чавкали под сапогами, смешиваясь с загустевшим грязевым месивом.
Войны романтизируют только долбоебы и те, кому за это платят.
Приходько идет ему на встречу.
Опасно близкая дистанция.
"Ну че там, я попал?" с остальными снайперастами мониторят окна.
Стас не успевает начать диалог.
— Входы не заминированы. Все заложники убиты. Отомстите за них. Умоляю.
Глава 15. Смерть среди теней
— Если ты подойдешь ко мне еще ближе, я высосу твой спинной мозг через глазницы, мразь.
— За проезд… заплатить нужно…
— Я предупреждал.
— Нар Отец Монстров. Избранные изречения
Все по классике.
Светошумовые.
Лось со щитом врывается первым в здание. Чехословакия вертит черепами на триста шестьдесят градусов, выискивая малейшие намеки на враждебное движение. Саперы уже проверили, снайперы оценили, а Приходько понял, что что-то в этой жизни делает не так.
Мин и намеков на взрывчатые вещества, даже уровня включенных газовых горелок, дабы облако незримой смерти заполонило панцири квартир, не было.
Пацана обступили журналисты, вытеснив переговорщика ближе к спинам отряда Земина.
— Он говорил, что дождь… красный дождь, он называл его Кровавый Ливень… он… это дар и проклятие Темных богов. Он говорил, что мертвые восстанут из могил и будут пить кровь живых. Они…
Группка больных ублюдков.
Виктора всегда удивляло это дерьмо.
Пару раз он пересекался с матерыми операми из убойных отделов и его тянуло курить от их охуительных историй.
Краснодар или Красноярск, хуй уже вспомнишь, может вообще, где-то между Сыктывкаром, Камчаткой и Челябинском, не суть. Нашелся один мутный пацанчик, то ли сатанист, то ли какой-то ктулхуист, сколотил банду отморозков и с их помощью порешил, если не изменяет память, человек пять. Причем особо жестоким и извращенным способом. И Виктора всегда мучал один вопрос — как? Как он умудрился это сделать?*
Что он говорил и каким образом, что абсолютно адекватные и нормальные представители социума взяли колюще-режущие предметы и начав с расчлененной кошки, повешенной на перевернутом кресте, начали короткое, но запредельно жестокое турне в старое доброе ультранасилие?
Мертвый, похоже, был из той же оперы.
Если верить освобожденному заложнику и новым роликам в социальных сетях, он оказался очередным предвестником Апокалипсиса, сплотившим вокруг себя небольшую группку отмороженных последователей. Зомби, Кровавый Ливень, Повелитель Смерти, какая-то Великая Четверка. Ебанутый, одним словом. И как же жалко, что за такими ебанатами слишком часто идут люди.
Стас был послан нахуй, дословно, как "жалкое смертное ничтожество, которому суждено умереть в ближайшие дни".
При повторной попытке наладить контакт была выпущена "в молоко" очередь из калаша.
Журналисты брызнули в разные стороны, уходя с потенциальной линии огня напрягшихся силовиков и сектантов-террористов. А Земин в который раз убедился, что либо Приходько конченный на всю голову, либо у него цельнометаллические яйца и на самом деле он чуть подволакивает левую ногу не от шального осколка, зацепившего коленный сустав во времена бурной молодости, а из-за их тяжести. Не меняя позу, интонацию и выражение мимических мышц он продолжил поползновения в сторону мирного разруливания сложившейся ситуации.
Профессионал. С большой буквы.
Первое правило этого парня, за что его и безмерно уважали, по возможности должны выжить все. И заложники, и преступники и самоубийцы, к которым его время от времени вызывали. Кремень, нахуй. Столько лет в этом дерьме варится и все так же сохранил веру в людей и главный догмат по-настоящему утопического общества — "человеческая жизнь бесценна". Точка, блять. Не больше и не меньше.
Отмашка была дана, когда ублюдки швырнули из окна несколько отрубленных голов. Грязные, окровавленные мячики со слипшимися волосами. Подчиняясь приказу Стас был вынужден удалиться на безопасное расстояние. Что бы не говорила о себе психологическая и психиатрическая наука, к сожалению, существуют люди, с которыми невозможно пойти на компромисс. Куда более запущенная версия "есть только два мнения — мое и неправильное", подкрепленная садистическими наклонностями, пятнами ржавчины разъедающими морально-этические установки, если таковые в принципе были, постепенно подводя человека к опасным, как для него самого, так и для всего остального общества, мыслям.
Приказ был дан стрелять на поражение. Если получится, то Мертвого или кого-то из его ближайших помощников, обезвредить и взять живьем… если. Хорошее слово.
Подошвы берцов скользят по лужам крови, свежая и запекшаяся, смешивающиеся с лохмотьями плоти в отвратительнейший суп каннибала. Злоба в зрачках парней. Директива убить всех, кто это устроил моментально вытесняет все и вся из черепных коробок, войдя в симбиоз с безусловными боевыми рефлексами, вцементированными в подкорку каждого вояки.
Убить.
Просто убить этих мразей.
Подобные животные… они не должны осквернять планету Земля самим фактом своего существования.
Багровые брызги на стенах и потолке.
Раздробленные кости.
Куски мышц, кожи и внутренностей, неровным ковром покрывающие лестничную площадку, дверной косяк, куцые перила и неровные блекло-серые ступени.
Когда-то Прямой боялся темноты. Точнее того, что может скрываться в ней, ибо неизвестность пугает самых храбрых, ядовитым щупальцем заползая в сочленения брони их разума, воздействуя на то самое "Что если?" Ты понятия не имеешь что находится в непроглядном мраке и не можешь на это нормально реагировать. Но потом Земин понял, что в этом мире существует не так уж и много существ, которые будут в состоянии причинить ему вред после тесного знакомства с очередью 7,62. Всадить весь рожок, три десятка патронов, в упор и что угодно из живого и способного очутится в средней полосе его страны, стремительно перейдет из категории "угроза" в "изрешеченное кровавое месиво".
Вообще боятся — это нормально. Только страх, именно страх, завязанный на инстинкте самосохранения, довольно часто помогает оставаться среди живых относительно целыми и идущим одним комплектом куском человечины.
Дальше было много страхов.
Каждый жизненный период накладывает свой отпечаток, отягощая разум мрачными мыслями.
После штурма лежки одного маньяка… эта кровь наслаивается на темные картинки того, что творят с людьми ужасы войны… теперь Земин боялся психов.
Нет, не того, что кто-то из этих асоциальных ублюдков выпустит ему кишки, перегрызет глотку или еще что-то в том же роде. Виктор боялся что рано или поздно может стать таким же. Просто слететь с резьбы, утратив всякую связь с реальностью, и пойти валить всех направо и налево.
Каждое такое дело. Каждый вызов. Каждый вымазанный кровью убийца. Каждый труп.
Это не проходит бесследно. Ты, возможно, не замечаешь, как меняешься внутренне, как сминаются твои идеалы. Но это, сука, происходит.
И вот такое…
Это страшно. Действительно страшно.
— Чисто.
— Чисто.
— Ебать твой рот, — Чеха согнуло пополам.
Он успел открыть шлем и отодвинуть край балаклавы.
Перед заданиями обычно
