– Думаю – почему же король Аквилонии не положит этому конец? У нас в Немедии подобное невозможно – отец тут же принял бы меры, а потомок Эпимитриуса давно висел бы на дыбе.
– Ваше уважение к мудрости нашего короля изобличает в вас доброго сына и подданного, – сказал Тимон, и Ольтен так и не понял, была ли в словах советника симпатия или насмешка. – Что ж, вот сообщение другого уважаемого человека, вхожего во дворец короля, – и Тимон начал читать следующий свиток: – Правитель Аквилонии не появляется на людях. Разгром в Руазеле и гибель его любимой наложницы, похоже, лишили короля Конана былой энергии и жизненной силы. Делами страны вершит сейчас Просперо Пуантенский, а король, как говорят, уединился в своих покоях, ничем не интересуется и находит утешение в вине… – взгляд советника пронзил Ольтена. – Что вы теперь скажете, принц?
Ольтен вздохнул и с тоской подумал, что Этелла опять устроит ему сцену за опоздание.
– Мне кажется, что аквилонский правитель, пренебрегая своими обязанностями, может вызвать бунт в городе или даже во всей стране, и лишиться короны, как это случилось с Нумедидесом, – пожал плечами молодой человек, недоумевая, для чего понадобилось Тимону спрашивать столь очевидные вещи.
– Ваш ум, дорогой Ольтен, достоин вашего великого отца, – проговорил Тимон, и юноше вновь почудилась насмешка в его голосе. – Но вы, наверно, думаете сейчас: зачем этот выживший из ума старик спрашивает меня о простых вещах, как учитель нерадивого ученика? – и советник холодно шевельнул уголками губ, что, при известных обстоятельствах, могло сойти за улыбку. Ольтен невольно покраснел. – Но, чтобы вершить судьбами империй, приходится иногда опускаться до простых вещей… Давайте продолжим наш разговор и представим, что к городу, находящемуся в столь плачевном состоянии, как Тарантия, приблизилось войско. Небольшое войско, ведомое смелым и дальновидным вождем… Не случится ли так, что измученный беспорядками город сам упадет в руки мудрого военачальника? – и Тимон опустил взгляд в свои бумаги, перебирая их. Ольтен задумался. К чему клонит старый лис? А может, это – та самая надежда, отсутствие которой всегда так удручало его?
– Я думаю, что такой военачальник вполне может добиться успеха, – осторожно ответил принц.
– Тогда предположим дальше. Пусть этот военачальник – молодой военачальник! – настолько умен, что, завоевав столицу и избавившись от бесполезного короля, утопившего остатки разума в вине, наводит в городе порядок, обещает баронам этого государства прежние вольности, налаживает отношения с купцами и, таким образом, снискивает уважение знати и народа… Может ли он претендовать на корону страны, которую не смог удержать его варвар-предшественник?
У Ольтена сильно забилось сердце, и неожиданно воздух в комнате показался очень горячим. Претендовать на корону… Ему и во сне не могло привидеться такое. Младший сын короля сам становится королем сильной соседней державы! Отец наверняка поможет ему, поняв выгоду от его воцарения на престоле Аквилонии. Молодой военачальник… Ольтен почувствовал, как у него закружилась голова от выросших перед ним возможностей.
Тимон бесстрастно переждал, пока его собеседник свыкнется с новой для него мыслью.
– Я вижу, дорогой принц, что вам надо обдумать наш разговор, – наконец сказал советник и со стуком захлопнул ларец, заставив Ольтена вздрогнуть. – Но необходимо торопиться, удача любит стремительных…
– Я… я готов выехать хоть завтра! – вскричал принц, глаза которого уже горели предчувствием великих свершений. – Я поговорю с отцом и…
– Я полагаю, что не стоит беспокоить короля известием о нашем маленьком разговоре, – многозначительно произнес Тимон.
– Я понял, – столь же многозначительно ответил Ольтен и глупо улыбнулся. – Молодой военачальник сделает все сам! Благодарю вас, советник, за столь поучительную для меня беседу. Я ваш должник, дорогой Тимон! – и молодой принц стремительно выбежал навстречу своей надежде.
Некоторое время советник сидел, углубившись в свои мысли, и в глазах его мерцали хищные огоньки, как у кота, поймавшего в ловушку глупую мышь. Наконец, он протянул руку с большим агатовым перстнем на указательном пальце и позвонил в серебряный колокольчик. На звук явился секретарь, бледный и невыразительный, как куст лопуха у дороги.
– Садись и пиши, Зуль, – приказал Тимон и побарабанил пальцами по крышке ларца. – «Дорогой мой государь! С прискорбием сообщаю, что разговор мой с принцем Ольтеном не возымел на оного должного действия. Ваш сын, наделенный храбростью льва, но лишенный пока приходящей с возрастом мудрости…» Ты пишешь, Зуль? – Тимон строго посмотрел на подчиненного, отвлекшегося на упавшую в чернильницу муху.
– Да, господин советник! – голосом, столь же унылым, как он сам, ответил Зуль и, оставив муху на произвол судьбы, поднял перо.
– «… мудрости, решил во что бы то ни стало добиться вашего благорасположения и захватить объятую паникой аквилонскую столицу, дабы сместить с престола короля Конана. Трудности в достижении этого, на которые я, как более старший и опытный царедворец, ему указал, не остановили принца, чья решительность и смелость известны всем. Впрочем, смею предположить, что порыв вашего сына можно обратить на пользу Немедии. В случае, если принц Ольтен добьется успеха, о чем мы будем горячо молиться вместе с жрецами, мы, поддержав его регулярными войсками, навсегда укротим Аквилонию, и наша страна, лишившись серьезных соперников, будет процветать под мудрой рукой Вашего Величества. При другом же исходе, который наполнит наши сердца черной печалью и о котором мы не будем даже думать, правитель Аквилонии не сможет предъявить нам претензий, поскольку принц Ольтен действовал без согласия и поддержки своего короля, который сожалеет о случившемся. Учитывая вышеизложенное, мое нижайшее мнение таково, что не стоит мешать принцу осуществить его юношеские честолюбивые планы. Надеюсь на одобрение Вашего Величества и остаюсь вашим преданным слугой.» Записал, Зуль?
Секретарь уныло кивнул и украдкой заглянул в чернильницу, чтобы справиться о состоянии мухи. Насекомое вяло шевелило лапками по черной жиже и всем своим видом молило о помощи.
– Запечатай письмо моей личной печатью и отправь с нарочным во дворец, Его Величеству королю Немедии. Выполняй, Зуль! – и советник, тяжело поднявшись с кресла, направился к выходу. Воспользовавшись моментом, секретарь сунул в чернильницу перо и выловил муху. Положив ее на лист бумаги и полюбовавшись, как она благодарно трепещет крылышками, Зуль аккуратно прихлопнул ее мешочком с песком и испуганно дернулся, услышав от дверей голос Тимона:
