Конь, уже поднятый некромантом (и наделённый какой-никакой посмертной чувствительностью), стонал и пронзительно ржал от такого жестокого обращения, но изуверы не унимались. Хотели добиться ручного управления конечностями коня, циркачи чёртовы!
Впрочем, необходимость помещения кого-то из карликов внутрь коня подтвердил и вождь Занз-Ундикравн (ему мстительный перестраховщик Флютрю не преминул пожаловаться). На задании-то разведчиков будет трое, напомнил вождь. А что безголовый труп Штонга уже не удастся включить в качестве третьего напарника к Лимну и Зунгу, так на его место уже ищут и легко найдут другого карлика, может даже лучше прежнего.
* * *
И вот замена Штонгу нашлась — где-то далеко за пределами известных Флютрю окрестностей Дыбра, в долине Збуш Книл. Отныне посланника Чичеро представляли Лимн, Зунг и Дулдокравн, который дополнил их тройку. Новенький оказался не настолько ловким, как Лимн и Зунг, и тем более не мог претендовать на адекватное замещение Штонга, но — надо отдать ему должное, управление восставшими останками посланника Чичеро освоил вполне сносно.
Зато этот Дулдокравн был потомком обедневшей младшей ветви того самого рода Краунов, к которому принадлежал и сам вождь. Поэтому-то, как настоящий аристократ крови, — он получил такое образование, какое и не снилось ловкачам Лимну, Зунгу и Штонгу.
Вождь как раз задумал миссию, в которой образованность полезна. Ехать-то карликам предстояло в Цанц, а там есть кому поставить тонкий вопрос, чтобы сбить с толку выскочку-простолюдина.
Дождавшись, когда природные акробаты вполне освоятся с телесностью Чичеро и его коня, Флютрю, по специальному приказу вождя, вновь приступил к своему колдовскому ремеслу. Ибо для того, чтобы хоть кто-нибудь разбирающийся в людях и мертвецах принял ужимки троих карликов за благородные манеры Чичеро, недостаточно будет всей ловкости сынов Великого народа Отшибины. Да и простоватые лица карликов весьма отличаются от тех лиц, какими располагают подлинные посланники Смерти — утончённых, умудрённых послежизненным опытом.
Ранее Флютрю возился с частными заданиями — подъёмом набальзамированных деталей коня и посланника, превращением их в детали достаточно лёгкие и податливые для акробатического мастерства карликов. Теперь ему предстояло средствами той же некромантии преобразить всю картину: превратить троих живых карликов и детали коня с посланником в два целостных мёртвых существа, в два организма, способных к взаимоперетеканию: один конский и один человеческий.
И, конечно же, главную роль в предстоящем обряде Флютрю отводил не живым карликам и не ошмёткам тел. Условием, обеспечившим саму возможность задуманного, стала «призрачная шкатулка» с подлинной тенью Чичеро, которая нашлась в том же огромном мешке, что и все конско-человеческие расчленённые останки.
Совершая последний обряд, главный некромант Отшибины чувствовал себя подлинным подателем Жизни и Смерти, способным на небывалое. Силой единственно своего стремления превращать живое в мёртвое, а мёртвое в живое. Такая способность возносила его на ту высоту, о которой он мечтал в годы ученичества у мудрого Гру (и ради которой некогда — ещё заживо — избрал стезю некромантии).
Правда, и возносясь к вершинам своего ремесла, Флютрю не чувствовал себя безупречным. Ему пришлось использовать в посторонних целях столь интимную субстанцию, как тень Чичеро. Перед самым обрядом он извлёк «призрачную шкатулку» с тенью из рукава своей мантии и прошептал: «Прости, посланник. Тебе всё равно уже никогда не быть собой подлинным, послужи же на благо Отшибины!».
На всякий случай хитроумный Флютрю шептал эти слова на тайном наречии некромантов — чтобы для присутствующих карликов они выглядели как часть обряда. Правда, и сам Чичеро, к тени которого были обращены слова, этого наречия никогда не знал, но ведь не ради него же они были сказаны! Флютрю ими успокаивал исключительно собственную совесть.
Сейчас он вторично вводил в посмертие человека по имени Чичеро из Кройдона. Правда, теперь этим именем будет наречён иной человек (вернее, иное, более сложное существо), но — и не вполне иной (не вполне иное).
В тот раз Флютрю выполнял волю своего учителя Гру, ныне заказчик обряда — вождь Отшибины. Тогда пришлось поднимать недавно бальзамированное тело юного Чичеро, теперь материал для посмертия разительно поменялся. И Чичеро был не посланником, а простым человеческим воином. И если прежде выбирал Смерть сам Чичеро, то сейчас о добровольности его участия в обряде судить не приходится.
Многое, изменилось. Неизменно лишь главное условие — всё та же самая тень, заключённая в запечатанную шкатулку.
А ещё прежним остался мастер, совершающий обряд, что его не вполне, но — оправдывает. К преображению в мёртвого посланника Чичеро троих живых карликов и кучи конских и людских частей тела вновь приложил руку он, Флютрю. И, как истинный Отец-во-Смерти, он может властно сказать: я тебя породил к великой Смерти один раз, я же тебя в неё вобью и вторично.
И вот (надо же!) преображение произошло. Все присутствующие — вождь, телохранители, сам Флютрю — аж вздрогнули! Всадник, в котором, поддаваясь ужимкам троих разведчиков, они уже давно как бы признавали посланника Чичеро, у них на глазах действительно превратился в Чичеро. С его лицом, манерами, голосом, с его особенной посадкой в седле.
И сразу стало ясно, что прежний всадник Чичеро (творимый карликами до финального вмешательства Флютрю) был уж точно совсем не Чичеро; он походил он на себя ничуть не больше, чем бывает похожа сделанная на потеху толпе грубая любительская пародия подвыпивших недоброжелателей.
— Ну, порадовали, актёришки! — похлопал вождь ладонями, как только опомнился.
Флютрю не стал объяснять, что актёрство карликов — теперь не просто мастерство. Каждый из них, незаметно для себя, получил невидимую прочную связь с подлинной тенью Чичеро. Тень заключена в «призрачной шкатулке», которую они повезут в кармане плаща, тогда как тень Чичеро поведёт их…
Заметили ли что-то карлики, в движениях которых появилась дивная слаженность, ведомая верным контуром изображаемого предмета? Вряд ли, усомнился некромант. Скорее, им всё ещё кажется, будто они остались сами собой — со своей культурой, желаниями, долгом. И всё обстоит почти так, как им кажется: они будут сами собой — но лишь до того момента, как им придётся сложиться в фигуру Чичеро. И вновь станут собой — но лишь с того момента, как им удастся выбраться из-под плаща посланника.
Вот Чичеро — тот никогда уже собой не будет. Он будет возрождаться — но в «карличьем» обличье, и лишь в те моменты, когда Лимн, Зунг и дальний родственник вождя соизволят им стать. И он перестанет возрождаться, когда прикрывшиеся его именем разведчики завершат выполнение своей тайной миссии.
