— Они уже умерли, — с каменным лицом сказал жнец, чьи слова прозвучали как гром среди ясного неба. — Мне очень жаль.
— Можно задать вам вопрос? — по щекам хозяйки трактира невольно побежали слезы, но голос всё еще держался в нормальном тоне. — Через два дня полная луна. Вы отправите всех этих несчастных за ворота, вместе с моей дочерью?
— Я не могу этого обещать, — Мессор отвел свои янтарные глаза, которые стали почти темными. — Проход за врата зависит не от меня, я лишь проводник, что указывает к ним дорогу. Я не властен над тем, чтобы пропускать кого-либо. Всё зависит от того, как жил человек. Мне очень жаль.
— Вы не виноваты, — Альта посмотрела на мужа и шумно вдохнув смахнула слёзы. — Мне хотелось бы просить вас об одной услуги, если такое конечно возможно. Я хотела бы поговорить не только с дочерью, — Альта закусила губу и заговорила сдавленным голосом, — со всеми, кто умер…
— Это я могу вам обещать, — не думая ни секунду ответил жнец. — Пусть это и против правил, но вам я отказать не могу.
— Спасибо, — кивнула Альта и вымученно улыбнулась. — Этого мне будет достаточно.
***
Пять гробов, пять ям и шестеро присутствующих. Трое учеников Вильдара, Альта с сыном и Гельштэт, остальные же жители деревни остались по домам, прибывая в ужасе от того, что творится в деревни, в том числе и священник их Ларкиса, который узнав об эпидемии, наотрез отказался ехать, боясь заразиться. Некоторые деревенские говорили, что эта кара божья, некоторые что это конец света, но все без исключения считали, что виновницей и предвестницей всех бед была Альта Борнград. По мнению жителей деревни, раз именно из её дома стала распространяться жуткая болезнь, что словно коса, выпалывает жителей деревни, то она состоит в сделки с нечистыми силами. И то что сейчас она хоронит своего мужа, а до этого похоронила свою дочь, её нисколько не оправдывает, а наоборот, добавляет дров в её костёр.
— Я слышала, как бедная Зэра, — шептались две девушки сидя у себя по домам, — упокой господь её душу, в последние часы свой жизни кричала, что виновата Альта. Что это она всех убила и что из-за неё мы все умрём.
— Я всегда знал, что она с нечистыми водится, — рассуждали мужики, сидя за кружкой пива. — Взгляд у неё какой-то недобрый, да и глаза черные, что ночь. И это её приветливость, лишь морок, чтобы отвести взгляд от неё настоящей натуры.
И таких слухов, иногда прикрытых, иногда не очень, Альта наслушалась за два дня по самое горло. Единственными, кто не оставлял её, были её работницы, которые знали всю правду и слухам не верили, сын и Гельштэт, который знал Альту с пеленок и никогда не верил никаким слухам.
— Не переживай, Альта, — говорил староста, смотря на то, как в яму опускают очередной гроб. — Твой вины в этом нет. Когда люди не знаю, как объяснить тот или иной случай, они начинают нести всякий бред и обвинять всех вокруг.
— Спасибо, господин Гельштэт, — проговорила Альта, смотря на то, как гроб с телом её подруги медленно опускается в яму, — но не беспокойтесь за меня. Завтра утром я уеду. Я не хочу, чтобы из-за меня деревня покрылась плохой репутацией, да и вам проблем я доставлять не хочу.
— Это конечно твоё решение, — старик недовольно покачал головой, — но я бы наплевал на всех и жил как раньше. Злые языки всегда будут, а дом, он и есть дом. На кого ты оставишь свой трактир?
— На Лойру и Нэлу, — шёпотом ответила Альта. — Я еще вчера подписала все бумаги, но они этого пока не знают. Завтра утром, перед самым отъездом, я им об этом скажу.
— Что же, — понимающе кивнул староста. — Тогда мне остается пожелать тебе доброго пути. И сказать, что я всегда буду тебе рад.
— Спасибо вам, — Альта на секунду замолчала, наблюдая за тем, как три опечаленных крепких парня поднимают гроб с их учителем, а после добавила. — Вы уж приглядывайте за ними.
