— Я не уведу тебя в погибель. — сказала ему болотная синюха. — Ты не пропадёшь в болотах. Но, будешь вечно ловить мечту руками.
Тут конь заржал, и видение растаяло.
Остался Гонда недвижим, не понимая, что произошло. Что за странные причуды у дремучих северных лесов? Что за волшебство таится на невзрачных тропах? Отчего так притягательны туманные чащобы и так таинственны болота?
Был городским человеком Гонда. Не знал он, что пленила его северная печаль, недуг славянского народа.
Вот так и кочевал, пока однажды не попал в княжие хоромы. Зима была, был лютый холод. Князь предложил чужому мастеру заманчивое дело. Будет у Гонды при господском при дворе собственная мастерская. Будет делать свои чудные вещицы кружевные. Никакой неволи, всё по-доброму. И впрямь не обманул. Приглянулась серебрянщику спокойная жизнь. Никто его не трогал, не тревожил. Подумалось: не дар ли то волшебницы болотной?
Однажды заказал князь мастеру особенные серебряные украшения. Нависочные заколки с длинными затейливыми нитями речного жемчуга. Такими состоятельные горожанки скалывают платы на висках под собольими круглыми шапочками. И наплечные украшения, тоже с диковинным мелким розовым жемчугом речным.
Странно то было Гонде. Северный жемчуг желтоватый, а не розовый. Широкие браслеты, наборный пояс с теми же нитями жемчужными, сколку для плаща — всё с тем же жемчугом. Понял Гонда, что готовит свадебный наряд. Князь был вдовцом и наследников не имелось у него. Откуда-то издалека прибывала новая княгиня.
Вскоре призвал серебрянщика к себе хозяин.
— Есть большое дело к тебе, мастер Гонда. Почётное поручение даю тебе. Из всех моих людей ты самый учтивый. Возглавишь отряд и поедешь за моей наречённой. Встретишь, поднесёшь подарки от меня и доставишь в город мой. Сам же я должен идти и немедля усмирить нападки вражьи на юге своего удела.
Вот едет Гонда, как указал князь, в условленное место. Там на ладьях речных прибыла с окружением своим невеста. Откуда она, где её страна — никто Гонде не сказал. Да он и знать не захотел. Потому что не может быть такой страны. Нет пристанища земного у зари. Нет места, где живёт и коротает день утренний всполох. И понял Гонда, отчего добыл князь диковинный жемчуг розовый на свадебные украшения. Зарёю отливали красно-рыжеватые волосы невесты. Словно роскошная зимняя шубка у лисы. Глянул он в глаза и увидел пленительные краски северных небес. Синий цвет закатных облаков над малиновой грядой. Лицо волшебницы лесной, призрачной синюхи, было у невесты. Но, не туманной бледностью был светел лик, а нежными красками счастливой юности.
Плыли кони по лесной чащобе, как корабли по морю. Весна встречала гостью. Нежно пели птицы, призывая радость. Под высокими соснами, под седыми мхами шёл отряд. Под вековыми дубами, под сенью крепких ветвей ставили палатку, охраняя сон наречённой князя. Весенний лёгкий дождь окроплял прекрасное лицо невесты. Берёзы благословляли на счастье светлокожую северную деву.
И лишь когда показались башни городской стены, понял мастер, что пропал навеки. Угасла радость. Прощаясь, глянул он на любовь свою. Прикрыла дивные глаза невеста и побелели губы.
Призывал не раз князь Гонду. Подгонял фамильные перстни он для тонких, дрожащих пальцев. И более не видел её лица. Не в княжеском обычае хвастать красою невестиной перед глазами чужими. Вот обвенчают их, и пусть видит мир усладу господина. Спешил князь, не желал ждать осени, свадебной поры. Лишь май пройдёт, и обвенчают их.
Затосковал Гонда, заметался. И решился на неслыханное дело. Отправился в чащобу, к лесной колдунье, искать какого-нибудь зелья.
— Сглаз на тебе — сказала ведьма. — Приворот невиданный. Как обвенчается твоя любовь, так и засохнешь ты.
— Я готов на всё, — сказал ей мастер, — только пусть не будет свадьбы.
— Ладно. — сказала ведьма. — Ничего взамен я не возьму. На тебе синюхина тоска. Да где ей, бесплотной, совладать с чувством человечьим. Вот утащить да утопить — другое дело. А любить она не может, тут надобно живое сердце. Зря подарил ты ей серебро своё да ещё с аквамарином. Да деваться некуда, ты обрёл судьбу.
Пообещала ведьма, что не дойдёт невеста до венца. Сон её укроет пеленою. Будет спать, как мёртвая, она. Лишь похоронят Зоряну, пусть придёт на её могилу Гонда и разроет землю. А далее пусть не смотрит по сторонам, а несёт её сюда, к лесной избушке. Ведьма будет ждать и оживит красавицу. Потому что то не смерть, а сон. Но, берегись, Гонда! Не отрывай глаз от лица невесты!
Вот, как научила его старуха, взял он свадебные серебряно-жемчужные уборы и покрыл их зельем колдовским.
Настал день свадьбы. Вся дворня бегает и суетится, а Гонда сидит в мастерской, ни жив ни мёртв. Позвали и его на свадьбу. Весел князь, невеста же бледна и молчалива. Вот вышли за порог, ступили на красные дорожки. И тут упала девица. Брызгают в лицо водой, полощут рушниками. Но, нет дыхания, лицо бледнеет. И мертвенное окоченение охватывает тело. Смотрит Гонда и трясётся. Почти жалеет о том, что совершил.
Князь мрачен. Внесли обратно невесту в украшенные свадебные палаты. Лежит на столе недвижима, ясные глаза закрыты. Косы разметались и бледнеет их чудесный цвет.
Так и схоронили. Не снял князь украшений, подаренных Зоряне. В светлом серебре, в дивных жемчугах снесли невесту на погост. Все плакали.
Едва настала тьма, идёт Гонда в страхе. Что будет? Вдруг старуха обманула, и погубил он любовь свою, дивную Зоряну.
Ночь страшна, воют ветры. Грозятся вырвать из земли берёзы. Полощут Гонду по лицу рябины, бьют ветвями ивы. Цепляются за ноги травы. Кричат в уши дикие лесные птицы.
Дошёл до места он и немедля начал разрывать могилу. Что тут началось! Ещё пуще кидаются к нему порывы ветра. Стонет сырая мать-земля. Но, вырыл он Зоряну, отбросил с бледного и неподвижного лица серебряное покрывало. В белом саване его невеста.
— Подожди немного. — сказал он закрытым глазам. — Будем мы с тобой вдвоём.
Поцеловал в холодные уста и поднял тело, понёс к лесной избушке. Не сводит глаз с красы поникшей. Бросает ветер в лицо листья, кусты цепляются за рукава. Не сводит Гонда глаз с лица Зоряны. Его зовут, ему что-то обещают. Не слушает. Вот уж скоро дойдёт до места. И вдруг…
— Гонда! — крикнул сзади голос. Пронзило сердце. Это голос самой Зоряны! Живой, весёлый голос. Обернулся и увидал синюху.
— Возьми свой талисман. — и бросила аквамарин к нему. И испарилась…
Глянул Гонда на любовь свою. В руках у него не Зоряна, а сама синюха! Лицо невесты, её серебряный убор с розовыми жемчугами. Но, призрачное, как туман болотный! Бледная тень Зоряны. Невесомо тело.
