— Наша ветвь некоторое время была в упадке, но кое-какие друзья от нас не отвернулись.
— У достойных людей и друзья достойные, — одобрительно заметил кардинал. — Как верно заметил Еврипид: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты[9]». Вы, кстати, сказали «была в упадке» — стало быть, упадок остался в прошлом?
[9 — Впервые эту мысль высказал древнегреческий драматург Еврипид, оставивший после себя множество афоризмов. В нашем мире это высказывание получило широкое распространение благодаря Сервантесу, но в мире Кеннера Сервантеса не было.]
— Не совсем в прошлом, но благодаря племяннику мы начали уверенно подниматься. Ветвь из Меца всё ещё контролирует наше имущество, но они уже не могут душить нас финансово.
— Это отрадно слышать, — благосклонно кивнул Скорцезе. — То, как с вами поступили родственники — это, конечно, отвратительно. И раз уж мы заговорили об этом — вы не собираетесь вернуть своё имущество?
— Безусловно, собираемся, ваше высокопреосвященство, но думаю, что время для этого ещё не пришло. Мы пока ещё не встали твёрдо на ноги, да и вообще, мне кажется, что будет лучше подождать, скажем, до следующих выборов папы.
— Очень правильная мысль, — с улыбкой согласился кардинал. — Уверен, что после выборов многие вещи окажутся гораздо проще. Что ж, мне приятно общаться с человеком столь разумных взглядов. Я уверен, мой дорогой Бернар, что нам с вами предстоит долгое и плодотворное сотрудничество.
— Это будет огромной честью для меня, ваше высокопреосвященство, — Бернар снова упал на левое колено и поцеловал кардинальское кольцо — как положено прощаться с папой, пусть пока ещё и не совсем папой.
Глава 9
Я постучал карандашом по столу, призывая всех к вниманию:
— Я собрал вас в связи с плохой новостью. Князь сообщил мне, кто именно убил нашего ратника, и нам надо срочно решить, что же с этим делать.
— Господин, если вы имеете в виду тех, кто убил Остромира Грека и нашего Юхо Латту, то что здесь плохого? — недоумённо спросил Станислав Лазович. — Наоборот, хорошо. Набьём из них чучела, чтобы всем неповадно было.
Чучельником ему бы работать. Впрочем, чего-то сильно умного я от него и не ожидал — его дело воевать, а не разбираться с политическими нюансами. Однако и у других на лицах явно прослеживалось непонимание. Я вздохнул и пояснил:
— Плохо здесь то, что это люди Воислава Владимирского. У нас с ним и так отношения очень неоднозначные, слишком уж заметную роль мы сыграли в недавних событиях. Мы, конечно, не воевали именно с Воиславом, но ещё одной расправы со своими людьми он нам, скорее всего, не простит. Не знаю, как вам, а мне очень не хочется враждовать с князьями. Это не нашего уровня противники, понимаете? Яромир не сможет всегда нас прикрывать — рано или поздно Воислав нас как-нибудь достанет. Причём скорее рано, чем поздно.
— Так что, простить им? — Станислав был уже в полном замешательстве.
— Если бы можно было простить, то это не было бы плохой новостью, — терпеливо объяснил я. — Простили бы и забыли. Проблема в том, что мы и простить не можем, и непонятно, как их наказать, чтобы нам это впоследствии не обошлось слишком дорого.
Вот сейчас все, наконец, осознали глубину той дыры, в которую нас засунул князь своим подарком — в кавычках, конечно, подарком, в очень больших кавычках.
— Так что нам делать, господин? — растерянно спросила Кира.
— Мы для того и собрались, чтобы это решить, — напомнил я. — Давайте к делу. Это вольный отряд «Шелонь». Зарегистрирован в новгородской гильдии, берёт контракты, как обычный отряд, но при этом время от времени выполняет разные деликатные поручения Воислава. Остромира Грека убили они. И нашего ратника тоже — правда, неизвестно, планировали они его убить, или же он им просто случайно под руку подвернулся. Детали мы, конечно, выясним, но сейчас надо решить, в каком направлении мы будем работать.
— Можем дождаться, когда они возьмут контракт, а там сработать за другую сторону, и всех их перебить, — с ходу предложил Лазович.
