Вдоволь налюбоваться на добычу охотников еми ведьма не позволила — ухватила Славика за руку, змеино шикнула на остальных (стойте где стоите!) и повлекла аргуса к священному дереву.
— Боги хотят, чтобы ты увидел невидимое, — бормотала Лоухи. — Ты близок к богам, можешь касаться того, что не имеет плоти… Пей!
Ведьма сунула в ладонь Славика деревянную плошку с резко пахнущей травами густой жидкостью — кисель киселем.
«Только этого не хватало, — обреченно подумал Славик. — Что она туда намешала? Спорынью с белладонной? А если аллергия? Аптечка не поможет».
— Пей, — непререкаемо сказала Баба-Яга. — Не бойся. Страх губит.
* * *
— Что она с ним сделала? — шептала Алена на ухо Ивану. — Два часа уже не шевелится, я опасаюсь…
— Искусственная кома? — предположил Ваня. — Не дергайтесь. Сами подумайте, зачем Лоухи убивать наследника Тихой Ивы или как либо ему вредить? Проснется рано или поздно.
— Лучше бы пораньше, скоро начнет темнеть, а ночевать здесь я категорически не желаю. Очень странное место. И опасное.
Иван кивнул, соглашаясь. Пускай у человека XXI века чувства притуплены или вовсе атрофированы, но истечение некоей энергии на старом капище ощущалось физически, неизвестная сила окружала людей, заставляя подниматься волоски на предплечьях и различать на самом излете слуха тихий-тихий гул, напоминающий отдаленный прибой. Впрочем, это могло быть нервной реакцией на необычную обстановку.
Славик, употребив ведьмино снадобье, уснул между кострищем и корнями дуба, прямиком на земле. Свернулся калачиком и сопит себе в две дырки, положив кулак под голову. Ни единого движения, но дыхание слышно, значит живой.
Лоухи запалила пучок сухих растений, окурила аргуса вонючим дымом и с тем сочла свой долг исполненным — Ивану с Алёной приказала никуда не уходить, а сама вернулась к своим занятиям на огороде. Ожидавшихся ритуальных завываний и плясок с бубном не последовало, более в таинстве общения Славика с незримыми Баба-Яга участия не принимала.
Объявилась ручная рысь, походила вокруг, остановилась возле не прекращавшей бессмысленные движения лиловой зверюшки, фыркнула. Ловко забралась на дерево, прогулялась по широченной ветке, спрыгнула вниз. Улеглась рядом со Славиком, спина к спине, и тоже вроде бы задремала.
— Мне кажется, или тотем его охраняет? — тихо сказал Иван. — Чудны дела твои, Господи. В голове не укладывается, сколько знаний потеряла наша цивилизация всего за десять веков…
Сорок минут, час, полтора, два. Никаких изменений. Лоухи о гостях будто позабыла. Пятнистая кошка дважды перевернулась с боку набок, в итоге обняв плечи Славика могучими передними лапами — вдруг зацепит когтищами за шею? Нет, зверь очень осторожен.
— Сейчас он вернется, — Алёна вздрогнула, услышав голос старухи, неслышно подошедшей сзади. Как она ухитряется перемещаться бесшумно, с учетом множества железных и серебряных амулетов и оберегов украшающих запястья и грудь? — Ивар-серкр, пойди к моему дому, возьми бадью и набери воды в ручье. Слейф-годи провел за Гранью много времени, его будет мучить жажда…
— Много? — переспросила Алёна. — Сколько?
— Дни, — отрезала Лоухи и отвернулась.
Вот даже как. Дни. В мире незримом время течет иначе?
Ты о чем вообще, дурочка? Какой «незримый мир»? Славик просто спит под воздействием галлюциногенов или природных седативных!
Иван притащил берестяное ведерко с холоднющей родниковой водой, поставил, вопросительно посмотрел на Лоухи.
— Уходите, — сказала ведьма. — До завтра Слейф останется на капище. Скажите Укко, чтобы после рассвета ждал с лодками у большой воды, он знает где. Вас отвезут домой.
— Но… — заикнулась Алёна и едва не проглотила язык наткнувшись на взгляд Лоухи. Возражать этой женщине невозможно, за двойным дном ее выцветших глаз угадывается сила, непостижимая для обычного человека. Сила, тварной Вселенной не принадлежащая.
— Уходите. Рысь проводит вас…
Кошка поднялась, встряхнулась и медленно пошла к тропинке, ведущей прочь от священного дуба.
— Ничего с ним не сделается, — процедил Иван, потянув филологессу за рукав. — Думаю, Лоухи знает как лечить отходняк после настолько глубокого наркоза. Знаете, что мы видели? Ставлю десять к одному, это была начальная стадия некоей инициации, своего рода посвящения — несомненно, Люда Кейлин некогда прошла через такую процедуру и прекрасно дожила до девяноста лет…
Славик шевельнулся, сел опершись на правую руку, левой протер глаза. Оглянулся. Мутно посмотрел на Ивана. Прохрипел:
— Оставьте меня с Лоухи, верно… Идите же.
Большая кошка вывела двух чужеземцев точно к проплешине, где их встретили Укко с сыном. Охотники даром времени не теряли, к поясу Старого были привязаны два зайца, подстреленные за время ожидания. Удивления отсутствием Слейфа-годи Укко не выказал — если шаманка так решила, значит надо остаться.
— На заре у моря? — повторил финн. — Так и сделаем. Лоухи приведет его, не страшитесь. Вечереет, пора возвращаться…
* * *
За ночь погода испортилась, с запада пришел облачный фронт, дома еми поскрипывали под резкими порывами ветра, иногда начинал моросить неприятный холодный дождик.
Вперед выходом Старый проявил учтивость — отдарился связкой выделанных шкур серебристой норки, настоящая драгоценность, мягкое золото. В довесок — плетеный из бересты короб с медовыми сотами, копченое мясо кабана, завернутое в грубую холстину и туесок с овсяными зернами. Вероятно, Серега просивший в обмен на свои подарки «экологически чистые» продукты приучил финнов к мысли, что в Гардарики-фьярри если не голодно, то дефицит продовольствия случается. Так почему бы не поделиться с хорошими людьми — разгар лета, емь сейчас не бедствует, пищи предостаточно.
Вытащили из-под навеса челны, спустили на речку. Ивана, резко отличавшегося комплекцией от невысоких финнов, пришлось устроить в единственной на всю деревню трехместной каркасной лодке обтянутой шкурами нерп. Медленно пошли вниз по течению, к заливу. Высадились в самом устье, по левому берегу.
— Мне кажется, что будет лучше возвратиться пешком, — сказала Алёна, оглядывая затягиваемое дымкой пространство Невской губы. — Не представляю, как мы поплывем при таком сильном волнении. Перевернемся и поминай как звали.
— Не недооценивайте Старого и его охотников, — ответил Иван. Действительно, голубое зеркало Маркизовой лужи сегодня заместилось барашками метровых волн, накатывавших на песчаный пляж, а подальше от берега бушевал едва ли не самый настоящий шторм. — У еми колоссальный опыт, мы рискуем только одним — подхватим морскую болезнь.
