девочку, и, потупив взгляд, она тихо произнесла: «Простите меня». На что юноша лишь улыбнулся и вышел ненадолго из комнаты.
Минуты ожидания длились невероятно долго. Ивона не привыкла сидеть на месте и скучать — ей нужно было двигаться, нужно было чем-то заниматься. Она всегда была непоседой, чем приводила в ужас всех соседских женщин. После каждой её выходки они говорили, что даже нечистая сила с ней поспорить в проказливости не смогла бы. Хотя, конечно, они сильно преувеличивали, на то они и соседки, но, несмотря на показное негодование, они очень любили этого чертёнка. Она напоминала им о прошлом. О том, какими они были когда-то.
Но если в деревне бойкость характера была лишь подспорьем в работе, то в Академии это было скорее проклятием, так как подолгу заниматься сидячей работой ей раньше не приходилось, а думать она предпочитала в движении. Умела она практически всё: доить коров, ткать, косить, колоть дрова, взбивать масло, готовить, мыть полы так, что залюбоваться можно было. Она даже работать по дереву и плести из лозы могла. Правда, не очень умело, так как занималась она этим совсем недолго. С непривычки, первый день в Школе показался ей просто адом.
Элеанора бледная, как мел, вошла в аудиторию. Нетвёрдой походкой она достигла парты Ивоны, села рядом с ней и хрипловатым голосом сказала: «Можешь идти».
Куда идти, Ивона, естественно, не поняла, но, повинуясь порыву, вскочила и выбежала из комнаты. За дверью она резко остановилась и обернулась: Элеанора даже не взглянула в её сторону.
Страх нарастал. Куда ей идти? Девочка несколько раз осмотрела все близлежащие аудитории, но ни в одной из них не обнаружила даже намёка на присутствие учителя Мироулка или же Рэна, который, по всей видимости, уже прошёл «испытание». «Ведь должно быть испытание, раз есть испытатель», — так рассуждала Ивона. И поэтому этот несносный молодой человек должен знать, где проходит это «испытание». Элеанору, пребывавшую в состоянии, близком к бессознательному, она спрашивать о чём-либо боялась и из-за этого бегала по всему флигелю в поисках своего преподавателя или соученика. Неужели она так и не сможет найти их? И проблемы, которые преследуют её с самого начала путешествия, не оставят её и во время учёбы?
Внезапно, пусть это и было не в её характере, она закричала на весь коридор: «Учитель Мироулк!» Когда эхо, наконец, стихло, в конце коридора, будто из ниоткуда, возник преподаватель. Ивона сконфуженно поклонилась и спряталась за маской абсолютной серьёзности.
— Пройдёмте, — сказал он и указал на узкий проход рядом с аудиторией, в которой сидела Элеанора. Раньше девочка не замечала этого коридора.
Что и неудивительно. Коридор раньше был скрыт за гобеленом, который Ивона не догадалась осмотреть. Он был очень узким и неуютным, и напоминал тот, что она как-то видела в заброшенном поместье — там он вёл в маленькую тюрьму. От этого воспоминания Ивоне стало не по себе. Её не оставляло ощущение, что её сейчас действительно приведут в тюрьму и бросят там на годы, слушать звуки пиршеств и вдыхать ароматы вкусной еды.
Ожидание более двух часов, ужасное состояние Элеаноры, разбитое окно, внезапное появление учителя и такое же неожиданное возникновение буквально из ниоткуда некоего коридора — всё это могло испугать кого угодно, даже такую бойкую девочку, как Ивона. Так что неудивительно, что ей на ум пришли ассоциации с темницей.
Шли они недолго, не дольше пяти минут, но и эти мгновения показались девочке вечностью. Что ей придётся делать? Что это за испытание, если её подруга вернулась столь измотанной?
Мысли девочки были прерваны громким стуком. Она не заметила, как они подошли к большой деревянной двери, из-за которой раздавались голоса яростно спорящих людей. Когда Мироулк постучал по ней, в комнате вдруг стало тихо.
Они зашли. Учитель своей привычной походкой, Ивона сгорбившись и пряча глаза, будто боясь увидеть, кто сидит в комнате. В глубине души она надеялась, что там будет Рабден, но разум говорил ей, что этого быть не может, ведь он передал с ней послание. Точно! Послание! Как она могла забыть о нём? С посветлевшим лицом она подняла взгляд и посмотрела на людей, окружавших её: у неё появилась причина не бояться их и этого «испытания». И она заговорила:
— Да, пребудет с вами Свет Диру, учителя, — склонилась она в приветствии.
— Пребудет и с тобой Свет, ученица, — нестройным хором ответили ей.
— Я принесла с собой послание от учителя Рабдена, — тихое перешёптывание придало Ивоне сил, значит, она сделала всё правильно.
— Мы слушаем тебя, продолжай, — перешёл к покровительственному тону Мироулк.
— Учитель просил передать вам, что он скоро вернётся. И принесёт с собой радостные вести.
Вокруг снова воцарилась тишина. Понимание отразилось лишь на нескольких лицах — остальные учителя пребывали в недоумении. Но те, кто понял, выглядели чрезвычайно довольными и уже с интересом взглянули на девочку.
— Ученица Ивона, пройдите в центр круга, — прервал размышления преподавателей голос Мироулка.
— В центр круга? — тихо спросила испытуемая.
— В центр круга.
— Но я не вижу круга… — учителя рассмеялись.
— Просто встаньте перед нами, ученица, — улыбнулся ей учитель Мироулк.
Ивона, мучительно краснея, встала перед учителями и уставилась в пол. Так стыдно ей никогда в жизни не было.
— Итак, как видно из отчёта нашего высокоуважаемого коллеги, вы родились в маленькой деревушке, где помогали своему отцу в работе на полях, всё правильно?
— Да…
— Скажите мне, ваши родители сразу же согласились отпустить вас сюда?
— Да.
— Они не пытались препятствовать вам в этом?
— Нет.
— Почему же?
— Выдался неурожайный год, дела стали совсем плохи, и предложение отправить меня в школу, за которую не нужно платить, пришлось как нельзя кстати.
— О, значит, ваши родители не питают к вам нежных чувств?
— Простите, что?
— Вы говорите, что они были рады предложению учителя Рабдена, значит ли это, что ваши родители не любят вас? — тон, которым был задан вопрос, возмутил Ивону до глубины души. Для неё было тягчайшим оскорблением обвинить её родителей в том, что они не любят её. Возмущение придало ей смелости, и она, наконец, смогла подавить смущение, которое овладело ею.
— Мои родители — благороднейшие люди, пусть и не имеют дворянского титула, потому прошу вас, учителя, больше не оскорблять их в моём присутствии. Как вы могли понять из своего отчёта, я была удочерена после того, как погибли мои настоящие родители. И вряд ли людей, которые приняли меня на воспитание, несмотря на то, что я не родная им, можно обвинить в отсутствии любви. Они вполне могли отправить меня
