— Что молчишь? — потерял терпение огненный маг. — Немая?
Вернее, на своем языке произнес: «Дорико?»
И у меня сработал триггер. Как сейчас вспомнила своё «Та но дорико, та Мария!» и, ударив его по руке, вырвалась из захвата.
Да! — заявила я. — Первый раз такого наглеца вижу, вот и обомлела. Я тебе что, служанка, полотенца носить?
Красноволосый озадаченно переглянулся с товарищами.
— Как ты себя со мной ведёшь? — сказал он. — Ты хоть понимаешь, что я такой?
— Да, прекрасно понимаю. Ты — напыщенный индюк!
Девчонки ахнули, а кто-то из парней рассмеялся.
— Флэймверувей, она тебя раскусила! — парень с голубыми волосами хлопнул его по плечу и одобрительно на меня посмотрел. — А ты молодец, дерзкая.
— Так, что тут за столпотворение устроили! — гаркнул подошедший к нам преподаватель. — У вас дел никаких нет? Все расходимся!
— Ладно, с тобой еще потом поговорим, — сказал мне красноволосый, и они ушли. Девчонки тоже посеменили за магами. Прежде чем скрыться за поворотом, они обернулись, посмотрели на меня и захихикали. Перед воротами остались только мы с Вертиком и полотенце, лежавшее на земле.
— Я думал, он тебя подпалит, — сказал Верт. — Ты видела, какой он нервный? Огненных магов злить нельзя, вспыхивают мгновенно.
— Ой, да ладно.
Я механически сунула руку в карман и почувствовала пальцами какой-то порошок и комок ниток. Вытащила его и с удивлением посмотрела на то, что совсем недавно было талисманом от призраков. Сейчас мешочек буквально разделился на волокна, и из него высыпался чёрный поблёскивающий песок.
— Что это? — с удивлением спросил Верт.
Резкий порыв ветра налетел и подхватил нитки с моей ладони, я даже ахнуть не успела, как он унёс их куда-то в листву деревьев. Я вывернула карман, из него посыпался песок и бесследно исчез в траве.
— Не знаю, — я сглотнула. — Ерунда какая-то. Не обращай внимания. У тебя лекции кончились? — он кивнул, и я потянула его за рукав. — Тогда пошли отсюда. И расскажи мне, пожалуйста, про этого как его, Флейм Филей?
Глава 24
Глава 24
Мы медленно пошли по пустой аллее — все студенты уже разбежались.
— Этот Флэймверувей, — начал рассказывать Верт, — из древнего аристократического рода огненных магов. Они очень сильные стихийники, просто вне категорий.
— Даже так?
— Угу. Он на последнем курсе учится, этот год выпускной. — Вертик запнулся. — Про него сплетни постоянно ходят.
— Какие?
— Он злостный нарушитель порядка. Постоянно какие-то драки, споры. Недели не проходит, чтобы его вызвали к декану. Но у него влиятельная семья, против которой ректор идти не решается. Так что ему все с рук сходит.
— А он из столицы приехал?
— Нет, они в Глеронберге с давних времен живут, местная знать.
Мы вышли к главному учебному корпусу. Здесь уже было много людей, и разговор смолк сам собой. В голове у меня вертелась какая-то мысль, обрывок идеи, но я никак не могла её ухватить.
— Значит, Флеймверувей, — пробормотала я.
Мы вышли за ворота и стали спускаться по склону. Вертик, не глядя на меня, сказал:
— Ты это, лучше не связывайся с ним. Серьёзно.
— А что он мне может сделать?
— Жизнь отравить, если прицепится. Понимаешь, тут всё не так радужно, как кажется. У нас руководство Академии стремится, чтобы у всех студентов были равные возможности, равные права — и у тех, что из аристократии, и у самых последних бедняков. Чтобы преподаватели ко всем одинаково относились. Но на деле всё не так. Всё равно те, кто из богатых и знатных родов, тут всем заправляют.
Я кивнула: успела почувствовать такую дискриминацию на собственной шкуре, причём, от преподавателя.
— А Флеймверувей, он из таких. Если он что-то тебе сделает, то ты справедливости не добьешься.