— Мне тоже этот вариант сразу пришёл в голову, — кивнул я. — Но мне кажется, он не подойдёт. Они берут исключительно охранные контракты — для них это ведь просто маскировка, зачем им лезть в боевые действия с риском потерять ценных специалистов? И если кто-то вдруг вырезает охранников подчистую, а охраняемый объект не трогает, то это очень нерядовое событие, которое многих заинтересует. Виноватых достаточно быстро определят — насчёт этого иллюзий питать не стоит, у Воислава хватит возможностей для серьёзного расследования. Так что мы с тем же успехом можем не ждать контракта, а просто вырезать их по домам. И получить полный набор проблем с Воиславом Владимирским, а скорее всего, и не только с ним.
— Это можно сделать незаметно, — продолжал настаивать Лазович. — Например, небольшая команда с сильной поддержкой Владеющих сможет их тихо захватить и вывезти в укромное место. Они просто бесследно исчезнут, и никто никогда не узнает куда.
— Я тоже думаю, что это хороший вариант, — подал голос Антон Кельмин. — У меня есть подходящие специалисты, которые могут это сделать. С поддержкой команды Владеющих от Станислава, конечно.
— И вы всерьёз думаете, что никто ничего не узнает, да? — саркастически хмыкнул я. — А вот я думаю, что уже на второй день это станет известно всем вплоть до газетчиков. Вы делаете большую ошибку, считая, что мы существуем как бы в вакууме, и у других людей нет своих интересов. Мне про отряд «Шелонь» сообщил князь — задайте себе вопрос: зачем он это сделал, и в чём состоит его интерес? И я вам отвечу: главный интерес князя состоит в том, чтобы раскрыть для публики роль Воислава в убийстве Остромира Грека. Князь хочет полностью обнулить репутацию Воислава в Новгороде, поэтому он совершенно не заинтересован в тихой расправе. Так что вся информация немедленно утечёт прямо из канцелярии князя. Возможно, князь даже примерно накажет виновного, чтобы показать мне, что это была просто случайность, но утечка непременно произойдёт. Кстати, таким образом князь ещё и сделает наше семейство зависимым от его защиты, так что для него будет просто подарком, если мы выберем этот вариант.
— А почему бы просто не передать всю информацию Грекам? — спросила Кира. — Они больше всех заинтересованы отомстить, вот пусть и мстят за себя и за нас.
— Этот вариант мне тоже не нравится, — ответил я. — Он может очень плохо отразиться на нашей репутации.
— Чем именно он плох? — не поняла Кира.
— Он плох тем, что мы таким образом отказываемся от мести за своего человека. Мы широко объявили, что мы всегда стоим за своих людей, и будем мстить за них любому. И вдруг показываем всем, что наши объявленные принципы совсем не такие уж принципы, и что мы можем легко от них отступить. Никто же не станет разбираться в деталях, просто отметят, что мы можем и простить убийство своих людей, если мстить будет невыгодно. А главное, как подействует отказ от мести на наших людей, которые сейчас верят в защиту семейства? Это риторический вопрос, конечно — и так ясно, как подействует.
— А он вообще есть, хороший вариант? — растерянно спросила она.
— Не знаю, Кира, честно, — вздохнул я. — Если не найдём хороший, придётся выбирать из плохих. У нас есть какое-то время, пока мы собираем информацию об этом отряде, вот и давайте думать. Наша задача — наказать виновных и при этом не поссориться с Воиславом. И желательно ещё заодно оказать услугу Акилу Греку, нам это пригодится. В общем, напрягайте мозги. Давайте встретимся снова через неделю, и будем уже разрабатывать конкретный план.
* * *
Рядом с грохотом упало что-то большое и металлическое, и Эрик невольно вздрогнул. Он с досадой поморщился и украдкой огляделся — командиру вряд ли стоит рассчитывать на какой-то авторитет у подчинённых, если он подпрыгивает от каждого звука. К счастью, никто на него не смотрел — возле боксов никого не было, а внутри открытого бокса механики были слишком заняты рухнувшей железякой, чтобы обращать внимание на проходящих мимо.