Идя обратно в деревню, Альта всё думала над тем, правильно ли она поступает, уезжая из До́римора. Теперь она здесь враг номер один, у неё никого не осталась, кроме сына, а “Светлый дом”, о котором они заботились вместе с мужем, стал для неё местом скорби и душевных страданий. Там умер Мавиус, там умерла Вельда и ещё неизвестно сколько людей умрёт в стенах трактира от гуляющей красной драконицы. От этой мысли Альту бросило в дрожь и она, отбросив все сомнения, больше решила не сомневаться в своём решение, которое безоговорочно поддержал и Шэнтер.
— А как же Сильфа? — удивилась мать такому быстрому согласию сына.
— Её мама запретила ей выходить из дома, — пожав плечами тяжело вздохнул Шэн, при этом на лице его отразилась печать. — А еще сказала, что с, таким как я у неё ничего никогда не будет.
— Это из-за… — робко начала Альта смотря на сына.
— Мам, — Шэн натянул улыбку, — прошу, не думай об этом. Пусть Сильфа и очень красивая девушка и мы действительно были с ней очень близки, но я не променяю тебя на неё.
— Спасибо, — Альта искренни улыбнулась, что не делала уже давно, и обняла сына. — Спасибо тебе.
Когда пока еще хозяйка трактира вышла на перекрёсток, от которого должна была повернуть налево и прямой дорогой пойти до, пока еще её трактира, она заметила людей, что стояли возле своих домов. Все они были ей знакомы, ведь все они были жителями этой самой деревни, в которой она выросла. Со многими она знакома с детства, многих она помнит с того момента, как они сюда переехали. Раньше в деревне царил мир и спокойствие, все друг другу улыбались, помогали по мере сил и всегда были рады позвать кого-то в гости. Сейчас же люди были похожие на серые пятна с угрюмыми и не очень приветливыми лицами. На лицах людей пропали улыбки, в глазах появились иголки, которые они метали во всех подряд, но пуще всего доставалось Альте. Пока хозяйка трактира шла до своего заведения, она ловила на себе столь колючие и презрительные взгляды, что чувствовала, как по её коже растекается что-то мерзкое и липкое. Иногда, в полной тишине улицы, она слышала тихие проклятия и слова, столь жестокие и мерзкие, что хотелось плакать, но Альта держалась. Если она заплачет, значит даст повод окружающим травить её еще больше, а также подтвердит все их догадки.
— Завтра нас уже здесь не будет, — вторила себе Альта, идя мимо очередного окна, из которого на неё смотрели, как на врага короны. — Просто терпи, завтра всё это кончится.
Шэнтер, который шёл рядом с матерью, тоже замечал эти злобные лица и колючие глаза, которые иногда задевали и его. Он даже пару раз порывался развернуться и что-то высказать им, излить им всё, что накипело на душе, но мать его каждый раз отдергивала.
— Не стоит, — тихо говорила она. — Просто игнорируй их. Они ничего не знают, а переубедить их у нас с тобой не получится.
Наконец дойдя до “Светлого дома”, Альта ускорив шаг и войдя в дверь в след за сыном быстро закрыла её, прильнула к ней и шумно выдохнула. Зубы её скрипели в бессильной злобе, сердце ныло от несправедливости, но она терпела.
— Сегодня я их увижу, — проговаривала она у себя в голове. — Сегодня я у всех попрошу прощения, попрощаюсь, а завтра утром мы уедем. Просто терпи.
Отлипнув от двери и одёрнув чуть помявшееся черное платье, которое она наспех зашила, от чего шов бросался в глаза, Альта посмотрела на сына, который стоял возле ближайшего столика, и со смеренным видом тихо дожидался её.
— Проверь, все ли мы взяли, — проговорила хозяйка трактира, когда немного пришла в себя. — Завтра с первыми лучами солнца мы выдвигаемся.
— Хорошо, — Шэн было уже хотел пойти наверх, но вдруг развернулся и как-то странно посмотрел на свою мать. — Мам, почему ты не хочешь уехать сегодня?
- Я же тебе говорила, — спокойно начала пояснить Альта, — что сегодня ночь у меня есть кое-какое дело.
— На кладбище, — протянул он, смотря на мать непонимающими глазами. — Скажи, это действительно так важно?
— Поверь мне, — кивнула она, — если я сегодня не закончу это дело, то не найти мне покоя и на другом конце света.
— Хорошо. — вздохнув согласился Шэнтер и развернувшись зашагал к лестнице.
