Олег Серёгин - Дети немилости

Я огляделся, наново запоминая лица. Вполне возможно, что я этих людей больше никогда не увижу, но не узнать их при встрече – непростительный промах.

Обычные, неприметные лица, и знаки обычные… за исключением господина со «змеедемоном», в обоих смыслах.

- И желала бы отчитаться, - продолжала Эррет и вдруг лукаво на меня покосилась. – Может, пройдем немного?

- Пройдем, - согласился я.

Блистательный эскорт следовал за нами – бесшумно, как подобает теням.

Несколько часов назад я предвкушал встречу с Эррет как радостное событие, но с тех пор обстоятельства успели измениться. Шагая рядом с нею, я думал не о ней, а о князьях Улентари – и еще о положении крестьянства, о тайных политических кружках, о проблемах Восточных островов и западных гор. Эрдрейари оказался в столице по делам Западной операции, дневал и ночевал в здании Военного совета; вернувшись с Тиккайная, он снова отправится в горы.

Уарре нужна дорога через Лациаты. Торговля с Аллендором через северный океан не оправдывает затрат, а огибать горы с юга, через пустыню, немногим проще. Горцы считают своим священным правом грабить всех, кто проходит через их земли, и крайне трудно объяснить им, почему этого делать не стоит. Эрдрейари, подтвердив свою древнюю славу, присоединил к империи Чаарикам, но возможным это стало лишь тогда, когда чаары исчезли с лица земли. Поголовное истребление аборигенов Лациат – не выход... Каманар Таяна, безуспешно пытавшийся объединить дикарей, ныне укрылся в бесконечных пещерах Короны Мира. Все попытки найти его до сих пор оставались бесплодны. С чьей-то легкой руки Арияса в Уарре прозвали Пещерным Львом: невольное уважение мешалось с насмешкой.

Бесконечные заговоры Восточных островов, озлобленные кочевники на Юном Юге, на западе – непримиримые горцы, за которыми встает Аллендор... и в час, когда империя окружена врагами, словно северный волк – собаками, Улентари, как черви, грызут ее изнутри.

- Как здоровье уважаемого супруга? – осведомился я у Эррет.

Эррет отмахнулась и засмеялась – низким грудным смехом, не предвещавшим ничего доброго. Князя Сандо она любила немногим больше, чем я.

...«Не принимай поспешных решений, - сказала она, когда я, отупевший и злой от бессонницы, вслух размышлял, что бы мне хотелось сделать с Сандо. – Если главу дома казнят или низложат, Улентари должны будут назвать нового князя своей крови. К тому же, публичная казнь властелина разъярит вассалов».

«Я сам разъярен так, что дальше некуда, - сказал я. – Двести человек погибло! Еще четыре сотни ранено, а ведь там было столько детей! Мне горько оттого, что погибли родители, и все же такова судьба моего дома. Можно карать, но не роптать. Но школьники!»

«Улентари один раз уже были на волосок от успеха. Ты хочешь, чтобы эта стрела вечно целилась в тебя и твоих потомков?»

Эррет была кругом права, конечно, но ее манера задавать риторические вопросы выводила меня из себя.

«Что ты предлагаешь?» - прорычал я.

«Князь Сандо хотел власти, - задумчиво проговорила Эррет, ничуть не оскорбленная. – Власти над всей Уаррой. Он получит власть. Я выйду за него замуж, Мори».

Сначала я поперхнулся, но миг спустя – понял.

Князь Улентари холост. Сочетавшись браком с Эррет, он не сможет рассчитывать на появление законного наследника. Эррет переживет его, и Улен достанется ей – то есть, фактически, перейдет в казну. Сандо проведет остаток жизни под домашним арестом, ежесекундно сознавая, что он – последний из князей Улентари. Для такого честолюбца, как он, это непрекращающаяся пытка и достойная кара.

«Наш брак будет вполне мистическим», - пообещала Эррет, и у меня не было повода сомневаться.

…Я понял, куда мы идем, и немного приободрился. Светлая память матушке, но поваров Данакесты она испортила. Добиться от них чего-нибудь по-настоящему вкусного, например, хотохорских жуков, совершенно невозможно.

Господин Нери, который держит тут за углом ресторанчик, просто бог жуков. Я могу съесть таз. Тем более что после скакания по кустам и швыряния заклятиями изрядно проголодался. О, украшение пустыни, дивный город Хотохор, которому духи песка подарили таких прекрасных жуков! Эррет знает, как меня утешить.

Не все же думать о делах и погрязать в мрачных мыслях.

На каменной скамейке возле дверей ресторана, подложив сложенный плащ, восседал сухонький старичок. Тяжелая, не по комплекции, трость, утвержденная между стоп, чуть подрагивала вместе с его руками. Старичок щурился на солнце и, очевидно, грелся. Одет он был как дворянин, избравший ученую карьеру, вид его умилял сердце.

Завидев нас, старичок поднялся и поклонился.

Я почти растерялся, когда бесфамильные господа разом опустились на одно колено.

- Кровь небесная… - едва слышно проговорила Эррет рядом со мной, и я понял, что этого человека она отнюдь не ожидала здесь встретить. – Господин Кайсен… Данва, почему ты не предупредила?!

- Я не знала, что он здесь! – прошипела позади блондинка. – Он делает, что хочет!

Я ей поверил.

Я знал, кто такой господин Кайсен.

- Проходите, дамы и господа, - мягко сказал он, поведя рукой. – Мы вас ждем.

Улыбнулся, окинув меня взором ласковых серых глаз, и морщины сложились в лучистую маску.

По молчаливому уговору я мирюсь с тем, что Эррет или Онго могут порой перехватывать инициативу и принимать решения за меня; остальные делают это на свой страх и риск. Впрочем, господин Кайсен мог рисковать. Выбора у меня не было. Вслед за источавшим гостеприимство стариком мы прошли в полутемный зал. Он пустовал, что неудивительно в такой ранний час; лишь в отдалении, у стены, сидело несколько человек в дорожных плащах. Я не видел ни знакомых подавальщиков, ни распорядителя. Надеюсь, происходящее стало для них не слишком большим шоком. Грациозная девочка, принявшая заказ, двигалась так же выверенно и быстро, как кудряшка в саду, и я понадеялся, что в кухне, как всегда, царит господин Нери. А то сюрприз господина Кайсена будет для меня сопряжен с некоторыми неудобствами.

- Вот я и повстречал вас, - ласково произнес старик, - го… господин Данари. Очень рад. Это большая честь.

Он взглядом извинился за едва не мелькнувшую оговорку, но я понял, что была она неслучайной.

- Большая честь для меня, господин Кайсен, - ответил я, - доверить вам безопасность дома Данари. Теперь я, наконец, буду спокоен.

Он покивал, добродушно усмехаясь.

- Я раскаиваюсь в том, что пять лет назад решил удалиться от дел, - лицо его стало опечаленным. – Если бы я, как должно, выполнял свои обязанности до самой смерти, ваш почтенный отец пережил бы меня. Впрочем, я стар и не могу полагаться только на себя. Господин Данари, позвольте представить моих соратников и учеников.