Петровна приуныла.
— И что же делать? — спросила она. — Может вернемся домой?
— Для этого надо знать координаты, а я понятия не имею, где мы находимся. Попади мы хотя бы на Перекресток, оттуда еще можно было вернуться. Но опять же надо знать, где мы сейчас. Сложная это наука, перемещение по мирам.
— Надо же, — удивилась Петровна, — а со стороны и не скажешь, вроде бы раз — и всё.
Валентина отложила нож и окинула ее внимательным взглядом.
— Хочешь сказать, что ты ходила по другим мирам?
— Нет, не ходила, — покачала головой Петровна. — в начале летела, потом бежала. А, еще наш подвал с продуктами, я прямо в нем переместилась.
Вид у Валентины стал и вовсе растерянным.
— И все это время ты была одна?
— Нет, с кошечкой.
— С кошечкой? — во взгляде мелькнуло подозрение. — И где же она?
Петровна горестно вздохнула.
— Сбежала.
Взгляд у подруги сделался понимающим.
— Зиночка, ты, наверное, устала. Может приляжешь? Пойдем, у меня тут недалеко диванчик есть.
Петровна давно валилась с ног, поэтому, при виде диванчика в каморке, соседствующей с кухней, отказываться от отдыха не стала. Легла и тотчас отключилась, улетев мыслями в поле, где бродила потерянная Маруська.
Бродила она недолго, очень скоро уселась на пригорке под деревом и уставилась на Петровну.
— Как же ты там одна, Марусенька? — сказала Петровна. — Как бы я хотела снова тебя увидеть. Жаль, что не получится.
В сказанное Валентиной до сих пор не верилось. Но старая подруга врать не будет.
Ничего, подумала Петровна, как-нибудь выберемся. Прежде ведь удавалось.
Маруська смотрела на нее с пониманием и, казалось, даже с сочувствием. Так и хотелось протянуть руку и погладить, почесать за ушком. Сколько всего было пройдено вместе, и вот теперь они расстались, возможно, навсегда.
Верить в это не хотелось. Как и просыпаться в реальность, которая совсем не привлекала.
3
И все-таки проснуться пришлось — разбудил ее странный и очень неприятный запах. А еще звуки — то ли шарканье, то ли поскребывание, гаденькое такое. Все это вызывало смутное чувство тревоги.
Петровна открыла глаза и увидела, что из-под двери каморки пробивается полоса света. Осторожно, на цыпочках она подошла к двери и тихонько ее приоткрыла.
На полу кухни сидела тварь, похожая на гибрид паука и ящерицы, и скребла хвостом об каменный пол. Фиолетовая, в желтых разводах, с огромными фасеточнымы глазами, она уставилась на Валентину, щупая воздух длинным раздвоенным языком. С языка капало. И воняло. От лужицы на полу поднимался дымок.
Валентина держала в руке бутылку с черно-бурой жидкостью, выставив ее перед собой, словно щит. Второй рукой, не сводя глаз с твари, на ощупь шарила по столу. Нащупав наконец какую-то плошку, она также не глядя, вытащила пробку и плеснула в нее содержимое бутылки. Затем, осторожно и медленно, поставила плошку на пол.
От резкой вони и напряженности момента Петровна не выдержала и дернулась. Дверь скрипнула, и существо, которое уже почти приступило к трапезе, повернув голову, уставилось на нее взглядом, от которого по спине пробежали мурашки.
— Зина, не двигайся, — ровным голосом произнесла Валентина.
Странная тварь еще немного побуравила ее взглядом, затем снова вспомнила о еде, и кухню наполнило хлюпанье. Более омерзительного звука Петровна в жизни не слышала.
Время тянулось бесконечно. Вонь, исходящая от плошки, заполнила все пространство кухни, забила нос и подкатила к горлу тошнотой.
Наконец существо вылакало все, что было, сыто отрыгнуло и повело по сторонам осоловелым взглядом. Затем, снова пощупав языком воздух, потащилось на своих паучьих ножках в угол за чугунной печью. Пошуршало там и затихло.
Валентина наконец выдохнула.
— Все, выходи, — произнесла она негромко. — Он ушел.
Петровна с опаской покинула свое убежище. И только тут заметила, что пол на кухне весь изъеден рытвинами.
— Что это за пакость? — спросила она, косясь на угол.