Мы медленно шли по городу, задумавшись каждый о своём. Глеронберг планировкой улиц походил на паутину. В центре сети находилась большая площадь с памятником — какой-то древний король, я его пока по истории не проходила. А ещё, как выяснилось позже, здесь было самое подходящее место для виселицы. Вокруг площади выстроились административные здания: ратуша, суд, казначейство. От неё лучами расходились во все стороны семь проспектов. Поперечные улочки пересекали получившиеся секторы под прихотливыми углами, образуя кривые кольца.
На юге-востоке в город врывалась река Глерона, в честь которой он был назван, и, свернув на юго-запад, снова покидала его границы. Я особенно любила набережную за то, что там были высажены чудесные деревья с белой листвой, такой нежной и тонкой, что казалось, это не листья, я нежные трепещущие крылья бабочек. Когда дул ветер, они осыпались, и казалось, что идёт снег. Как я узнала, в этом мире не было снежных зим, даже в самое холодное время года температура редко опускалась ниже замерзания льда.
Город был полностью мощёный, в его пределах я не увидела ни одной грунтовой дороги, только тщательно подогнанные друг к другу плоские камни мостовых, выложенные не абы как, а в прихотливые узоры. Но здесь хватало и растений. Местные жители любили цветы. Перед каждым окном был маленький балкончик с пестрой листвой и бутонами всех цветов радуги и даже больше. На узких улочках, там где не было газонов, вдоль домов выстраивались ряды горшков с маленькими декоративными деревцами. Вьющиеся растения оплетали стены домов, иногда целиком покрывая фасады. На широких проспектах проезжую часть отделяли от тротуаров ряды деревьев с листвой самых причудливых оттенков.
Дома были в основном двух-трёхэтажные, плотно пристроенные друг к другу, с тёмно-тёмно-синими крышами — цвет местной глины, из которой изготавливали черепицу. Стены красили самыми разными цветами, преимущественно светлыми: белыми, бежевыми, бледно-розовыми, салатовыми или голубыми. Действовало единственное правило: ряд домов на одной улице должен быть одного цвета. Видимо, чтобы не провоцировать приступы эпилепсии у людей. На первом этаже, особенно на центральных улицах, зачастую была какая-нибудь торговая лавка, как у Стёфы.
Помимо плотно застроенных улочек встречались и особняки, окружённые коваными оградами и таинственными садами. В них жили, как правило, очень богатые семьи или потомки древнейших родов, которые поселились здесь в стародавние времена. Некоторые особняки, издалека выглядевшие роскошно, при ближайшем рассмотрении оказывались довольно запущенными, с потемневшими давно не крашенными стенами, покосившимися наличниками на окнах и треснувшими витражами.
Именно около такого мы и остановились с Вертом. Он смущённо почесал затылок и сказал:
— Слушай, мне надо домой зайти, оставить учебники, а потом я тебя провожу.
— Ты здесь живёшь? — спросила я, с любопытством разглядывая фасад здания. В его стенах с местами обвалившейся штукатуркой чувствовалась история.
Этот особняк я и раньше замечала. К сожалению, старые дома и в этом мире имели свойство темнеть без должного ухода, и его почерневшие стены резонировали с зефирной беззаботностью остального города. Он находился на окраине, достаточно близко к Академии, и я пару раз проходила мимо него. Оказывается, его мрачные стены скрывали внутри такого неонового мальчика.
— Да, — ответил он и покраснел. Его зелёные волосы от этого стали ещё ярче.
— Вертик, дорогой, что ты там стоишь, в дом не заходишь? — раздалось со стороны дома. Мы обернулись — из окна высовывалась пожилая дама с лимонно-желтыми волосами и энергично нам махала. Я даже узнала её — она была нашей постоянной покупательницей. — Ты там не один? С подругой? Что ты держишь девушку на пороге, идите сюда!
Глава 25
Глава 25
— Добрый день, леглердейса Телисса! — крикнула я, вспомнив, как её зовут. Вертик посмотрел на меня с удивлением.
— О, лерисса, вы меня знаете? Подойдите же, я вас плохо вижу!
