– Пусть его осмотрит Струна, – попросила Рисн. – Возможно, она заметит каких-нибудь необычных спренов?
– Хорошая идея.
Лопен убежал за Струной. К несчастью, Рисн не питала больших надежд. Струна находилась в непосредственной близости от него все путешествие. Если там было что заметить, она бы уже давно заметила.
И правда, после краткого осмотра Струна лишь пожала плечами.
– Не вижу ничего необычного, – сказала она по-веденски. – Прошу прощения.
– Мы заперли его помощника, светлость, – тихо произнес Кстлед. – На всякий случай.
– Плэмри ничего не знает, – пробормотал Никли.
– Что нам с ним делать? – спросил Кстлед.
При других обстоятельствах Рисн бросила бы его в корабельный карцер. А заодно и Плэмри, поскольку сомневалась, стоит ли ему доверять. Однако корабль приближается к загадочному шторму. Все внимание команды будет сосредоточено на том, чтобы преодолеть его, а потом исследовать остров. Нужен ли ей потенциальный пустоносец взаперти?
К сожалению, если он пустоносец, в его казни нет смысла – он просто займет новое тело в следующую Бурю бурь. А если нет, она бы с удовольствием допросила его после завершения задания.
– Струна, – позвала Рисн. – Можно тебя на минутку?
Она передвинулась немного в сторону, и к ней подошла Струна.
– Если он служит одному из этих... богов, о которых ты рассказывала, – прошептала Рисн по-веденски, – тех, что охраняют сокровища? Есть ли способ узнать?
– Понятия не имею, – тихо ответила Струна. – Боги, Которые Не Спят, сильные. Ужасные. Не умирают. Их нельзя поймать. Вечные, без тела, управляют кремлецами и насекомыми.
Восхитительно.
– Сияющий Лопен, – позвала Рисн, – перенесите, пожалуйста, вместе с Уйо наших пленников на главный остров Аймиа. Захватите кандалы и привяжите их в любом подходящем месте. Оставьте им немного еды и воды. Мы вернемся за ними после того, как исследуем Акину.
– Само собой, ганча, – отозвался Лопен.
Решение не идеальное: она понимала, что, пока они вернутся, Никли наверняка сбежит. Но, по крайней мере, его не будет на корабле. Неважно, кто он – пустоносец, бог, обычный предатель, – это лучший способ защитить команду. Она отправит послание о месте, где его оставят, на тайленский наблюдательный пункт. Возможно, хотя бы Плэмри невиновен. Нельзя бросать его одного, если что-то случится со «Странствующим парусом».
Один из моряков принес кандалы, и Рисн с беспокойством проводила взглядом Никли и Плэмри. Бури, неужели нужно подозревать всю команду на случай, если кто-то окажется вражеским светоплетом?
Ей оставалось лишь приказать капитану и Кстледу всех допросить и обыскать вещи тех, кто покажется подозрительным. Кстлед отошел к капитану Дрлвэн на шканцы – разумеется, ее оповестили обо всем заранее. Она сообщит команде.
В конце концов моряки, которых отправили обыскать вещи Никли, принесли еще один мешочек с ядом и, что любопытно, азирскую книгу рецептов.
Рисн пролистала ее и обнаружила несколько пометок наподобие «Люди предпочитают соль в избытке» или «Готовить дольше, чем кажется нужным, – они часто любят еду в виду каши». И самая тревожная: «Это скроет вкус» около рецепта пряного блюда.
Ее терзали мысли о возможных последствиях. Если бы Никли не сумел заставить их повернуть обратно, он бы отравил всю команду? Во всем проглядывала ужасная логика: если бы Струну бросили в темницу, им бы понадобился новый кок, а Никли как раз хвастался своими кулинарными талантами. Вполне могло случиться так, что его бы поставили во главе камбуз и все они сами того не желая отравились.
Пора позаботиться о дополнительных мерах предосторожности. Возможно, давать еду на пробу паре крыс перед тем, как кормить команду?
«Кто ты на самом деле? – подумала Рисн, глядя на удаляющуюся фигуру в небе. – И почему ты так не хотел, чтобы мы попали на этот остров?»
11
Когда корабль вошел в окружавший Акину шторм, Лопен сильнее зауважал тайленских моряков.
Последние несколько недель они ели за одним столом, вместе карабкались по снастям, драили палубу, а по ночам травили байки, качаясь в гамаках. Он даже поднабрался тайленских словечек. Решил, раз уж живет на корабле, то, само собой, лучше последовать примеру Уйо и попробовать стать моряком.
Лопен слушал их рассказы о жутких столкновениях с ветром и дождем в море. Во время шторма не плывешь, объясняли они. Просто цепляешься изо всех сил, пытаешься удержать руль и надеешься выжить. В их голосах слышались нотки испуга, но, Преисподняя, когда «Странствующий парус» вошел в необычный шторм, ощущения Лопена оказались в десять раз хуже.
Само собой, он летал в бурях. Он же ветробегун. Но с этим штормом все иначе. Что-то первобытное съежилось внутри него, когда ветер заставил воду вспениться и забурлить. Что-то дрогнуло, когда темнеющее небо раскрасило океан новыми зловещими тенями. Что-то говорило ему: «Эй, Лопен. Это о-о-очень плохая идея, манча».
Руа, понятное дело, смотрел на все с ухмылкой, приняв облик небоугря с человеческим лицом. Он вился вокруг головы Лопена, а корабль болтало, словно детскую игрушку в ванне.
– Лопен! – крикнул Турлм, пробегая мимо с веревкой. – Лучше уйди с палубы. А то промокнешь!
– Не растаю, хрегос! – крикнул Лопен в ответ.
Турлм рассмеялся и побежал дальше. Хороший мужик, этот Турлм. Отец шестерых – шестерых! – дочерей, оставшихся в Тайлене. Ест с открытым ртом, но всегда делится выпивкой.
Вняв предупреждению, Лопен покрепче вцепился в ограждение. Странно видеть корабль, оставшийся почти без парусов, как скелет без плоти. Но этот корабль, само собой, особенный. По идее, фабриалевые помпы должны откачивать воду, сколько бы ее ни захлестнуло через борт. А еще есть успокоители качки, работающие на притягивающих фабриалях. Эти должны перераспределять веса в корпусе – безумие, что они установлены внутри корпуса – и не давать кораблю перевернуться.
По приказу капитана появились весла. Они нужны, чтобы ловко маневрировать при таране вражеских судов, но сейчас помогут подстраивать положение корабля, чтобы правильно встречать высокие волны. Столкнувшись со стихией, корабли пытаются «оседлать» шторм. Это значит идти по ветру, только своеобразным способом, описание которого было слишком заумным для Лопена. Но он все равно кивал, потому что уж больно интересные были словечки, особенно из уст захмелевших парней.
Однако этот шторм не из тех, что можно просто оседлать. Надо прорваться сквозь него, добраться до сердцевины. Поэтому они пойдут по его краю вокруг Акины, потихоньку забирая внутрь, дюйм за дюймом к центру. И придется опережать волны, а значит, иногда сталкиваться с теми, что окажутся спереди. Они будут идти «в лоб»: направлять корабль прямиком на них, разбивая носом. Весла помогут кораблю сохранять нужное положение.
Настоящий подвиг – встречать такие ветра с одним-единственным небольшим штормовым парусом, с которым управляются несколько отважных матросов. Остальные спустились в трюм: либо сидели на веслах, либо занимались фабриалями. Лопен не понимал, каким образом парус придаст кораблю устойчивости, но все говорили, что это сработает. Еще матросы привязали к бортам мешки с маслом и проткнули их, чтобы масло вытекало, – по их словам, так вода будет не слишком сильно перехлестывать через борт.
Капитан твердо стояла на палубе и выкрикивала приказы против ветра, прямиком в глотку чудовища. И видят Чертоги, матросы решительно и мужественно их выполняли.
Ветер крепчал, бросая в лицо Лопену брызги. Уйо отказался подниматься наверх, сказал, что Лопен спятил, раз хочет быть на палубе. И правда, вода пропитала одежду и добралась до тела. Но бури, какой поразительный вид! Молнии заставляли воду искриться, пронзая светом водную толщу, и в воздух вздымались огромные шапки пены. Само собой, буря на суше невероятное зрелище, но шторм в море... это нечто грандиозное. И внушающее ужас.
– Потрясающе! – воскликнул Лопен, подтягиваясь по борту ближе к рулевому Влксиму.
