Обычно по ночам, когда гасили огни, долго приходилось всматриваться, прежде чем удавалось различить слепое пятно Каргонда на покрытом звездами небе. Но сейчас две башни замка были освещены так, словно там шла гулянка-дым коромыслом.
Да нет же, понял Гили с опозданием. Горит замок. Каргонд горит!
С этой вестью Гили спустился вниз, и Берен, выслушав его, кивнул:
— Значит, меня не ищут, и долго еще им будет не до того.
Снова стукнул засов — и в башню вошли Рандир и Бойн. Оба, увидев Берена, молча преклонили перед ним колено.
— Встаньте, — сказал ярн. — Рандир, подойди ко мне.
Он поднялся навстречу своему вассалу.
— Между нами кровь твоего отца, а мне сейчас нечем уплатить тебе виру. Но если мы победим — примешь ли ты в дар владения Фрекарта?
— Князь, — ответил Рандир с легким поклоном. — Я не торгую кровью родичей. Тех, кто мне должен за кровь, я доселе убивал. Но мой отец погиб ради Государя Финрода, и ради Государя я тебя простил. Да ты и сам наверняка догадался — ведь я помогал тебе всю эту зиму.
Они обнялись. Потом Берен сказал:
— Час настал. Ты, Рандир, как начнет светать, двинешься на север — к Лэймару. Пусть зажигает огни на вершинах, и пусть все, кто хочет стряхнуть с себя это дерьмо, двигаются к Тарн Аэлуин. Бойн, ты зажжешь огонь здесь, на вершине Тунн Бесс, а потом поведешь туда же, к Тарн Аэлуин, тех, кто готов драться. Я жду всех там, где Фреридуин впадает в озеро, в теснине, у переправы.
— Все верные пойдут туда, — проскрипела Раэнет. — Все мужчины, способные убить и зачать, все женщины, кроме тех, кто носит и кормит — все верные этого дома пойдут туда.
Берен обнял ее. Он знал, какому разорению подвергся дом Эйтелингов — всех верных, если не считать стариков, детей и беременных с кормящими, наберется здесь от силы семь человек.
— А мы что будем делать, князь? — спросил Гили, когда Бойн и Рандир вышли.
— Я буду спать до света, — сказал Берен, расстегивая пояс и передавая ему мечи, чтобы он поставил их на лавке в головах спящего. — И ты спи. Потому что впереди у нас нелегкая дорога.
Он напился кислого молока и лег спать, не раздеваясь, не снимая сапог. Раэнет пообещала разбудить его, когда небо станет светлее чем лес, и выполнила обещанное. Берен поднялся и растолкал Руско, а одна из девиц Раэнет — женщины поднимаются рано — принесла им воды умыться. Другая выволокла из-под печки мельницу и принялась за обычный утренний женский труд. Форвег Мар-Эйтелинг проснулся под этот шум и заворчал: в прежние-де времена, когда господские комнаты находились высоко над людскими, можно было поспать чуть подольше, а сейчас девки мелют чуть ли не у него на голове…
— Молчи, старый, — одернула Раэнет. — Посмотри, кто к нам приехал.
— Эла! — Форвег протер кулаком глаза и обнаружил, что Берен не снится ему. — Настал, значит, день… Дождались, значит…
— Дождался, почтенный, дождался, — засмеялся Берен.
Ножом Эрвега Берен сумел-таки выскрестись до нужной гладкости. За зеркало, которого Эйтелинги не имели, был Руско, державший светильник так близко, словно хотел выжечь бороду хозяина, и показывавший, где Берен пропустил клок волос.
Увидев Берена бритым и словно помолодевшим, Форвег даже слегка прослезился, а Раэнет, уже начинавшая слепнуть, позволила себе даже коснуться его лица.
— Ну, чисто эльф, — всхлипнула она, — как и войны не было…
— Ты еще увидишь эльфов, матушка, — Берен обнял ее, а потом отпустил, чтобы взять руки Форвега, которые старик вложил ему в ладони, встав на колено. Руско тем временем вывел из стойла коней (надеясь, что за ночь те не слишком объели четырех коров, составлявших единственный источник пропитания стариков) и отворил ворота.
— Не в последний раз видимся, — сказал напоследок Форвегу Берен, сцепившись с ним локоть о локоть.
Хотя Берен был князем, а Форвег — вассалом, Берен называл старика «мардо», а его жену — «матушка», и Гили знал, почему: Форвег был товарищем Брегора и воспитателем Барахира, как Кеннен Мар-Хардинг в свое время — воспитателем Берена. Как Кеннен был ему вторым отцом, так Форвег — вторым дедом. Это Гили узнал еще зимой, когда старики приютили его, якобы сбежавшего из Каргонда. И он понял тяжелый вздох князя, когда темная, выглоданная громада полусгоревшего замка за их спиной исчезла в утреннем полумраке, скрытая лесом и склонами горы.
Саурон не повторяет своих ошибок. Старики уцелели в войну, потому что слуги Гортхаура сочли их слишком незначительными. Но если восстание погибнет — то весь Дортонион зальется кровью, от Гвайра до Ступеней Ривиля. Не будет пощады ни старому, ни малому. И Эйтелингам — тоже.
С утра, как обычно весной, подморозило, и хрупкий ледок, что подернул дорожную грязь, хрустел и ломался под копытами коней. Но это был уже не зимний холод, уже пахло в воздухе свежей травой.
Они выехали из ущелья — и им снова открылся Каргонд. Жутких отсветов пожара уже не было видно, но над башнями по-прежнему курился густой черный дым. Сквозь окна одной из них, когда клубы дыма делались пожиже, просвечивало небо — Руско понял, что там внутри все обрушилось, как и в Ост-ин-Эйтель.
— Чего смотришь, — проворчал Берен. — Или сам не сжег своего зараженного дома?
Гили так и поступил, когда уходил — навалил сена и поджег сруб с четырех концов, чтобы ветер не разнес заразу дальше. Но ведь в его доме все уже было мертво…
— Ходу, малый! — Берен хлопнул его коня свернутой плетью по крупу. — Чем дальше мы отъедем от Каргонда, тем лучше.
* * *
Огонь вырвался из распахнутой двери винного погреба как бешеный пес и одним глотком сожрал обоих стражников, даже не остановившись в своем рывке по коридору. Занялись деревянные лестницы и закопченные балки, гобелены и циновки…
Замок Каргонд запылал. По ауле огонь перекинулся в другую башню, но, по счастью, ветер был с юга, и две башни, южная и западная, уцелели.
Илльо, Этиль и Даэйрэт успели выскочить и спастись. Солль, которому огонь отрезал путь, выпрыгнул из окна, выбрав менее мучительную смерть. Болдог рвал на себе волосы: дотла сгорела волчарня и полсотни зверей. Человеческих жертв было меньше — многие спаслись на стенах.
Потушить не смогли и под утро. Илльо послал в ближайшие лагеря за людьми — помогать в разборе завалов. Пересчитали живых. Недоставало одиннадцати человек из слуг и войска. Из верхушки армии «Хэлгор» не хватало Эрвега и Берена.
Расспросив всех, кто бодрствовал в эту ночь, Илльо немного успокоился насчет Эрвега: его видели покидающим замок. Правда, что ему понадобилось, Илльо никак не мог взять в толк, и намеревался строго с него спросить. Но хоть за его жизнь можно было не волноваться.
