— Ах, как жаль, — я уперлась одной рукой в столешницу, а другой принялась накручивать на палец кончик косы, — как жаль, что на этой площади больше нет других заведений, в которых я могла бы найти работу.
Не сбавляя шага, хозяин таверны обернулся, чтобы хмыкнуть и выразить крайнюю степень не-озабоченности чужой судьбой.
— Или есть? — я замерла, воткнув взгляд в потолок, со мной замерли и все на кухне. — Да, наверное, пойду-ка я к Эйсеру. У него и зал попросторнее, и зрителей поместится побольше. И выходов у него два, так что, когда придет Микарт…
Полотенце все же отправилось в полет, но, слава Богу, не в мою сторону, а прямиком в корзину для грязного тряпья.
— Иди! — огромная лапища махнула в сторону зала. — Всем работать!
Ну, что ж, работать, так работать!
Сколько раз, проходя мимо, замечала внимательный взгляд Кильвара. Блондин, хоть и делал вид, что читает, меня, да и окружающих тоже, обмануть не смог. Заранее переместившись в торец стола, выложив на столешницу свой угрожающего вида меч, воин походил на зоркого сокола, который в любой момент может сорваться с места и накостылять по самое «не хочу».
Сюда соления, туда пиво, здесь просят мяса, там требуют музыки — голова пошла кругом уже ближе к полуночи. И когда мне дозволено было выйти на свежий воздух, Кильвар последовал за мной.
— Знаешь, тебе ведь не обязательно здесь работать.
Мы стояли на заднем дворе, освещенном призрачными огоньками пешеходных семафоров. Я куталась в свою накидку, которая почему-то вдруг перестала хранить мое тепло, и мелко дрожала всем телом. Не накидка дрожала, конечно, а я. А Кильвар, прислонившись плечом к забору, отсекал любую возможность вернуться в тепло: справа — забор, слева — сугробы.
— А где мне работать? — уточнила я, подув на замерзшие пальцы.
— Тебе вообще не надо работать, — воин протянул руку, завладел моими ладонями, потянул на себя, так, что мне пришлось встать на шаг ближе к мужчине, и сам подул на пальцы.
Стало теплее.
— Я так не могу, — попыталась я выдернуть ладони, но не вышло — Кильвар держал крепко. — Мне пора. Отпусти, пожалуйста.
И воин меня отпустил. Еще на секунду сжал ладонь, вытянул руку, и отпустил.
В таверну я вернулась одна, и за беготней из кухни в зал и обратно, не заметила, как исчез из таверны светловолосый воин.
Клиенты разошлись рано. На улице свирепствовала метель, и я даже задумалась, а стоит ли топать домой? Может, лучше напроситься на постой в соседнюю с заведением Коня гостиницу? Тем более, теплоты во взглядах самого трактирщика не наблюдалось.
И спать неохота. Может, взбодриться и пробежаться по темным пустым улицам? Поиграть с судьбой в «съедобное-несъедобное»? В смысле, я — съедобное или нет?
Вот так, стоя на пороге непопулярного уже заведения, по моей вине, к слову сказать — непопулярного, я обратила внимание на яркие огни над крышами близлежащих домов.
Что это там? Такие заманчивые, такие необычные. Очень похожие на бьющие в небо лучи прожекторов.
В принципе, если в доме у Темного было электричество, то почему бы какому-нибудь городскому казино не использовать подобный рекламный ход? Вот так я думала, а ноги сами переступали, неся меня в направлении огней.
Уже через несколько поворотов и низких арок я очутилась на еще одной круглой площади, похожей на ту, что встречала выходящих из «Коня» людей. И все бы ничего, да только попала я на праздник не души, но тела.
— Вот блин, — я даже присела, надеясь, что меня никто не увидит, — занесло же меня на улицу разбитых… ой, красных фонарей!
Тихим ходом, задом-задом, я решила выбираться, но не успела — меня заметили.
— Ух, ты! Какой образчик! — меня подхватили за талию, подкравшись сзади, и немного покружив, поставили на землю.
Ну, в снег, конечно, не на землю, но довольно удачно — на расчищенное место.
— И сколько стоит такая красота?
— Музейный экспонат — руками не трогать, — повторила я недавнюю шутку, но в этот раз сработало с точностью да наоборот.
— О! У нас тут сокровище!
— В единственном экземпляре!
— Эксклюзив!
Их было трое, а я одна. Даже нет. Не так. Их было трое, а меня в шесть раз меньше. Ой, мама!
— Дяденьки, пустите меня, — заблеяла я тоненьким голосочком, надеясь, что страдающих педофилией здесь в меньшинстве или вообще отсутствуют, — мне мама сказала домой идти сразу.
— Так вот сразу и пойдешь! — согласился один.
— Сразу после работы! — откликнулся второй.
И втроем стали наступать на меня, заставляя снова двигаться задом. И что прикажете делать? Бежать некуда, сдаваться нет ни малейшего желания. Что делать?
Покрутившись на месте, удостоверилась — я в ловушке. Чем-то забава этих троих привлекла и других посетителей заведений красочных витрин. Может, стоит сослаться на короткую память и вспомнить, что у меня тут есть покровители?
А вдруг они не знают Кильвара? Или еще хуже — знают и имеют на него зуб?
Ох, как не хочется прибегать к последнему и самому неприятному способу… Стоп, а почему последнему?
Пятясь назад, я осторожно нащупала застежку браслета и, дернув за язычок, расстегнула побрякушку. Жаль, что сегодня я вышла без подарочного обмундирования. Зато моя сила огня всегда со мной!
Я остановилась и выпрямилась, превратившись в миг из затравленного зверя в благородное животное. Жираф — никак не меньше. И судя по вытянувшимся лицам, образ длинношеего животного у меня вышел на сто процентов.
— Желаете горяченького? — решила я для начала получить согласие участников, да еще и при свидетелях.
— Чего? — три разных голоса, но все как один произнесли одинаковый вопрос.
А я уже тянула силу стихии через пальцы-трубочки. Тело мгновенно согрелось, кровь закипела в жилах.
— Три корочки хлеба, — продолжала я удивлять публику, — а к ним, пожалуйста, пингвинов!
Прожаренных!
На последних словах выбросила руки вперед, отправляя в полет два пылающих ядра.
— Ведьма! Ведьма! — раздалось со всех сторон. И понеслось!
В меня бросались снежками, шапками, всем, что попадалось под руку. Спасибо хоть, за оружие не схватились. Что, в принципе, странно.
Я прицельно била в ноги атакующим со всех сторон людям. Ну, как прицельно? Куда кинула, значит туда и целилась. Столбы снега взметались вверх, засыпали моих противников брызгами.
А затем все остановилось. Словно волна безмолвия накрыла с головой, откатываясь от берега, пробежалась по ступеням домов. Люди притихли и уставились мне за спину.
Ну, конечно, как обычно, пока я моргаю, происходит все самое инверсное. И как обычно, у меня за спиной.
