Но я не послушался и выстрелил из лука в их Королеву-Мать. Стрела пригвоздила ее руку к столбу. А людям маженди я сказал, что, если они не отпустят Дю Шайю и не помирятся с бака-бан-мана, следующая стрела убьет их Королеву. Они проявили благоразумие и приняли мое предложение.
— Твоя жена — из племени дикарей?
— Она из народа бака-бан-мана, и она — мудрая женщина, а не дикарка.
— Значит, она вышла за тебя, потому что ты спас ей жизнь?
— Нет. Чтобы прийти сюда, нам с сестрой Верной надо было пройти и через их землю. На их земле я убил пятерых ее мужей.
Паша схватила его за рукав.
— Да ведь бака-бан-мана лучшие фехтовальщики! Неужели ты убил пятерых?
— Нет, я убил тридцать человек. — Паша ахнула. — А среди тех тридцати были и ее пять мужей. Дю Шайю — женщина, посвященная духам, и она сказала, что теперь я должен стать вождем их народа. А раз она — женщина, посвященная духам, а я их вождь, Кахарин, стало быть, мы с ней должны стать мужем и женой.
Паша снова улыбнулась:
— Значит, ты ей не настоящий муж. Она просто рассказала тебе очередную байку про духов. У этих дикарей… то есть у бака-бан-мана таких баек много.
Ричард ничего не ответил. Паша снова нахмурилась.
— Но откуда же тогда ты знаешь, какая у нее грудь… и все остальное? — Она фыркнула. — Наверное, эта женщина вознаградила тебя за твое мужество?
— Я знаю это потому, что, когда маженди хотели, чтобы я убил ее, она была прикована цепью к стене. Голая. Чтобы любой, кто захочет, смог ее изнасиловать. — Паша снова отвела взгляд. — Сейчас, — продолжал Ричард, — она ждет ребенка. Ребенка от насильника. Людей приносят в жертву, сажают на цепь, надевают на них ошейник, а сестрам наплевать, что случится с людьми, на которых надели ошейник.
— Это неправда, — тихо сказала послушница.
Ричард не стал спорить. Уже смеркалось, но было еще тепло.
Паша казалась замкнутой и отчужденной, но через некоторое время она снова посмотрела на него и улыбнулась.
— Так расскажи о себе. У тебя ведь есть дар. Значит, у твоего отца тоже был дар? Говорят, дар передается по наследству?
У Ричарда снова ухудшилось настроение.
— Да, у моего отца был дар.
— А он сейчас жив?
— Нет, его недавно убили.
— О, мне очень жаль, Ричард.
— Его убил я.
Паша остановилась как вкопанная.
— Ты убил отца? Родного отца?
Ричард одарил ее гневным взглядом.
— Он захватил меня в плен, надел на меня ошейник и стал пытать. Я убил молодую, красивую женщину, которая творила все это со мной по его приказу. А потом я убил его.
Паша смотрела на него и понимала: все, что он говорит, — правда. И это было страшно. У нее задрожали губы. Разрыдавшись, она побежала прочь. Ричард вздохнул и привязал лошадь к скале. Он потрепал Бонни по шее:
— Будь умницей. Жди меня здесь.
Паша сидела на камне и плакала. Ричард подошел к ней и хотел заговорить, но она отвернулась. Плечи ее вздрагивали.
— Уходи! — проговорила она сквозь слезы. — Или ты пришел убить меня?
— Паша!..
— Ты только и думаешь, что об убийствах!
— Это неправда. Я хочу только, чтобы убийства прекратились.
— Ну конечно! — вскричала Паша. — Поэтому ты только и говоришь, что об убийствах.
— Но это только потому…
— Я столько ночей молилась о том, чтобы наконец наступил этот день. Я так хотела быть наставницей. Я всегда мечтала стать сестрой Света. Сестры помогают людям. Я тоже хотела, как они. — Она разрыдалась еще сильнее. — Теперь я никогда не стану сестрой.
— Как это не станешь? Конечно, станешь!
— Благодаря тебе? Ты же все время грозишься всех нас перебить. Только об этом и говоришь с самого начала.
— Паша, ты меня не поняла!
Она подняла голову.
— Разве? Мы устроили в твою честь праздничный ужин. Более пышный, чем в честь сбора урожая. Мы так хотели показать тебе наше гостеприимство. А потом я пришла одна и сказала всем, что ты плохо себя чувствуешь. Видел бы ты, как они на меня глазели. Другим послушницам достаются мальчики, которые хотят учиться. Бывало, мои подружки жаловались, что их подопечные приносили им лягушек или пауков. Ты подарил мне мрисвиза!
— Но сестра Марена говорила, что мы поступили правильно. Она редко кого-то хвалит, а если говорит такие вещи, то не зря, — возразил Ричард.
— Ты обошелся с ней жестоко. Сколько себя помню, она была старшей наставницей послушниц. Да, она строгая, но это потому, что она заботится о нас и о нашем воспитании. — Паша снова всхлипнула. — Когда я была совсем маленькая, в самый первый день во Дворце мне было так страшно! Сестра Марена нарисовала тогда для меня картинку. Она сказала, что нарисовала Создателя, положила картинку мне под подушку и успокоила меня. Она говорила, что Он будет оберегать меня ночью и что мне нечего бояться. — Паша безуспешно пыталась справиться со слезами. — С тех пор я храню эту картинку. Я хотела подарить ее мальчику, которого буду учить, когда он придет, чтобы ему не было страшно. Когда я вчера увидела, что ты совсем взрослый, я подумала, что глупо было бы дарить ее тебе. Но я решила: пускай это не мальчик, как у других послушниц. Зато Творец послал мне самого красивого мужчину, которого я видела в жизни. Я так обрадовалась. Я надела самое лучшее свое платье. А ты обозвал меня уродиной!
