— Зачем терять время и пачкаться кровью? — неожиданно послышался из мрака мягкий женский альт. — Зачем рисковать? Ведь он начнет крутить и врать. Позвольте мне применить свои методы. Заговорит так быстро, что искусает себе язык. Придержите-ка его.
Знахарь взвыл и дернулся в путах, но белоголовый прижал его коленом к полу, схватил за волосы и вывернул голову. Рядом кто-то опустился на колени. Мырман почувствовал запах духов и мокрых птичьих перьев, ощутил прикосновение пальцев к виску. Хотел крикнуть, но горло ему перехватил ужас, и он сумел только пискнуть.
— Ты уже намерен кричать? — по-кошачьему замурлыкал мягкий альт у самого его уха. — Рановато, Мырман, рановато. Я еще не начинала. Но сейчас начну. Если эволюция создала в твоем мозгу какие-нибудь извилины, то я их сейчас тебе немного углублю. Вот тогда ты узнаешь, как можно кричать.
***
— Итак, — сказал Вильгефорц, выслушав донесение, — наши короли начали думать самостоятельно. Самостоятельно планировать, поразительно быстро эволюционируя от мышления тактического к стратегическому. Любопытно. Еще недавно, под Содденом, единственное, что они умели, так это, размахивая мечом, галопировать с диким гиканьем во главе отряда, даже не интересуясь, не остался ли этот отряд позади, а может, вообще скачет совсем в другую сторону. А сегодня, извольте, в Хаггенском замке они решают судьбы мира. Любопытно. Очень любопытно. Но, если быть откровенным, я этого ожидал.
— Знаем, — согласился Артауд Терранова. — И помним: ты предостерегал. Поэтому тебе и сообщаем.
— Благодарю за память, — усмехнулся чародей, а Тиссая де Врие тут же поняла, что о сообщенных фактах он знал давно. Но смолчала. Выпрямившись в кресле, она подровняла кружевные манжеты, поскольку левый лежал несколько иначе, чем правый. Почувствовала на себе неприязненный взгляд Террановы и веселый — Вильгефорца. Она знала, что всех или нервирует, или забавляет ее ставший притчей во языцех педантизм. Но это ее совершенно не волновало. — Что скажет на это Капитул?
— Для начала, — ответил Терранова, — мы хотели бы услышать твое мнение, Вильгефорц.
— Для начала, — улыбнулся чародей, — надо немного выпить и перекусить. Времени у нас достаточно, позвольте мне быть добрым хозяином. Вижу, вы озябли и утомлены. Сколько пересадок в телепортах, можно узнать?
— Три, — пожала плечами Тиссая де Врие.
— Я был ближе, — потянулся Артауд. — Мне хватило двух. Но сложных, признаюсь.
— Везде такая паскудная погода?
— Везде.
— Ну так давайте подкрепимся едой и старым красным вином из Цидариса. Лидия, можно тебя попросить?
Лидия ван Бредевоорт, ассистентка и личный секретарь Вильгефорца, возникла из-за портьеры словно легкое привидение, глазами улыбнулась Тиссае де Врие. Тиссая, хорошо владея лицом, ответила милой улыбкой и наклоном головы. Артауд Терранова встал, почтительно поклонился. Он тоже прекрасно владел лицом. Лидию он знал.
Две служанки, спеша и шелестя юбками, быстро накрыли на стол. Лидия ван Бредевоорт зажгла свечи в подсвечниках, тонко выколдовав изящный огонек между большим и указательным пальцами. Тиссая заметила у нее на руке пятнышко масляной краски. Зафиксировала это в памяти, чтобы после ужина попросить молодую чародейку показать новое произведение. Лидия была способной художницей.
Вечеряли в молчании. Артауд Терранова, не стесняясь, лез в тарелки и, пожалуй, чересчур часто и без приглашения со стороны хозяина позвякивал серебряной крышечкой графина с красным вином. Тиссая де Врие ела не спеша, больше внимания уделяя не пище, а тому, чтобы создавать правильные композиции из тарелочек, столовых приборов и салфеток, которые, по ее мнению, все время лежали неровно и травмировали ее приверженность к порядку и чувство эстетики. Пила она сдержанно. Вильгефорц ел и пил еще сдержаннее. Лидия, естественно, не пила и не ела вообще.
Пламечко свечей колебалось длинными желто-красными язычками. По оконным витражам звенели капли дождя.
— Ну, Вильгефорц, — наконец проговорил Терранова, ковыряя вилкой в блюде в поисках достаточно жирного куска свинины. — Что думаешь относительно начинаний наших монархов? Хен Гедымдейт и Францеска прислали нас, ибо желают знать твое мнение. Меня и Тиссаю это тоже интересует. Капитул хочет в этом вопросе занять соответствующую позицию. А если дело дойдет до действий, то действовать мы также хотели бы согласно. Итак, что ты посоветуешь?
— Весьма польщен, — Вильгефорц жестом поблагодарил Лидию, которая хотела добавить ему на тарелку порцию брокколи, — тем, что мое мнение может быть решающим для Капитула.
— Этого никто не сказал. — Артауд снова подлил себе вина. — Решение мы в любом случае примем коллегиально, когда Капитул соберется. Но хотелось бы, чтобы каждый мог предварительно высказаться, дабы мы сориентировались. Итак — слушаем.
Если с ужином покончено, то, может быть, перейдем в лабораторию, — телепатически предложила Лидия, улыбаясь глазами. Терранова взглянул на ее улыбку и быстро допил то, что оставалось в кубке. До дна.
— Прекрасная мысль. — Вильгефорц вытер пальцы салфеткой. — Будет удобнее, к тому же там надежнее защита от магического подслушивания. Пошли. Можешь прихватить графин, Артауд.
— Не премину. Это мой любимый год.
Перешли в лабораторию. Тиссая не могла удержаться, чтобы не кинуть взгляд на стол, уставленный ретортами, тиглями, пробирками, кварцевыми сосудами и неисчислимой магической утварью. Все было защищено камуфлирующим заклятием, но Тиссая де Врие была Архимагистром, не существовало заслона, сквозь который она не могла бы пробиться. А ее немного интересовало, чем занимается маг последнее время. Она мгновенно сориентировалась в конфигурации недавно применявшейся аппаратуры, которую обычно использовали, когда надо было обнаружить место пребывания исчезнувших людей и для психовидения методом «хрусталь-металл-камень». Чародей или кого-то разыскивал, или разрешал теоретическую логистическую проблему. Вильгефорц из Роггевеена слыл крупным любителем подобных проблем.
Расселись по резным карлам красного дерева. Лидия взглянула на Вильгефорца, поймала данный взглядом знак и тут же вышла. Тиссая незаметно вздохнула.
Все знали, что Лидия ван Бредевоорт любит Вильгефорца из Роггевеена, и любит давно, тихой, упорной, неотступной любовью. Чародей, конечно, тоже об этом знал, но делал вид, будто не знает. Лидия облегчала ему задачу, ни разу не выдав своих чувств — никогда не сделав ни малейшего шага или жеста, не подав знака мыслью, а если б даже могла говорить, не сказала бы ни слова. Она была слишком горда для этого. Вильгефорц тоже ничего не предпринимал, потому что Лидию не любил. Он мог, разумеется, запросто сделать ее своею любовницей и тем самым еще сильнее привязать к себе, а как знать, может, и осчастливить. Находились такие, кто это ему советовал. Но Вильгефорц к подобным советам не прислушивался. Он был слишком горд и чересчур принципиален. Так что положение оставалось безнадежным, но стабильным, и это в равной степени устраивало обоих.
