Женщина резко отшатнулась от решётки и заметалась по траве — казалось, белая лиса кружится и ловит свой хвост. Потом она снова приникла к окошку и сказала:
— Я отпущу его. Но, до утра он мой.
— Живым и невредимым. — предупредила Гранитэль.
— Живым и невредимым. — ответила лесная ведьма.
* * *
Утренний свет полоснул в глаза, и Лён почувствовал, что глубокий сон без сновидений оставляет его, как уходит от солнечных лучей туман.
Он резко сел и огляделся.
Та же поляна, пасутся лошади, лежат кучей их мешки и сёдла. Рядом мирно дышит Долбер, одетый в свою одежду и обутый. Лишь на траве увядая, испускал запах гнили, венок из речных лилий.
Избушка испарилась. Не было и следов от двух пней, которые поддерживали её в воздухе, исчезли даже корявые корни, что оплетали всю поляну. Взгорок был чист, а ели словно отступили дальше.
— Долбер, ты живой?! — обрадовано растормошил друга Лён. Тот открыл мутные глаза и некоторое время не понимал, что с ним, где он находится и зачем его зовут. Увидев товарища и оглядевшись, он со стоном опустил обратно на землю голову и закрыл глаза.
— Как было всё чудесно… — проговорил он.
— Ну да, всё просто замечательно. — ответил Лён. — Лежал бы сейчас на дне реки и кормил собою раков.
— Ты никогда не испытывал этого? — спросил Долбер, не открывая глаз.
— Нет. — кратко ответил Лён, понимая, о чём идёт речь.
— Тогда ты не понимаешь. — сказал товарищ, поднимаясь с травы.
— А как же принцесса? — язвительно спросил Лён, направляясь следом за Долбером к лошадям и поднимая с земли своё седло.
— Давай скорее уходить отсюда. — ответил стремительно трезвеющий спутник.
«Если бы не мой перстень, посмотрел бы я, как ты выпутался!» — мрачно подумал Лён, задетый тоном товарища. А тот молча затянул подпругу и вскочил в седло.
— И куда нам ехать? — спросил он.
В ответ на его вопрос в стороне безмолвно развели тяжёлые ветки ели и полегла высокая трава. Тогда глазам предстала узкая тропа, уводящая прочь с поляны.
— Видать, она тебя сильно полюбила, раз помогает выбраться отсюда. — заметил Лён.
— Как раз наоборот. — вздохнул товарищ. — Она сказала, что я мог бы вечно оставаться с ней.
— Она лгала. — холодно ответил Лён. — Явился бы другой, и ты бы прыгал светлячком над тропой, по которой он шёл бы к смерти.
Долбер вздохнул и склонил голову. Он погнал коня вперёд, отчего-то обижаясь на друга.
— Кто она была такая, Гранитэль? — тихо спросил Лён свой перстень, пока не слышит спутник.
— Нечто, оставшееся от прежнего мира. — ответила принцесса. — Нечто, что раньше было прекрасным лесным духом, а после исчезновения великого народа постепенно превратилось в зло. Это не обыкновенная речная русалка. Русалки не утопленницы — они речные духи.
— Почему мой меч подвёл меня? — требовательно спросил он.
— Лён, — мягко отвечала Гранитэль. — Это не твой меч, он лишь доверен тебе. Он до тебя принадлежал другим волшебникам. Его путь столь долог, что я не знаю его начала. У твоего меча есть собственная воля, и, если он не пожелал рубить стену лесной избушки, значит, у него была на то причина.
— Кому он принадлежал?
— Тем, кого ты видел на бесконечной дороге. — неохотно ответил голос Гранитэли. — Его владельцами были Гедрикс, Финист и Елисей. Но до Гедрикса он принадлежал кому-то, кого я не знаю.
— Зато, возможно, знает демон! — воскликнул Лён так громко, что Долбер недоумённо обернулся.
— Возможно, знает. — отозвалась принцесса. — Чем больше я наблюдаю Лембистора, тем более убеждаюсь, что он слишком много знает о Селембрис для простого демона из лимба. Я полагаю, он раньше был волшебником и довольно сильным. Но, отчего-то оказался в лимбе, а в лимбе даже самые мощные маги теряют память и становятся бледными тенями, которые мутно грезят своей прежней жизнью и никак не могут вспомнить, кто они такие.
От этих тихих слов принцессы Лёна охватило скверное предчувствие, он вдруг осознал, как его дурачил демон, скрывая свою подлинную сущность. То он прикидывался молодым и безрассудным Фазиско Ручеро — ведь тот вызывал у Лёна подлинную симпатию. То принял обличие дурашливого и легкомысленного оранга. Теперь он поплотился в сложный и противоречивый образ степного авантюриста Кирбита — насмешника и озорника. Создавалось впечатление, что демон умело манипулирует слабостью и незнанием Лёна, его сдерживает лишь страшное оружие — дивоярский меч — и магическая сила Гранитэли. Поэтому демон только забавляется, подставляя Лёна и его товарища всяким неожиданностям.
— Я думаю, мы не случайно попали в этот лес. — раздумывал он вслух. — И не случайно Кирбит покинул нас. Мне кажется, он пытался избавиться от Долбера.
— Вполне возможно. — подтвердила Гранитэль. — Он явно нацеливает тебя на Ромуальда.
— Это не жертва. — решительно заявил Лён. — Квитунковый, конечно, тип вздорный и даже неприятный, но он не негодяй.
— Вот погоди, Лембистор постарается доказать тебе иное. — ответила принцесса.
Да, это было похоже на правду. Тогда следует ожидать появления пана Квитункового на их с Долбером дороге. Уж демон постарается столкнуть их с соперником! Ах, ты! Вот почему он покинул прежнюю компанию! Лембистор постарался провести молодого пана стороной от зачарованного леса, чтобы тот не попался русалке и не был ею утоплен! Ай, Кирбит, ай хитрец! Подсунул ведьме Долбера, а Ромуальда спас!
Лён подбодрил коня и догнал товарища.
— Послушай, Долбер. — примирительно сказал он. — Давай забудем это происшествие. Мало ли чего в пути да ещё в Поиске может приключиться!
— Давай! — обрадовался тот, тут же избавляясь от своей печали.
— Самое время подкрепиться. — подхватил Лён, указывая на оставшийся позади пограничный столб, слабо напоминающий каменную бабу. Дорога далее сворачивала в сторону — вдоль крутого обрыва, а перед глазами раскинулась широко панорама долины, пересечённой рекой и речками, ручьями, дорогами, украшенной мостами. И посреди семи холмов красовался белокаменный город с высокой стеной, с башнями. За городской стеной возвышались золочёные крыши царского дворца. Это было то место, откуда они выехали неделю назад.
* * *
В городе их, понятно, никто не ждал — жениховские заезды прекратились. Но, два товарища основательно устали от ночёвок в лесу и где придётся. Долбер ещё не оправился от шока, и все его мысли занимал только Ромуальд, который наверняка сейчас гораздо ближе к цели. И проклятый Кирбит, который тоже своим путём подбирался к цели — незадачливый жених был твёрдо уверен, что их бывший спутник намеревается овладеть царевной, для того и стащил перстенёк.
