Анжела знала, что у адской дыры должно быть дно, но все попытки измерить глубину не дали результата. Однажды она купила несколько мотков веревки, привязала к концу одной тяжелый болт, а затем опустила в дыру. Когда один моток заканчивался, она привязывала к концу новый, и так, пока все мотки не кончились. К ее удивлению, болт так и не достал до дна. В общей сложности, веревка была более ста пятидесяти метров длиной.
Железный болт на конце веревки раскачивался и в начале спуска ударялся о широкие стены, но ниже ни обо что не звякал. Значит, пропасть не сужалась. Анжела удивилась еще больше, когда отпустила веревку — глядя, как ее конец упорхнул в темноту, она считала секунды и ждала, когда болт достигнет дна. Но она не услышала ни звука. Может, болт падает до сих пор?
Когда она направила свет мощного фонаря в адскую дыру, тот осветил гладкие гранитные стены, которые сначала слегка сужались, а потом расширялись и изгибались. Они уходили вниз, пока свет просто не рассеивался в темноте.
Дед предупреждал ее быть осторожной с адской дырой: если она туда провалится, ее больше никто не увидит. В расщелине не было скальных выступов или корней, за которые можно уцепиться во время падения, никаких опор для ног или рук, чтобы выбраться. Влажный мох покрывал гладкий камень там, где вода просачивалась через крупные трещины. В сущности, это было не что иное, как скользкий, гладкий и слегка извилистый гранитный колодец, спускающийся в громадную пропасть.
Она знала, что дед был прав. Если упадешь, тебя ничто не остановит. Никто никогда не услышит, как ты зовешь на помощь, летя вниз. Ты не переживешь падения, но даже если каким-то чудом выживешь, то никогда не сможешь выбраться оттуда и умрешь в холодном мраке.
Анжела подозревала, что за тысячи лет до того, как дед построил хижину, животные поскальзывались на наклонном выступе и разбивались насмерть. Она представляла, что на дне пропасти можно найти доисторических хищников. Может, даже саблезубого тигра.
Однажды Анжела бросила в бездонный колодец сигнальную ракету. Она наблюдала, как та падает, пока пятнышко мерцающего красноватого света постепенно не исчезло в пустоте. В другой раз она взяла несколько дымящихся кусков ладана и держала над дырой, чтобы посмотреть, вверх или вниз движется воздух, что указало бы на другой вход где-то ниже — боковую шахту, — но дым не выявил никакого движения воздуха. Дыра не была входом в систему пещер. Это была просто очень глубокая дыра.
Когда дед показал ей адскую дыру, Анжела спросила, не там ли находится Фрэнки. Он сказал только, что людям вроде Фрэнки там самое место. Анжелу такой ответ вполне устроил.
Теперь в адской дыре был не только Фрэнки. Первый мужчина, в котором Анжела распознала убийцу, присоединился к нему после трехдневного вводного курса в ад. За ним последовали другие убийцы, которых она узнавала по тому, что видела в их глазах. Они больше никому не причинят вреда, их останки никогда не обнаружат. Они будут вечно лежать внизу вместе с другими древними хищниками.
Оуэн присоединился бы к ним, но для Анжелы было важнее узнать, где он бросил тело Кэрри Страттон, своей последней жертвы. Ее семья должна была узнать. Труп Оуэна укажет, где находится тело.
Анжела вытащила из сапога нож в чехле и бросила его в адскую дыру. Она слышала, как он несколько раз ударился о каменные стены, падая вниз, а потом воцарилась тишина. Затем она села на железный стул на другой стороне подвала и сняла сапоги и носки. Девушка бросила их в зияющую черную дыру. После этого она избавилась от шорт, трусов и топа, швырнув их в темноту. Все, что было на ней, отправилось в пропасть.
Она не хотела беспокоиться о том, что какой-нибудь судмедэксперт найдет кровь в швах ее сапог или пятнышко на ткани шорт или майки. Она не давала никому найти никаких улик, избавляясь от них навсегда. Включая нож. Он весь был покрыт кровью Оуэна. Насколько она знала, в конструкции ножа были стыки, в которых могли остаться следы крови.
