— Хозяин этого дома выполняет особое задание короля, — значительно сказал Палдор, — и на время его отсутствия вам вменяется в обязанность содержать семью Уандера на полном пансионе.
— Будет сделано, — сияя и кланяясь, сказал Горди Хоу.
— Я проверю, — предупредил его Палдор, чем несколько сбил его прыть.
— Я тоже, — сказал Уандер на ухо наместника Хоу. Тот растерянно оглянулся и потряс себя за ухо.
— Я всё вижу, — добавил Уандер. Хоу растерянно поднял глаза к небу и убедительно сказал: — Будет сделано в лучшем виде!
— Надеюсь, — ответило небо и ушло прощаться с женой и детьми.
Через некоторое время из ворот усадьбы Уандера вышел Мо, на котором под зонтом восседала Онти, а у неё за спиной расположился Хабэлуан, свысока наблюдая за уличными мальчишками, от зависти шмыгающих сопливыми носами. Мо окружали двенадцать зелёных человечков, семенящих на своих коротких ножках и едва успевающих за Мо.
Потом появилась карета, на дрожках которой одиноко сидел кучер, Арвин Флипп, управляющий упряжкой из двух пар лошадей. А в карете на передней стороне сидела Полиния, а сзади опять теснились Палдор и невидимый Уандер. Палдор снова работал локтями, тесня Уандера, а стоящий на обочине Горди Хоу воспринял эти телодвижения на свой счёт, и думал горькую думу о том, как ему угодить жене Уандера, чтобы небесный голос его не наказал.
Лерия, жена Уандера, и их дети, Витус и Нестия, остановились возле открытых ворот и махали руками, пытаясь определить, где находиться их муж и отец. Город Паллас с удивлением смотрел на процессию, пока та не покинула его пределы, а потом каждый житель города занялся своими делами. И только мамы пугали своих детей зелёными человечками, которые их заберут, если они не будут слушаться. Между тем, зелёные человечки, уже выполнили торжественную миссию и забрались в зелёный ящик позади кареты.
В тон ящику вокруг кареты буйно пенилась трава, пересыпанная калейдоскопом цветов, и кустарник пытался пойти в рост, а откуда-то по курсу ободряюще веяло водной прохладой. А ещё веяло угрозой, но этого, кроме Мо, никто не чувствовал и даже Палдор примирился с судьбой и затеял с Уандером мирный разговор. Кто-нибудь, наблюдающий со стороны, удивился бы, глядя, как советник короля разговаривает с окном кареты, а его жена Полиния зачарованно смотрит ему в рот.
* * *
Монсдорф сидел за колченогим столом, возле окна своего непритязательного дома, который и домом назвать было трудно — он явно в пару раз превышал возраст своего хозяина. На столе находилась старинная книга в деревянном переплёте, которую Монсдорф сосредоточенно читал. Дом находился на отшибе деревни Арандор, которую плотной стеной окружал старый дремучий лес. В деревне Монсдорфа давно называли чародеем, приписывая ему в вину всё плохое, как бы оно не случилось.
Монсдорф не отрицал своего участия, его тешила мысль об особом положении своей персоны в деревне. Была у Монсдорфа мечта, затаённая и древняя, о которой он никому не рассказывал, но которая тревожила его душу и днём, и бессонными ночами. А ещё необычным в его доме было наличие пары десятков книг, которые он приносил из своих путешествий по разным городам и берег их, как зеницу ока. Они были заперты в большой длинный сундук, стоящий в углу комнаты и служащий не только хранилищем, но и постелью для хозяина.
Рядом с книгой лежала старая кожаная карта, по которой Монсдорф водил явно не золотым, но вычурным кольцом. Кольцо попутешествовало по карте и остановилось. «Вот здесь!» — хищно улыбнулся Монсдорф, и кольцо в ответ подмигнуло ему блеском своего единственного красного камня.
Входная дверь скрипнула, и в доме появился чумазый мальчишка, который настороженно взглянул на Монсдорфа, совсем не ожидая от встречи ничего хорошего. Мальчишку звали Кристлин, и Монсдорф приходился ему отчимом. Мать мальчика давным-давно умерла, не вынеся жизни с мужем и оставив ему свою хибару.
— Ты где был, — спросил Монсдорф. Мальчишка настороженно посмотрел и угрюмо ответил: — В деревне.
— Опять воровал? — спросил Монсдорф, впрочем, не строго а, скорее, констатировал.
— Не-а, — ответил мальчик, шмыгая носом и вытираясь рукавом. Монсдорф был в хорошем настроении, и порка сегодня ему явно не грозила.
— Зачем книгу трогал, — спросил Монсдорф с металлом в голосе. Кристлин понял, что поторопился с выводами и потянулся к двери.
— Я не трогал, — сказал он, держась за ручку двери.
— Не ври! — сказал Монсдорф. — Я метку поставил.
— Не брал сегодня я вашу книгу, — заревел Кристлин, не отходя от двери. Монсдорф оглянулся, посмотрел на него и довольно сказал:
— Смотри мне, увижу — убью!
Он снова занялся своей картой, а мальчишка присел у порога. Вскоре Кристлин там и заснул, но был разбужен резким голосом Монсдорфа:
— Собирайся! Ты пойдёшь со мной.
Репликация четвертая. Русик
Маргина остановилась возле края острова. Сердце разрывалось от ужасной действительности, от безвозвратности происходящего. Русик, которого она успела полюбить, исчез так же, как и появился — неожиданно. Вета лежала на земле возле её ног и рыдала, выдирая с корнем траву и растирая её на лице. Слезы грязными потоками капали на её белое платье, но она ничего не замечала — её глаза были залиты слезами.
Балумут растерянно сидел рядом и не знал, что ему делать. Он считал себя виноватым в том, что Русик погиб, и был готов вынести любое наказание, лишь бы Русик вернулся. Он тоже заплакал, но отвернулся, чтобы Маргина и Вета не видели его слез.
— Вернулся!
— Что? — не поняла Маргина.
— Вернулся, — сказал Балумут, показывая куда-то в лес.
— Балумут, перестань, не до тебя, — рассердилась на него Маргина, так буднично прервавшего её горе. Сзади раздался весёлый и звонкий смех, и Маргина хотела наказать Балумута за его шутки, но, обернувшись, замерла. К ним, спускаясь с высоты, летела большая белая птица и громко смеялась.
— Мама! Мама! — воскликнула птица и Маргина чуть не умерла от нежданного счастья — к ним на крыльях опускался Русик. Она прижала его к себе, теребя его крылья, и заревела, как Вета. Та обняла их двоих и сжимала так крепко, что Маргина забеспокоилась:
— Осторожно, ты нас раздавишь, — она оторвалась от Русика и принялась его осматривать:
— Ты ничего не повредил?
— Не повредил, — довольно сказал Русик, сияя, как солнце. Маргина, наконец, рассмотрела его и с удивлением констатировала, что у него вместо горба появились два великолепных белых крыла. «Ангел», — с обожанием подумала она, вспоминая рассказы Элайни о посещённых ею храмах на Земле. Вета испуганно бегала вокруг Русика, боясь, что он сейчас же упорхнёт. «Курочка орла не удержит», — с улыбкой подумала Маргина и задумалась: нужно что-то делать. Верёвкой его не привяжешь, а он ещё маленький, чтобы различить опасность.