— Морак, питомец хозяина, — Валентина привычным жестом сняла с полки банку с розовым порошком и засыпала дымящуюся лужу.
— А в бутылке? — Петровна обошла стороной смердящую миску.
— Рыбья кровь. Тухлая.
Тошнота подкатила к горлу с новой силой.
— Скажи спасибо, что не человечья, — произнесла Валентина. — Он ее больше любит, но это уж сам хозяин кормит.
— Он кормит его своей кровью? — ужаснулась Петровна.
— Нет, Морак предпочитает женскую.
В памяти Петровны тотчас всплыл рассказ мужичка.
— Жены, — ахнула она.
Валентина кивнула.
— Как старая заканчиваться начнет, хозяин на новой женится.
Петровне стало дурно.
— Так он поэтому тебя не выпускает, — поделилась жуткой догадкой она.
— И поэтому тоже. Женщины в замке давно перевелись. Только я и осталась. Да вот ты теперь. Но он и мужчин не отпускает, так, на всякий случай. Мужскую-то кровь Морак не жалует, но если рыбья закончится, тоже пить будет.
“Бежать! — пронеслось в мозгу Петровны. — Бежать прямой сейчас!” Вместо этого она без сил плюхнулась на табурет — в ногах образовалась предательская слабость.
И тут они услышали шум. Вначале отдаленный, невнятный, он он с каждым мгновеньем становился громче. Доносился он из того же угла, куда скрылся монстр. За стеной что-то взвизгнуло, застрекотало, послышались звуки борьбы, а затем хруст, который могут издавать только переломанные кости. Тяжеленная печь со скрежетом отъехала в сторону, от стены откололся здоровенный кусок, подняв тучи пыли, и в образовавшийся лаз просунулась мохнатая голова, а затем и вся меховая тушка очень знакомого очертания.
Валентина взвизгнула, схватилась за нож, Петровна чудом успела ее остановить.
— Спокойно, это свои, — воскликнула она с радостью.
Маруська, чихая от пыли, выбралась из угла и подошла к Петровне. Из закрытой пасти высовывался, извиваясь, фиолетовый ящеричный хвост. Одно глотательное движение, и он исчез без следа.
— Это… это… — Валентина не могла оправиться от потрясения.
— Это моя кошечка, Маруська, — Петровна погладила питомицу по голове и разулыбалась. — Нашлась.
Валентина переводила взгляд с Маруськи на Петровну и никак не хотела придти в себя.
— Да что с тобой? Это же просто кошка, только большая. Не бойся, она хорошая.
— Ва… ва…
— Важная?
Валентина отрицательно замотала головой.
— Ва… ва…
— Ваше величество? — пришло в голову Петровне.
Подруга посмотрела на нее безумным взглядом.
— Ва… варивана. Это же хищник. Опасный. Их почти всех истребили, потому что они неуправляемые.
— Ну так и не надо ими управлять, — вступилась за любимицу Петровна. — Чего сразу управлять-то. Может она умнее нас, и не хочет, чтобы ей командовали.
Маруське ее слова понравились, она лизнула Петровнину руку и довольно муркнула.
— Постой, — до Валентины внезапно дошло, — это она сейчас Морака съела?
— Похоже на то.
— Нам конец, — Валентина осела на табурет, с которого недавно вскочила Петровна. — Сейчас сюда придет хозяин, у него с этой тварью связь, — добавила она слабым голосом. И побледнела, словно собиралась потерять сознание.
— Мда, неприятно получилось, — произнесла Петровна. — Но может он как-нибудь это переживет?
— Он-то да, а мы — вряд ли, — на Валентину было жалко смотреть. Даже Маруська воззрилась на нее с сочувствием.
— Ну тогда бежим! — воскликнула Петровна.
— Куда? — подруга подняла на нее совершенно мертвый взгляд. — Тут один выход — через коридор. Там он нас и встретит… Вон, слышишь? Уже бежит.
Петровна прислушалась и действительно уловила шум — что-то приближалось. Но звуки совершенно не походили на топот бегущего человека. О чем она и сообщила подруге.
— А с чего ты взяла, что он человек?
Петровна подумала, что Валентина шутит или слегка повредилась рассудком, но тут услышала тихое утробное рычание, бросила взгляд на Маруську и увидела, что та, вздыбив шерсть и выпустив клыки, неотрывно смотрит на дверь.