Единственный способ убедиться, что власти не найдут никаких доказательств — не дать им найти улики. Проще некуда. Единственный способ сделать это и остаться в безопасности — выкинуть все в адскую дыру. Она никогда не делала исключений. Не стоило рисковать.
Из одного из шкафчиков Анжела достала новый нож в новом чехле. Он был точно такой же, как тот, которым она обрабатывала Оуэна. У нее было еще полтора десятка одинаковых острых ножей, выстроившихся в ряд в шкафу.
Совершенно голая, с новым ножом, она поднялась наверх, чтобы принять душ и взять вещи. Ей хотелось, чтобы впечатления от убийства Оуэна продлились дольше. Она с удовольствием сполна воздала бы ему по заслугам. По крайней мере, теперь он был мертв и не мог больше никому причинить боль.
Но эта восхитительная, пьянящая эйфория уже затухала.
Приняв душ и одевшись, она проверила телефон на прикроватной тумбочке.
Был один пропущенный звонок из хосписа.
Она могла перезвонить — кто-нибудь всегда отвечал, — но вместо этого послала сообщение:
Простите за пропущенный звонок. Была на работе.
Анжела намеренно не предоставила никакой другой информации и не сказала, когда у нее будет время.
Она кинула телефон на тумбочку и достала свой Вальтер П22 с подавителем Джемтэк. Большинство называли их глушителями, но дед рассказал ей, что это подавители, так как они подавляют звук, а не заглушают его полностью. Она вытащила пару коробок с дозвуковыми патронами и зарядила десять магазинов.
Она предпочитала использовать во время тренировок подавитель, особенно ночью. Ночь и туман, казалось, разносили звук на многие мили. Анжела не хотела без необходимости привлекать внимание, тем более выстрелами.
Выстрелы настораживали шерифов и егерей. Она выяснила это давным-давно и решила, что не хочет повторения. Стрельба в собственных владениях не была незаконной, но они все равно должны были отреагировать на сообщение о стрельбе. Помимо этого, с подавителем ей не нужно было надевать защитные наушники, что позволяло оставаться готовой ко всему — например, если кто-то к ней подкрадется.
На подавитель требовалась федеральная лицензия, как и на ношение огнестрельного оружия. Анжеле не нужен был пулемет, но нужны были подавители. Она не хотела проходить долгий и тяжкий процесс получения лицензии, который наверняка вызовет подозрения и привлечет внимание к ее имени.
Единственным плюсом в знакомстве с наркоторговцами и их друзьями было то, что они могли достать что угодно, если у тебя есть наличные. У Анжелы были деньги, и она купила огромное количество подавителей без лишних вопросов, предъявления документов, проверки данных, бумажной волокиты и ожидания.
Даже с подавителем выстрелы производили громкий треск, когда пуля приобретала сверхзвуковую скорость. Дозвуковые снаряды предотвращали треск от выстрела, поэтому с дозвуковыми патронами и подавителем пистолет стрелял практически бесшумно. В основном звук издавал затвор, когда выкидывал стрелянную гильзу и досылал новый патрон.
Дозвуковые пули были медленнее, но все равно оставались смертельными. Пуле достаточно скорости всего шестьдесят метров в секунду, чтобы пробить человеческий череп — при условии точного попадания. Если она попадала в смертельный треугольник, то гарантированно убивала.
Выйдя из дома, Анжела привела в действие треугольную мишень своего деда. Она тренировалась почти каждый день, так много, что могла попасть в цель чуть ли не с закрытыми глазами.
Тренировка была одной из форм целенаправленной жестокости, которая помогла продлить кайф от расправы над Оуэном.
Анжела очень серьезно относилась к тренировкам. Первый мужчина, в котором она распознала убийцу, раскрыл ей глаза на ее странную способность. Он мог бы добавить ее в число своих жертв, когда пробрался в ее хижину, но она была отличным стрелком. Дед хорошо ее обучил.
Анжела скучала по бабушке с дедушкой. Какой-то убийца всадил им пулю в затылок — убийца, которого она теперь могла узнать по взгляду в глаза.
